Саша усмехнулся, подумав, что, если такой список был, он, Данилов, вполне мог в нем значиться как потенциально опасный элемент.
— Проскрипции — это раз, — продолжал Илья. — Два: перечень имущества, подлежащего конфискации. Оружие и еда в первую очередь, транспорт и топливо — во вторую. Все должно распределяться как при военном коммунизме. Эти орлы должны были стать кем-то вроде комиссаров, а армия, внутренние войска, милиция, спасатели поступили бы в их распоряжение. И подчинялись бы как миленькие. А с саботажем и неисполнением обязанностей можно бороться с помощью децимаций. Тоже римское изобретение. Моральный дух повышает на пять баллов.
— Еще бы. «Только массовые расстрелы спасут эту страну…»
— Ага. И вот что я тебе скажу. Конечно, такие идеи нарушают незыблемые права человеков… но это хороший план. Только реализация подкачала. Никто не подумал, что в обстановке всеобщего песца эти ребята с горячими сердцами и чистыми руками будут спасать себя, а не Россию. Это не только в их огород камень. Все мы такие. Они должны были вмешаться в первый день. Навести порядок в городе, хоть даже гранатами с БОВ. Ну, с нервно-паралитическим газом. Я бы простил им. Как говорил Гудериан… на войне жестокость — это гуманизм. Надо было остановить тупое бегство, распределение наладить. А они нарушили приказ, оставили город подыхать. Затихарились, заняли теплые местечки — элеваторы. Потом оценили обстановку и перебрались сюда, где было еще лучше. Это они, мля, предатели Родины, а мы их справедливо покарали.
Телега, похоже, задремал, и Данилов подошел к слуховому окну, затянутому чуть колыхавшейся пленкой. Вначале он подумал, что ему мерещится, но потом понял, что через снежное поле на самом деле крадутся черные силуэты.
Подскочивший Физрук надел ПНВ и быстро осмотрелся. До цепи наступающих оставалось метров пятьдесят. Данилов хотел достать ракету, но Илья его остановил.
— Это чушканы. Они смирные. Телега, проснись и пой. Шевельни прожектор, а то они думают, что мы дрыхнем. А лучше пальни из своего пугача.
Бурча что-то насчет боеприпасов, коротышка достал пистолет, похожий на стартовый, высунул руку в слуховое окно и выстрелил.
Выстрел прозвучал хлопком, сгорбленные фигуры замерли. Луч фонаря мазнул по толпе, как тепловой луч марсиан, выхватывая из темноты силуэты плохо одетых людей. Люди тут же бросались в стороны, прочь от света, и исчезали в темном мареве.
— Видал? Боятся, — хохотнул Телега. — Хорошо им кровь пустили тогда.
— Ну, выйди к ним, посмотрим, как они тебя испугаются.
— Сколько их тут вокруг живет? — спросил Саша.
— Ху ноуз? — пожал плечами Илья. — И разве ж это жизнь…
— Одного не понимаю, — задал Данилов давно занимавший его вопрос, когда пришельцы исчезли. — Как возле ямы уровень радиации может быть ниже, чем здесь? Там же эпицентр под носом, а тут целых пять-шесть километров от него…
— Было два удара. Один по центру, аккурат по вашему Тупику. Другой — к северу от города, гораздо мощнее. Там раньше ракетные шахты были… двадцать пять лет назад. В девяностые их демонтировали и порезали, только бетонные площадки остались. Но за океаном решили подстраховаться. Я ведь не только физру, я еще и ОБЖ вел… А ты думал, наш город никому не нужен, да?
Наконец Илья сменил Телегу, а потом, спустя показавшийся Данилову ничтожным промежуток времени, сдал пост Саше.
Время шло. Сидя в своем теплом анораке, как в коконе, Саша вглядывался в темноту. И в какой-то момент уснул — но так, как спят настоящие часовые, — сидя.
Проснулся Александр от грома. В первый момент это его даже не удивило. Ну, гром и гром. И только когда затряслась земля и по глазам резанула яркая вспышка, он понял, что это не гроза. А через минуту его окутало забытое ощущение рушащегося мира.
Есть такое редкое блюдо, рецепт его и раньше не найти было ни в кулинарных книгах, ни в Сети. «Котлеты по-прокопьевски». В советское время их, поджаренные до хрустящей корочки, подавали в единственном ресторане города.
Ракета появилась с северо-запада. Юркая, низколетящая, она была надежно скрыта пологом пыли и сажи.
Люди не слышали ее приближения — она двигалась быстрее звука, но потом акустический удар бил по барабанным перепонкам, а того, кто послабее, вовсе валил с ног.
На секунду вспышка прорезала темноту, и место, где стоял кинотеатр «Орбита», стало видно издалека. Там распустились огненные цветы, вихрь обломков поднялся над площадью на полсотни метров. Через две секунды, которые понадобились зажигательной смеси, чтоб распространиться, высокотемпературные искры от циркониевого кольца подожгли ее, и половина площади превратилась в море огня. Зацепило и «Мерлин», и «китайскую стену» с «Потемкиным».
Не прошло и пяти минут с момента взрыва, как к месту падения ракеты начали стекаться люди. И их становилось все больше.
* * *
Во время своего путешествия Александр старался наблюдать такие свары с безопасного расстояния. Начиналось со словесной перепалки и демонстрации силы. Часто этим и заканчивалось. Но иногда война нервов перетекала в разборку стенка на стенку. Не обходилось без жертв — когда две оравы понимали, что разделить несколько ящиков соевой тушенки по-братски не получится, — это было страшно.
Даже если имелось оружие, палили не сразу. Сначала в ход шли кулаки, потом кого-то, обыкновенно самого слабого, сбивали с ног и начинали пинать. Потом чья-нибудь рука тянулась к ножу. И начиналась резня.
Со стороны осатанелая толпа напоминала ощетинившегося черного зверя — голодного, лютого, бешеного. Когда победители и побежденные расходились, на сером снегу оставался десяток-другой изувеченных трупов. Иногда на поле бойни можно было найти кое-что интересное — потерянные в пылу драки консервы, зажатые в окоченевших руках или придавленные распростертыми, втоптанными в снег телами упаковки. Но у Александра хватало ума не оказываться в гуще таких разборок.
Здесь все было иначе. Резня началась сразу, и добыча была тут не главным.
Физрук остался в развалинах коттеджа, падающая стропилина пробила ему голову. Данилов жалел, что не успел подобрать его винтовку. Но остановиться означало умереть. Он мгновенно сообразил, что к чему. Даже удивлялся сам себе — откуда вдруг? Разум был тут явно ни при чем.
— Саня. Помоги!.. — услышал он крик за спиной.
Сборщик тележек налетел в темноте на забор, упал. И теперь барахтался в снегу, как жук. Данилов побежал быстрее, изо всех сил. Недавние ночные гости — бедные беззащитные копатели — теперь двигались быстро, очень быстро и совсем не походили на тех, кто боится каждого шороха.
Позади раздался дикий захлебывающийся вопль — Данилов бежал, не оглядываясь.
Один из преследователей вырвался вперед и почти настиг его. Тогда Александр остановился, присел на одно колено, прицелился по силуэту и выстрелил. Мимо. Вытащил «осу» и с расстояния пяти метров всадил обе пули в бегущего к нему человека с монтировкой.
