Боря встал, намереваясь подойти к Урусову, возглавлявшему какую-то процессию, как вдруг здоровый кавказец вырвался из строя и, сбив солдатика, помчался куда-то в сторону.
Далеко он не убежал. Андрей вскинул пистолет. Кавказец упал. Андрей подошел к нему и выстрелил еще несколько раз. А потом, не обращая внимания на вопли раненого, двинулся дальше.
На мгновение Боря оцепенел. А когда это мгновение прошло, понял, что его не особо трогает судьба кавказца. Кто нападал на бригаду, Юринов уже был в курсе. И что лужи крови на асфальте тоже не беспокоят. Наверное, привык после первой ночи. Но с Андреем решил поговорить в другой раз…
Таджикистан, Фанские горы, альплагерь «Алаудин-Вертикаль»
Санечка
– Папа, ты плогнал плохих людей? Да? Совсем плогнал? Ты посему молсис?
– Устал твой папа, кроха. Отдохнуть ему надо. Поспать.
– А тебя как зовут?
– Дядя Жора!
– Дядя Зола, а папа плогнал плохих людей?
– Прогнал. Всех до одного.
– Я говолила! Папа самый сильный! А посему он молсит?
– Устал! Понимаешь? Вот поспит и снова станет самый сильный.
– Падем, я показу, де он спит… И посизу с ним. Стобы его не будили. Папа холосый…
Окрестности Новосибирска, расположение N-ской десантной бригады
Андрей Урусов (Седьмой)
– Тук-тук! – Чей-то знакомый голос продублировал стук по двери.
– Никого нет дома. Все ушли на фронт борьбы с бытовым пьянством.
– Ясно все с тобой. Значит, открыто.
Хрупкая лесенка хрустнула под немалым весом, и в кунг ввалился майор Пчелинцев.
– Так, военный, я не понял? Что за пьянка впереди доклада? – спросил комбат, увидев открытую литровую бутылку водки и раскрытый пакет чипсов. – И что за незапротоколированный алкоголь на территории вверенного мне подразделения?
– Глебыч, не гунди, – вяло шевеля языком, ответил Урусов. Старший сержант сидел перед импровизированным застольем в одних штанах и держал на вытянутой руке стакан, налитый с былым «спецназовским» шиком, с горочкой. – Ты и так бы пришел. А я сегодня девственности два раза лишился. И новости не срочные.
– В смысле? – уточнил майор и выставил на столик еще одну бутылку. – Хотя об этом давай чуть позже. Что узнал?
Седьмой влил в себя стакан и хрустнул чипсиной. Вытатуированный на груди крылатый пес застыл в атаке…
– Короче говоря, это была разведка боем. Или подставление под чужой нож лишних бригад. По городу попало очень хорошо. Но несколько районов практически целые. Да и по мелким городам не слишком прицельно били. Уцелели местами. А это плохо. Вернее, хорошо. Короче, Глебыч, нам разведка нужна! Как хлеб, как воздух!
– Не отвлекайся. А то начал, панымаэш, Виссарионовича цитировать, пьянь алкоголическая, – ловко убрал со стола обе бутылки Пчелинцев. – Разведка будет. Возможно, даже завтра. Ребята сейчас эрхабешные «бардаки» готовят. А ты будешь на точке сидеть. Потому что алкаш припадочный.
– Сам такой. Поц гойский, – жестом фокусника Урусов выудил из недр «шишиги» бутылку пива и показал майору дулю. – У меня тут на десять таких майоров припасено. И в рейд я завтра пойду, – сорвал крышку об металлический уголок по краю столика и надолго присосался.
– Тебя Кошка за пьянку убьет. Прямо сегодня.
– Не убьет. Она у меня женщина умная. И сегодня в детсаду. А у местных бандюков разлад вышел, – неожиданно снова вернулся к теме разговора Урусов. – У них там смотрящий новый объявился. С замашками юного Буонапартия. Собрался Новосибирскую республику создавать.
