— Корбетт! Это что еще за чертовщина?
Мэтью остановился и обернулся к Гарднеру Лиллехорну, одетому в сюртук цвета морской волны, треуголку того же водного оттенка и полосатый черно-синий жилет. У него за спиной скалился Диппен Нэк, которому всегда приятно было смотреть, как Мэтью получает словесную трепку.
— Где арестант? — грозно спросил Лиллехорн. На узком бледном лице тщательно подстриженные усы и бородка казались щетиной.
— Спасибо, сэр, — спокойно ответил Мэтью, — что поздравляете меня с возвращением. Могу вам сообщить, что оно никак не было гарантировано.
— Ладно, ладно! Я рад, что вы вернулись. Где Слотер?
— Выкладывай! — добавил Нэк, за что получил от Лиллехорна предупреждающий взгляд.
— Я очень рад, на самом-то деле, что вы оказались здесь и увидите передачу. — Мэтью показал на ошвартованный у причала номер девять корабль. — Насколько я понимаю, «Золотой глаз» — ближайшее судно, следующее в Англию. Пойдемте со мной?
Он направился к кораблю и услышал стук башмаков идущего за ним Лиллехорна.
— Что за игрушки, Корбетт? Вы понимаете, что Джон Дрейк, констебль Короны, уже почти три недели живет в «Док-Хаус-Инн»? А за чей счет, как вы думаете? Платит-то Нью-Йорк!
Мэтью подождал, пропустив пару рабочих с большим сундуком, и взошел по сходням. Лиллехорн держался прямо за ним. Мэтью остановился у конца сходней, открыл сумку, вывернул — и на палубе оказались два начищенных черных ботинка, слегка поцарапанные при прыжке с крыши.
Лиллехорн, не веря своим глазам, глядел на ботинки, потом перевел взгляд на Мэтью:
— Вы совсем спятили?
— Кажется, я помню, сэр, как вы у себя в кабинете сказали: «Я хочу, чтобы ботинки арестанта были на ближайшем же корабле, отплывающем в Англию, и скатертью ему дорога». Разве не так вы говорили?
— Не знаю! Не помню. Но ведь если я так сказал, я имел в виду, чтобы в этих ботинках был он сам! И вообще вы их могли найти где угодно отсюда и до… где вас там носило. Я знаю, что случилось с Грейтхаузом, и сочувствую ему, но тут он сам виноват со своей жадностью.
— Жадностью! — прохрипел Нэк из-за спины Лиллехорна.
— Дрейк приехал отвезти арестанта в тюрьму! — напирал Лиллехорн. — И где этот арестант?
— Тиранус Слотер похоронен на земле лорда Кента, на табачной плантации в колонии Каролина. Если вас интересуют подробности, советую посетить Натэниела Пауэрса, или съездить в Филадельфию поговорить с верховным констеблем Абрамом Фаррадеем. Или пусть едет сам Дрейк, мне все равно. Меня интересует только, чтобы ботинки Слотера оказались на ближайшем судне, идущем в Англию, как вы и требовали. — Мэтью сверлил глазами дыры в верховном констебле. — И скатертью дорога.
— Сэры! — рявкнул кто-то снизу с палубы. — Или уберитесь оттуда к чертям, или начинайте грузить!
Предложение физической работы вызывало на лицах Лиллехорна и Нэка неподдельный испуг, но Мэтью уже спускался по сходням и направлялся широким шагом к своему фургону.
Лиллехорн бросился за ним вдогонку, а Нэк замыкал шествие.
— Корбетт! Корбетт! — заявил Лиллехорн, догнав Мэтью. — Мне нужны от вас все подробности. Немедленно!
«С чего начать?» — подумал Мэтью, не сбавляя шага. Если Грейтхауз уже изложил цепь событий, которая привела к взрывчатому ларцу, это хорошо. Можно начать рассказ с Прохожего, подумал он. Конечно, рано или поздно дойдет до эпизода с миссис Такк, а Мэтью не был уверен, что Лиллехорн готов такое слушать. И уж точно это не надо было слушать Нэку, который потом будет размахивать красной тряпкой по всему городу.
