Кратчайшая дорога оказалась далеко не самой гладкой. Спустя полсотни шагов путь преградил внушительного вида поршень. Своей стальной грудью он перекрыл практически весь туннель, оставив лишь крохотную лазейку у одной из стен.
– Наши прошли здесь, – Нангисен указал на бледный отпечаток ботинка возле самого лаза.
– Сомневаюсь, если, конечно, они не похудели до размеров кошки. – Легардер попробовал просунуть плечо в отверстие. – Ничего не выйдет.
В этот момент где-то вдалеке прогремело несколько взрывов. Строгов почувствовал, как пошатнулись стены, а поршень вздрогнул и продвинулся вперед.
– Проклятье, он закрывается! – вскричал Николай. – Всем держать!
Четверо мужчин, побросав на пол свое оружие, вцепились в ржавый металл. Напрягаясь изо всех сил, они приостановили медленное сползание огромной плиты.
– Нужно чем-то подпереть! – прохрипел Шредер.
– Бесполезно! Это нам ничего не даст, – в голове Николая созрело другое решение. – Попробуем оттолкнуть поршень взрывом.
Строгов дотянулся до пояса Нангисена и сорвал с него гранату. Чтобы вырвать чеку, пришлось ослабить упор. Почувствовав слабину, коварная плита перешла в наступление и выиграла у людей еще несколько сантиметров.
– Держите! Нельзя, чтобы эта махина раздавила гранату до взрыва! – Николай едва впихнул взрывное устройство в узкую щель. – Пять, четыре, три, два! Все назад!
Оттолкнувшись от стены, Строгов прыгнул. Взрыв застал его в полете. Развернув лейтенанта вверх тормашками, ударная волна отправила его беспомощное тело прямо в объятия Шредера. Баварцу не оставалось ничего иного, как ойкнуть и мужественно принять удар командирского шлема прямо в живот.
Первое, что увидел Николай, после того как открыл глаза, были часы. Неумолимо отсчитывая время, они показывали девять с половиной минут радиоактивного ада.
– Шеф, получилось! – радостно завопил Легардер.
Поршень действительно сдал свои позиции. Провернувшись на полтакта, он открыл метровый коридор, в котором клубились облака сизого дыма. Виктор заглянул внутрь и поделился еще одной хорошей новостью:
– Вторые ворота открыты. Можно идти.
– Не идти, а бежать! – Николай сорвал с себя оцепенение. – Мы здесь почти десять минут, а все остальные и того больше.
«Двести шестьдесят метров сухого ровного туннеля. Только двести шестьдесят метров! – твердил про себя лейтенант, задыхаясь от нечеловеческой гонки. – Излучение меньше, чем мы ожидали. У нас есть шанс!»
– Метраж!
– Шестьсот семьдесят девять метров! Впереди что-то опять грохнуло.
– Риньон! – заорал Строгов в коммуникатор. – Вы нашли?
– Мы взрываем все пустоты, которые только находит сканер. Разворотили уже половину туннеля, но, увы, все тщетно. У ребят уже нет сил. Начались боли и рвота.
Голос капитана заставил сердце Николая съежиться от отчаяния. В нем не было жизни, только уныние и безысходность.
– Держитесь, мы идем!
Николай сам не знал, для чего прокричал эту фразу. Что даст их приход? Несколько слов поддержки плюс горькое право умереть всем вместе. Утешение слабое. Ну, нет! Николая взбесило собственное малодушие. Мы должны совершить невозможное! Стоп! Хватит скулить! Думай, лейтенант, думай очень быстро! Где ошибка? Строгов принялся перебирать все возможные варианты. Первый – дренажная система ликвидирована. Но в этом случае Серж уже наверняка натолкнулся бы на ее остатки. Вариант номер два – погрешность в схеме города. Маловероятно! Планы выполнялись скрупулезными роботами уже после строительства. Что еще?
Туннель плавно повернул вправо. Чтобы не врезаться в стену, Николаю пришлось рукой оттолкнуться от ее гладкой стеклоподобной поверхности. Это касание словно током пронзило лейтенанта.
Метраж! Ошибка в отсчете! Эта гипотеза могла стать спасительной. Но где, когда и на сколько? Строгов вспомнил каждый метр их пути. Ответ пришел как прозрение к слепому. Насосная станция! Без учета осталось искривление туннеля в границах шлюзовых клапанов. Они считали путь, а не перемещение! Истинное расстояние должно быть больше того, на которое рассчитывали первоначально! На сколько? Точного ответа не существовало. Можно было лишь интуитивно прикинуть погрешность.
«Пятьдесят-шестьдесят метров», – решил для себя Строгов.
Система раннего обнаружения не позволила ему придумать что-нибудь получше. «Группа объектов на линии движения», – замигала она красной надписью в самом уголке глаза. Через секунду алые буквы заменила зеленая строка: «Цель опознана. Свои».
Солдаты сидели, прислонившись к стенам, или, скорчившись, лежали прямо на полу. Что свалило их: радиация, усталость или горькое отчаяние? Этого Николай не знал. Он понял лишь одно: они прекратили борьбу и готовились к смерти. Нет, никогда! Он не даст им умереть! Он вытянет всех отсюда, даже если для этого потребуется разнести половину Ульфа!
Строгов, не останавливаясь, пронесся мимо своих людей. Он перепрыгивал через их тела и как обезумевший твердил лишь одно:
– Держитесь, держитесь, держитесь…
– Ник, ты куда? – Риньон еле ворочал языком.
– Спасать ваши сраные задницы! – Самообладание Строгова оказалось не железным. – Капитан, хватит валяться! Поднимай людей!
Серо-черные комбинезоны остались позади. Николай с разбегу прыгнул в мир хаоса и разрушений. Риньон покутил на славу! Эскадрилья бомбардировщиков не управилась бы с этим заданием так, как сделали это «головорезы» под его руководством. Вывороченные глыбы, воронки и горы битого стеклощебня перегородили проход множеством баррикад и ловушек. Попав в одну из них, Строгов кубарем покатился по острым камням. Жгучая боль пронзила ногу лейтенанта. Взвыв, он двумя руками схватился за колено.
– Командир, вы целы? – Легардер склонился над Николаем.
– Нога! Помоги встать!
Рядовой забросил FAMAS за спину и подхватил командира под руки. Обняв друг друга крепче, чем братья, десантники выкарабкались на ровный пол.
– Сколько ты насчитал? – превозмогая боль, проскрипел зубами лейтенант.
– Семьсот девяносто.
– Планы меняются. Тормозим на отметке восемьсот сорок!
– Понял. – Виктор не стал задавать лишних вопросов. Он просто взвалил на себя лейтенанта и поплелся вперед, вслух считая метры: – Восемьсот десять, восемьсот семнадцать, восемьсот двадцать два…
– Стоп! – Николай осмотрелся по сторонам.
– Еще примерно двадцать метров!
– Нет, это здесь.
Чутье советского мальчишки, выросшего в котлованах московских новостроек, не могло обмануть лейтенанта. Горбатый пол, битый щебень, просматривающийся сквозь прозрачный стеклобетон, и полное отсутствие сульфатных наплывов говорили об отличии этого участка.
