Роланд стоял перед столом, ожидая, когда тот на него посмотрит, и одновременно боялся этого. Лицо как у скелета, выступающие скулы, надувшиеся вены и выступающие мышцы делали Маклина похожим на смерть.
— Что вы хотите? — спросил Маклин, занятый безжалостными цифрами.
— Все почти готово, — сказал Роланд.
— Эта машина? Да? И что же?
— Мы будем атаковать, когда она будет готова, не так ли?
Полковник отложил карандаш. — Обязательно. Если, конечно же, у меня будет ваше разрешение атаковать, капитан.
Роланд знал, что Маклина еще уязвляло их несогласие. Сейчас наступило время заделать трещину, возникшую в их отношениях, потому что Роланд любил Короля — и еще потому, что он не хотел, чтобы Альвин Мангрим стал любимцем Короля, а его самого выставили. — Я…
Хочу извиниться, — сказал Роланд. — Я нарушил субординацию.
— Мы могли бы сломить их! — мстительно огрызнулся Маклин. — Все, что нам было нужно, — это еще одна атака! Мы могли бы сломить их прямо там и тогда!
Роланд опустил глаза в знак смирения, но он чертовски хорошо знал, что еще одна фронтовая атака только привела бы к гибели солдат. — Да, сэр.
— Если бы кто-нибудь другой говорил со мной таким образом, я бы застрелил его на месте! Вы были неправы, капитан! Посмотрите на эти чертовы цифры! — Он пихнул бумаги Роланду, и они слетели со стола. — Посмотрите, сколько у нас осталось бензина! Посмотрите на опись боезапасов! Хотите посмотреть, сколько у нас еды? Мы здесь сидим и голодаем, а могли бы три дня назад получить провиант Верности! Если бы мы тогда атаковали! — Он стукнул по столу своей рукой в черной перчатке, и масляный фонарь подпрыгнул. — Это ваша вина, капитан! Не моя! Я хотел атаковать! Я верил в свою Армию Совершенных воинов! Идите! Убирайтесь!
Роланд не двинулся.
— Я вам приказываю, капитан!
— У меня есть просьба, — тихо сказал Роланд.
— Вы не в том положении, чтобы иметь просьбы!
— Я бы хотел попросить, — упрямо продолжал Роланд, — чтобы я вел первую волну в атаку, когда мы начнем прорыв.
— Ее поведет капитан Карр.
— Я знаю, что вы ему дали разрешение. Но я бы хотел попросить вас изменить решение. Я хочу вести первую волну.
— Это большая честь — вести первую атакующую цепь. Я думаю, что вы недостойны такой чести, не так ли?
Он сделал паузу и снова откинулся в кресле.
— Вы никогда раньше не просились вести атакующую цепь. Почему же хотите сейчас?
— Потому что я хочу кого-то найти и взять его живым в плен.
— И кто это мог бы быть?
— Человек, который называет себя братом Тимоти, — ответил Роланд. — Мне он нужен живым.
— Мы не берем в плен. Они все должны умереть. До одного.
— Черный ящик и серебряный ключ, — сказал Роланд.
— Что?
— Бог показал брату Тимоти черный ящик и серебряный ключ и сказал ему, каким будет конец света. Я бы хотел побольше узнать о том, что говорит брат Тимоти о том, что он видел на вершине горы.
— Вы с ума сошли? Или они там промыли вам мозги, когда вы были у них?
— Я согласен, что брат Тимоти, возможно, ненормален, — сказал Роланд, сохраняя самообладание. — Ну а если нет — кто тогда называет себя Богом? И какой черный ящик и серебряный ключ?
— Их не существует.
— Возможно. Может, даже нет горы Ворвик. Ну, а что если есть?.. Брат Тимоти, может, единственный, кто знает, как их найти. Я думаю, что взять его в плен живым, возможно, стоит наших усилий.
— Почему? Вы хотите, чтобы Армия Совершенных Воинов тоже шла искать Бога?
— Нет, но я хочу вести первую атакующую колонну и я хочу, чтобы брата Тимоти взяли живым. — Роланд знал, что это звучит как приказ, но ему было все равно. Он пристально смотрел на Короля.
Наступила тишина. Левая рука Маклина сжималась в кулак, а потом медленно разжалась. — Я об этом подумаю.
— Я хотел бы знать прямо сейчас.
Маклин наклонился вперед, рот его скривился в тонкой и ужасной улыбке.
— Не подталкивай меня, Роланд. Я не выношу, когда меня подталкивают. Даже ты.
— Брат Тимоти, — сказал Роланд, — должен быть взят живым. Мы можем убить любого другого. Но не его. Я хочу, чтобы он смог ответить на вопросы, и я хочу узнать о черном ящике и серебряном ключе.
Маклин поднялся, как черный циклон, медленно выпрямляясь. Но прежде чем он смог ответить, в дверь трейлера еще постучали. — Ну, что еще? — закричал Маклин.
Дверь открылась и вошел сержант Беннинг. Он медленно почувствовал напряжение. — Ух… Я принес сообщение от капрала Мангрима, сэр.
— Я слушаю.
— Он говорит, что готово. Он хочет, чтобы вы пришли посмотреть.
— Скажите ему, что я буду там через пять минут.
— Да, сэр. — Беннинг стал поворачиваться.
— Сержант, — сказал Роланд. — Скажите ему, что мы там будем через пять минут.
— Ух…
Да, сэр. — Беннинг быстро взглянул на полковника и вышел как можно быстрее.
Маклин был полон холодного гнева. — Вы ходите по краю, Роланд. Слишком близко.
— Да. Но вы ничего не сделаете. Не можете. Я помог вам построить все это. Я помог вам собрать все это. Если бы я не ампутировал вам руку в Земляном Доме, вы бы сейчас уже истлели. Если бы я не сказал вам использовать для торговли наркотики, вы бы все еще были нулем. Если бы я не казнил для вас Фредди Кемпку, не было бы Армии Совершенных Воинов. Вы спрашивали моего совета и делали, что я говорил. Так было всегда. Солдаты подчиняются вам, но вы подчиняетесь мне. — Повязки натянулись, когда он улыбнулся. Он увидел вспышку неуверенности — нет, слабости — в глазах Короля. И он понял правду. — Я всегда добывал оперативную информацию и находил для нас поселения, на которые следовало нападать. Вы даже не можете распределить запасы так, чтобы не пропасть.
— Вы…
Маленькая сволочь, — удалось сказать Маклину. — Я…
Вас…
Расстреляю.
— Не расстреляете. Вы обычно говорили, что я ваша правая рука. И я этому верил. Но это никогда не было правдой, не так ли? Вы — моя правая рука. Это я настоящий Король, а вам просто даю поносить корону.
— Убирайтесь…
Убирайтесь…
Убирайтесь… — Маклину стало плохо, и он схватился за край стола, чтобы не упасть. — Вы мне не нужны! И никогда не были нужны.
— Всегда был нужен. И нужен сейчас.
— Нет…
Нет…
Не нужен. — Он затряс головой и отвернулся от Роланда, но все еще чувствовал на себе взгляд Роланда, проникающий ему в душу с хирургической точностью. Он вспомнил глаза тощего ребенка, который сидел в Зале собраний Земляного Дома на приеме в честь новоприбывших, и вспомнил, что увидел в них что-то свое — решительность, волю и, наконец, хитрость.