Интересно, как воспримут историю Тома. Мэтью считал, что это наиболее поразительная часть.
В доме преподобного Эдварда Дженнингса и его жены Том провел около восьми часов. Отоспавшись слегка, чтобы вернулись силы, он просто встал посреди ночи и вышел в дверь. Подумал, что Слотер пойдет по дороге на юг к Колдерз-Кроссинг — эту деревню он сам миновал, когда шел на север. Только одно имело для него значение — найти этого человека и убить, и в этой холодной решимости Мэтью слышалось, будто Слотер стал для Тома символом многих трагедий в его жизни, или просто олицетворением Зла. Как бы там ни было, Том собирался следовать за Слотером, куда бы убийца ни пошел и сколько бы времени ни заняло преследование. Поэтому он вышел из Бельведера той же дорогой, что шли Мэтью и Прохожий.
Не зная о попытке Слотера украсть лошадь и последующем его походе через лес, Том шел по дороге. Перед рассветом он поспал еще два часа, но ему никогда много сна и не требовалось. И вот дальше в тот же день он увидел следы, выходящие из леса. Один путник в ботинках, двое в мокасинах.
Следы привели его к дому, где он останавливался, когда шел на север. Где веселые и добрые люди накормили его и его собаку, где была красивая и добрая девушка по имени Ларк. Где мальчик Аарон показал ему богатство цветных шариков в фарфоровом кувшине. Они с Аароном больше часа тогда стреляли шариками, и Том удивился, что в нем осталось хоть что-то мальчишеское, потому что к тому времени ему уже случилось, защищаясь, убить человека. В колонии Виргиния.
Он вошел в дом, рассказал он Мэтью. Слез не проливал, сказал он, с тех пор, как умер отец — все, плач остался в прошлом. Но эти убийства невинных и добрых людей потрясли его душу. Конечно, он знал, чья это работа. И поймал себя на том, что рассматривает шарики Аарона, рассыпанные по столу. Он взял уже четыре-пять штук в руку, и подумал: если когда-нибудь понадобится ему что-то, чтобы не сойти с пути, заставить идти дальше, усталого или голодного, достаточно будет дотронуться до этих шариков в кармане и вспомнить о временах, когда это доброе семейство дало ему возможность снова стать мальчишкой.
Но больше он уже не мальчик.
Он взял еды с кухонного стола и нож из ящика. Вряд ли хозяева стали бы возражать. Нашел выломанные доски в сарае. Нашел следы, ведущие на холм. Пошел за четырьмя путниками, преследующими одного, в глубину леса. Но он был еще слаб, сказал он Мэтью, и раны у него болели. Да, он собирался убить Слотера, и не хотел, чтобы Мэтью или Прохожий ему помешали или встали у него на пути. Он знал, что у него будет один шанс убить Слотера, всего один. Когда этот шанс придет, Том будет знать.
Перестрелка и крики в ночи дали ему направление. На следующее утро он увидел Мэтью и Прохожего на тропе, увидел, что индеец тяжело ранен, и пригнулся, поняв, что краснокожий его заметил.
У оврага, когда Мэтью лез по поваленному дереву, он ничего сделать не мог. Он видел, как прыгнули Ларк и ее мать, но видел он и стрелу, которая попала в Слотера. На мельнице, когда Слотер одолевал Мэтью, собираясь засунуть его в зубы передачи, он только и мог, что бросить горсть шариков. Когда Слотер в ярости бегал по лесу, он спрятался, а потом думал, что Мэтью смыло в водопад.
Том пошел за Слотером в Хоорнбек, видел, как он выходит свежезашитый из дома доктора и идет к гостинице «Под грушей». Всю ночь Том просидел там, откуда она была видна, и ждал, чтобы появился Слотер. Рано утром Слотер вышел с каким-то человеком, неся несколько ящиков. Они уложили ящики в фургон и уехали. Тому надо было найти и украсть лошадь, и побыстрее.
