– А смысл? И Олег сказал тебе доверять.
– Ну, раз брат сказал… – на секунду задумался Андрей. – Давай. Минут через пятнадцать лабаз есть неплохой. На корню скупим. Можем и продавщицу заодно, если хочешь. Ты ж чемпион, вся фигня.
– Да уж как-нибудь!
– А вот это ты молодец, – взвесил увесистую пачку тысячерублевых Андрей. – И насчет денег. И вообще.
Таджикистан, Фанские горы, ночевка под пер. Чимтарга
Олег Юринов
– Выпей!
Потап протягивает мне кружку, в которую щедро плеснул из своей фляги.
– Спасибо, не надо. Все в порядке.
– Вижу, что в порядке. Выпей. Морпех говна не посоветует, – и смотрит очень внимательно. Понимающе.
Не знаю, что у него во фляге, но пьется как вода.
Теперь я действительно в порядке. Это полчаса назад я был маленьким мальчиком, в голос рыдавшим и катавшимся по камням морены. А сейчас я снова руководитель группы, а значит, человек без эмоций. Неважно, хочу этого или нет. Обязан. Конечно, эмоции никуда не делись, но они надежно загнаны вглубь, взнузданы, стреножены и поставлены на прикол. На поверхности только железная логика и холодный расчет. Все, что мог для родных за пределами гор, я сделал. Теперь думаем о себе и тех, кто рядом.
Мужики всерьез обсуждают идею немедленного движения. Размышляют только, в какую сторону. На фиг, ребята! Война войной, а горы никуда не делись. Рассказываю свое видение ситуации. Сегодня спокойно ночуем. Ну, насколько можно спокойно ночевать после таких известий. Движение ночью ничего нам не даст, кроме срывов и, как следствие, царапин, ушибов, вывихов, а то и переломов.
Спускаться надо в лагерь. По остальным направлениям люди дальше, и в их дружелюбности я не уверен. Это пока мы были большие и сильные, они любили нас и уважали. Сейчас – хрен его знает. А в лагере – точно свои. И даже пара спасателей со связью, Душанбе их рация берет. Если с рассветом выйдем и будем гнать по полной – можем успеть туда к полудню. Вниз – не вверх.
А на точке уже будем действовать по ситуации.
И еще надо дать на Мутные информацию о случившемся, чтобы притормозили все группы. А то Леха завтра собирался со второй половиной вояк на Казнок. Нечего там теперь делать, пусть сидят и ждут нашего спуска. Или самостоятельно в лагерь мотают.
Народ слушает, потом соглашается. Неохотно.
Так уж устроена определенная часть людей: если случается что-то неожиданное, а тем более плохое, первый порыв – немедленно куда-то бежать, что-то делать, с чем-то бороться. Не самая худшая часть человечества. Люди дела и совести. Из таких получались хорошие военные и спасатели… И альпинисты тоже. Хорошие люди. А вот черта характера опасная. Прежде чем делать что-то глобальное – надо сильно подумать. Иначе можно такого наворотить, не разобравшись… Причем с самыми лучшими намерениями… Вот и эти ребята из таких. В нас в свое время умение думать, прежде чем действовать, папа, разве что ремнем не вбивал. У мужиков, похоже, тоже был правильный учитель.
Ловлю себя на мысли, что специально забиваю голову всяческой философией, чтобы не думать о бабушке… К глазам и горлу тут же покатывает.
– Давай еще.
Хватаю кружку и заливаю в себя содержимое.
– Запей! Чистый все-таки! – смотрят на меня мужики. И кто-то неразличимый за пеленой слез протягивает третью.
Чистый? Спирт, значит. Не верю. Снова ничего не почувствовал. Все сгорает на лету. Зато немного отпустило. Смотрю на часы и вытаскиваю рацию.
– Пора. У нас связь. Воды наберите пока, а то к утру замерзнет…
Окрестности Новосибирска, 35-й км Толмачевского шоссе, магазин «Оленька»
Алла Петренкова
Все как с цепи сорвались. Вроде бы и до вечера далеко, а прут сплошным потоком, как в Мавзолей в старые времена. И сигналят, ругаются… Совсем народ озверел от такой жизни.
Прямо перед магазином остановился армейский грузовик. Ну вот, сейчас зайдет помятый, непохмеленный прапорщик и будет предлагать продукты на продажу… Или пацан зеленый, на котором форма сидит, как на чучеле, возьмет водки. Самой дешевой, «дедушек» угощать…
Медленно встаю с упаковки пива. Привычная стандартная позиция для торговли: ноги чуть шире ширины плеч, руками опереться об прилавок, голова чуть наклонена.
Но в магазин, дзынькнув колокольчиком, висящим над дверью, влетают вовсе не похмельные прапорщики, а парни, по четвертаку примерно каждый. Один ефрейтор, второй – старший сержант. Уж в званиях-то я, как бывшая лейтенантская жена, разбираюсь отлично…
Сержант, который выглядит и постарше, и помассивнее, буравит меня тяжелым взглядом. А потом неожиданно улыбается:
– День добрый, девушка!
– Здравствуйте!
– А у вас грузчик есть?
– Есть, как иначе? Я же сама ящики таскать не буду! – Неожиданный вопрос, конечно…
– Зови! – командует. – А сама считать начинай! Тушняк и сгущ весь, что на складе есть…
– Тушенка со сгущенкой, что ли? – уточнить надо. А то от военных такое слышать странно. Обычно сдавать приезжают. А тут прямо совсем наоборот…
– Они самые, – рявкает сержант. – И быстрее. Грузчик твой что, в сортир засел, веревку сожрав?
– Вася! – кричу в сторону подсобки, откуда в ответ доносится какой-то шум.
– Сейчас подойдет! – и улыбаюсь ефрейтору. Симпатичный такой. Невысокий, худенький, залысинки смешные…
– Пока Вася твой придет – родить можно! И нового сделать! Ванек, вперед! А ты считай. – Взглядом сверлит, сволочь, как будто я ему денег должна. Или еще чего хочет… Ой, Алка, дура ты… У такого мужика и чтобы не было никого?!
Ефрейтор сноровисто перескакивает через прилавок и вопросительно смотрит. Есть в военных положительный момент: без прямого указания даже не завалят….
– В правом углу стоят. Восемь упаковок. Только разнобой там!
– По фигу! Ванька, в кунг все. И нехай Шахимат вылезает да поработает на благо Родины, – командует сержант. А сам вытаскивает из-за пазухи пачку денег и подмигивает:
– Мне бы, солнышко, их все потратить! И как можно быстрее!
Я аж сглотнула ненароком…
– А сколько у тебя?
– Сто пятьдесят. Уложимся в пять минут – оранжевая тебе лично. – И опять подмигивает хитро-хитро… Сволочь! Ну ничего. Сейчас мы ему все посчитаем…. А пять тысяч – это как раз треть моей зарплаты.
– Сейчас придумаем. На природу гулять? – В ответ тоже мигаю.
Вася вылезает наконец из подсобки, просекает ситуацию, ухватывает ящик сардин и бежит на улицу. Обратно летят уже втроем: Вася, Ваня-ефрейтор и паренек в штатском с блаженно-отрешенным выражением на лице. Помятый какой-то…