– Что-что? – переспросил Пчелинцев. – Республику? Новосибирскую?
– Именно. А сегодняшние гости – из местных. Не захотели они новую жизнь строить под мудрым руководством товарища Сухова. Фамилия у него такая знаменитая. Валера Сухов, погоняло Сухарь или Сухой. И учти, что об этом, в смысле, о строительстве новой жизни, он заявил пятнадцатого вечером. Оперативный не в меру.
– И?
– И как видишь, кто-то толкнул местным фуфло, что бригаду накрыло целиком, можно прибарахлиться, а потом пересмотреть результаты переговоров с Сухарем. Вот они и явились. А мы прибарахлились.
– Это точно, – вернул комбат бутылки на место. – «Тигр» я тебе оставил. Как и просил. Кстати, а он тебе зачем?
– Нужен, – отмахнулся Урусов. – Давай лучше за потерю девственности бахнем.
– В смысле? – спросил Пчелинцев, но кружку алюминиевую подставил.
– В том смысле… – Андрей замолчал, глядя остекленевшими глазами сквозь комбата куда-то ему за спину. – Я первый раз в жизни убивал безоружных. Первый раз расстреливал пленных. А мне еще в спину – «гестаповец бандеровский»….
Непрошеная слеза скатилась по щеке. Урусов выдохнул и влил в себя очередной стакан, с трудом глотая водку. Пчелинцева даже передернуло.
– А я вообще-то из Донбасса! Там и по-украински-то никто не говорит… – начал пьяно объясняться Урусов. – И застрелил я всего троих. Даже спички не понадобились…
– Остальных ты что, в подвале оставил?
– Ну да, – удивился комбатовскому вопросу Урусов. – Пригодятся для опознания. Вот ты этого Сухова в лицо видел? И я нет. И вряд ли он у кого в телефоне фотку своей хари хранит. Так что пусть висят пока. Пригодятсяааа…
Таджикистан, Фанские горы, альплагерь «Алаудин-Вертикаль»
Совет
– Ну, что рассказывает наш пленный друг? – Виктор потянулся в кресле.
Потом неожиданно скривился, достал из кармана тюбик изокета и пшикнул под язык.
– Хреново? – спросил Потап.
– Терпимо. Так что он рассказывает?
– Уже ничего. Баши Ахмет Ахмадов скончался от сердечного приступа, вызванного проникновением в сердце постороннего острого предмета. Олегиного тесака.
– Да-а… У меня более легкая форма ишемии… Погоди, почему Олегова? Олег же пьяный спит!
– Спит. Только как допрашивать начали – ввалился. Злой, бледный, посмотрел на эту сцуку и… «Он мой», – говорит. Да так сказал, что и возразить никому в голову не пришло. А пленничек соловьем запел. Без всяких пыток и специальных методов, от одного вида твоего сына. Ты присмотрел бы за ним, не нравится мне это озверение…
– А сейчас он где?
– Олег? Спит. Закончил с Ахмадовым, вытер тесак и ушел спать. Вить, поговори с ним, как проспится. Крепкий парень, но как бы не сломался…
– Поговорю утром. А что Ахмадов рассказал?
– Они с братом держат территорию вдоль трассы от Анзобского перевала до Сарвады. И довольно быстро распространяют свое влияние в сторону Пенджикента. Парнишки конкретно отмороженные, с ними мы общего языка не найдем. Но сейчас продвижение затормозится. Ахмет должен был дойти до Урмитара, а то и дальше. Теперь его братцу надо получить известие о пропаже и восполнить потери. Это не так просто. Пара дней есть. А пока в Сарваде стоит их десяток. В Айни власти совсем нет. Но со стороны Пенджикента идет какая-то другая банда. А может, между Ахмадовым и пенджикентцами еще кто-то есть. Кстати, он говорил про какое-то золото. Был абсолютно уверен, что в Пасруде его много. Не в курсе, там миллионеров не водилось?
