– Сороковый – всем! По три наряда каждому! Хватит в эфир срать!
Кричит рация, динамик бросается нехорошими словами.
– Веселятся! – улыбается Кошка, прижимаясь к Андрею.
– Дело нужное жизнь увеличивать-то! – Волосы жены мягкие-мягкие. Так бы и зарыться в них навсегда…
– Она и так долгая будет. И у нас, и у Димки!
– Как иначе, Солнышко? Я договорился уже!
– Договорун! – смеется Влада. – Ты со всеми договоришься!
– Я же инспектор бывший, а не хвост белый да пушистый! Да, спросить хотел.
– Спрашивай. – В темноте не видно ничего. Но Андрей и так все знает и видит. Сердцем, наверное. И глаза любимые, и губы приоткрытые, поцелуя ждущие…
– Времени две ночи было, а ты все спать не ложилась.
– Примета такая есть на Алтае. Если проводить не смогла – так встреть обязательно. Чтобы не в последний раз.
– Солнышко…
Дождались губы поцелуя. Ведь иначе и быть не может.
Таджикистан, Фанские горы, альплагерь «Алаудин-Вертикаль»
Виктор Юринов (Дед)
– Итак, сегодня обошлось чудом!
Вот такой фразой и начинаю совет. Все правда. Потому что действительно иначе назвать выстрел Лаймы нельзя. Только «чудо». Но, поскольку благодаря ему все живы и даже никто не ранен, настроение у ребят приподнятое.
– Да уж… – откликается Потап, – «есть женщины в русских селеньях…»
– В литовских, товааааарищ майор, в литовских, – язвит Олег, – маленькое такое селение. Вильнюс называется… И в нем каждая уважающая себя мама передает дочке секреты мастерства древнего народа: как одним выстрелом убрать с глаз долой два «УАЗа» с десятком боевиков, чтобы и следов не осталось… Не удивлюсь, если выяснится, что по Литве отбомбились все воюющие стороны. А то пара-тройка Лайм вполне может уничтожить небольшую страну типа Польши или Румынии. Лучше подстраховаться.
– Между прочим, твой оторванный дружок, – подзуживает Прынц, – ни хрена не боится древних боевых искусств и весьма активно подбивает к ней клинья. По-моему, небезуспешно.
– И когда ты это заметил?
– Девушка от восторга забыла отжать кнопку на гарнитуре. В итоге я имел удовольствие прослушать историю о подвигах твоего брата на почве усмирения грабителей и выяснил, что фингал на ныне покойном таджикском лице совсем не Лехина заслуга. А вывод, что пара из этой парочки получится не только снайперская, напрашивается сам собой.
– То есть тот уникальный фонарь, размером превышающий территорию Таджикистана, и светимостью за сто люменов, поставила нежная литовская девушка? И после этого герой-любовник еще мог кого-то насиловать?
– Насколько я понял, не мог. Иначе нежная литовская девушка еще и отломила бы соответствующий орган. Но не судьба…
– Прошу пардону. Польше хватило бы и одной Лаймы.
Останавливаю болтологию. Увлеклись ребята.
– Давайте к делу. Сначала позвольте вам представить Давида Лернера, гражданина республики Израиль, а в прошлом потомственного жмеринца. И самого крутого горного туриста в мире.
– Что такое «жмеринец»? – вопрошает Малыш.
– Таки это житель славного города Жмеринка, а не какого-нибудь занюханного Бердичева.
– А чем так плох Бердичев? – заинтересовался Бахреддин.
– Нет, ну вы мне скажите, шо такого может быть хорошего в городе, который построен на реке Гнилопять?
Все-таки Давид – человечище! С момента, когда узнал о войне, прошло четыре часа. У него хватает сил шутить. По виду ни за что не догадаешься, что творится внутри. Вся семья жила в Израиле. Жена, дети, внуки… Вся! Никаких шансов! А ведь для еврея семья – это все. Весь мир… Давид убит, уничтожен, взорван всеми мегатоннами, пришедшимися на его Беер-Шиву. Но общается, улыбается, шутит… Однако приходится призывать к порядку:
– Парни, оставьте в покое славные украинские города! Кроме Давида есть еще три новых лица. Эрнст Гурамович Хенциани, для своих Эдик. Он не тбилисец, как вы подумали, а москвич, так же как и Алик с такой редкой фамилией Иванов. А Юрис Озолиньш из Риги. Ребята только сегодня спустились и не совсем в курсе наших дел, но люди знающие, потому я решил пригласить их на совет.
С представлением все. Теперь слушаем результаты сегодняшних мероприятий. Сам и начну. Сарваду мы вывезли. Все, что было отобрано, плюс я добавил сегодня учебники и памперсы.
– Витя, про учебники я все понял, – это Малыш, – а зачем нам памперсы?
– Стас, ты не знаешь, зачем нужны памперсы? – снова язвит Олег. – Чтобы учить детей, сперва их надо нарожать. Прынц уже докладывал про чьи-то матримониальные планы. По секрету и громким шепотом.
– В целом верно. В последней машине было место, вот и докидали. Памперсами и женскими прокладками. Тоже пригодятся.
– Блин, мы, оказывается, сегодня за бабские прокладки воевали… – ворчит Малыш.
– Воевали не мы, а Лайма, – с самым серьезным видом уточняет Олег. – Мы драпали… А девушка свои прокладки вполне заслужила.
– Не драпали, а осуществляли стратегический отход! – с абсолютно серьезным видом поправляет Малыш. Все снова начинают ржать.
– Пишу приказ по личному составу, – заявляет Потап. – За героизм и мужество, проявленные в боях, наградить Лайму Буткете тремя пачками именных прокладок!
– Давайте орден учредим. Первая официальная награда Высокогорной Фанской Республики – Орден Прокладки! А Лайма – первый кавалер!
Настроение у народа категорически нерабочее. Пытаюсь перевести разговор в конструктивное русло:
– Принимается. А теперь продолжу. Пасруд практически разобран. За завтрашний день вывезем. Все готово к имитации пожара.
– Что означает «имитация пожара»? – интересуется Эдик. – Не сталкивался с подобным в своей практике.
– Спалим все, что нам не нужно. Чтобы у кишлака был вид сожженного Ахмадовым. А выше рванем дорогу. И пусть Бодхани ищет, кто прибил его брата, хоть до посинения. Девчонки в лагере разгребают завалы, но работы там еще…
– Какие завалы?
– Все, что привезли снизу. Горы барахла. Раскладывают, сортируют и складируют. Все женское население трудоустроено не навсегда, но надолго. С лагерем все. Валера, давай по «Артучу».
– А что «Артуч»?! – вскакивает иркутчанин. – Почти закончили разборку лагеря. Часа на два работы осталось. Завтра с утра таскать надо. Люди нужны!
– Отправим тебе тех, кто в Сарваде работал. Может, еще с Пасруда кого снимем.
– Ишак будет, – вставляет Али. – Аксакал сказал, тридцат ишак даст. У нас пять ишак есть.
– Ну и ладненько. – Валера садится.
– Володь!
Потап поднимается, обводит всех взглядом:
