Воспоминание о смерче в Алабаме, который загнал Джоша, когда ему было шесть лет, его сестру и мать в подвал их дома внезапно прервалось, рассыпалось на части. Видение кукурузного поля, огненных копий и смерча огня возвратилось к нему с ужасающей четкостью, и он догадался, что плачущей женщиной была мать маленькой девочки.
Было темно. Тяжесть все еще давила на Джоша, и поскольку он старался освободиться, насыпь из мусора, состоящая большей частью из земли и древесных обломков, сползла с него. Он сел, тело его ныло от тупой боли.
Лицо показалось ему странным, такое стянутое, будто готовое лопнуть. Он поднял пальцы, чтобы коснуться лба, и от этого дюжина волдырей лопнула, а жидкость из них стала стекать по лицу. Другие волдыри стали лопаться на щеках и подбородке; он пощупал около глаз и почувствовал, что они заплыли, оставив только щелки. Боль усилилась, спина, казалось, была обварена кипятком. Сожжена, подумал он. Сожжена так, как могут сжечь только в аду. Он ощутил запах жареной ветчины, от чего его едва не стошнило, но он слишком хотел узнать, каковы же все его раны. На правом ухе боль была другого рода. Он осторожно пощупал его. Пальцы нашли только обрубок и запекшуюся кровь вместо уха. Он вспомнил взрыв бензоколонки и решил, что кусок металла, пролетая, срезал большую часть уха.
Я прекрасно выгляжу, — подумал он и едва не рассмеялся вслух. Готов сразиться со всем миром! Он подумал, что если ему теперь придется когда-либо выйти на борцовский ринг, ему уже не понадобится маска Черного Франкенштейна, чтобы выглядеть чудовищем.
И тут его стошнило, так, что тело его обмякло и затряслось, в ноздри бил сильный запах жареной ветчины. Когда болезненное состояние прошло, он отполз от этого места. Под руки ему попадалась хлюпающая грязь, доски, битое стекло, смятые банки и солома.
Он услышал мужской стон, вспомнил сожженные глаза Поу-Поу и решил, что тот лежит где-то справа от него, хотя уха с этой стороны у него не было. Судя по всхлипываниям, женщина находилась в нескольких футах прямо перед ним; маленькая девочка, если и была жива, не издавала ни звука. Воздух был все еще горяч, но по крайней мере им можно было дышать. Пальцы Джоша наткнулись на деревянную палку, и по ней он добрался до садовой мотыги. Раскапывая вокруг себя землю, он находил массу всяких предметов, банку за банкой, некоторые из них были помяты и протекали, пару расплавленных вещей, которые могли быть прежде пластмассовыми молочными канистрами, молоток, несколько обгоревших журналов, и пачек сигарет. Над их головой был свален весь бакалейный магазин, все что было на обвалившихся полках Поу-Поу. И это наверняка все это хранилось там не случайно, раздумывал Джош. Подземные парни должны были знать, что когда-нибудь все это ему понадобится.
Джош попытался встать, но прежде, чем поднялся с корточек, ударился обо что-то головой. Это был крепко спрессованный потолок из земли, досок и наверное тысяч соломин, сдавленных в одно целое на высоте четырех с половиной футов от пола подвала. О Господи! — подумал Джош. Прямо над головой тонны земли. Он решил, что у них нет воздуха, кроме как в объеме их ямы, а когда он закончится…
— Перестаньте плакать, леди, — сказал он. — Старик пострадал куда больше, чем вы.
Она тяжело задышала, как будто не ожидала, что кто-нибудь еще остался в живых.
— А где девочка? Что с ней? — волдыри на губе Джоша лопнули.
— Свон? — крикнула Дарлин. Она пошарила по земле, ища Сью Ванду. — Я не вижу ее? Где мое дитя? Где ты, Свон?
Тут ее рука наткнулась на маленькую ручку. Она была теплой.
— Вот она! О, Боже, ее засыпало! — Дарлин стала неистово копать.
Джош подполз к ней сбоку и руками вытащил ребенка. Засыпаны были только ее руки и ноги, лицо же было свободно, и она дышала. Джош отряхнул землю с ее ног, а Дарлин обняла свою дочь. — Свон? Что с тобой? Скажи что-нибудь, Свон! Ну же, давай! Поговори с мамой! — она тормошила ее, пока Свон не подняла руку и не оттолкнула слегка мать.
— Ну, не надо, — Свон говорила хриплым невнятным голосом. — Я хочу поспать…
Пока мы не приедем…
Джош пополз на стон мужчины. Поу-Поу свернулся калачиком и наполовину был засыпан. Осторожно Джош откопал его. Рука Поу-Поу ухватилась за рубашку Джоша, и старик что-то пробормотал, чего Джош не понял.
Он спросил: — Что? — и наклонился поближе.
— Солнце, — повторил Поу-Поу. — О Боже… Я видел, как взорвалось солнце, — он снова стал бормотать, что-то насчет тапочек в спальне. Джош понял, что тот долго не протянет, и вернулся к Дарлин и Свон.
Девочка плакала, спокойный, глубоко раненный звук.
— Ш-ш-ш, — говорила Дарлин. — Ш-ш-ш, родная. Нас ищут. Не бойся. Нас вытащат. — Она еще не совсем сообразила, что произошло, все было смутным и суматошным с того момента, когда Свон показала на щит с надписью «Поу-Поу» на Межштатном шоссе и сказала, что лопнет, если не сходит в туалет.
— Я не вижу, мама, — еле слышно сказала Свон.
— У нас все будет в порядке, родная. Нас ищут правда… — Она протянула руку, чтобы погладить дочь по голове, и отдернула ее, словно ошпарившись. Пальцы ее нащупали щетину вместо волос. — О, Боже мой! О, Свон, дочка!.. — Она боялась коснуться собственных волос и лица, но чувствовала только боль как от слабого солнечного ожога. Со мной в порядке, решила она. И со Свон тоже все в порядке. Лишь немного волос пропало, вот и все. Все будет в полном порядке.
— А где Поу-Поу? — спросила Свон. — Где гигант? — У нее болела голова, и она ощущала запах готовящегося завтрака.
— Я тут, рядом, — ответил Джош. — Старик недалеко от тебя. Мы в подвале, а его заведение развалилось и засыпало нас…
— Мы выберемся! — прервала Дарлин. — Нас скоро найдут.
— Леди, может быть это будет не так скоро. Нам нужно успокоиться и беречь воздух.
— Беречь воздух? — Паника вновь овладела ею. — Но мы дышим нормально.
— Сейчас — да. Я не знаю, сколько его есть у нас, но думаю, что скоро воздуха может стать не хватать. Нам, возможно, придется пробыть здесь долго, — решился сказать он.
— Вы с ума сошли! Не слушай его, родная! Боюсь об заклад, нас уже прямо сейчас идут откапывать. — Она стала укачивать Свон как маленькую.
— Нет, леди. — Было бессмысленно скрывать правду. — Я не думаю, что кто-нибудь собирается нас откапывать в ближайшее время. Это были ракеты — то, что вылетало из поля. Ядерные ракеты. Я не знаю, взорвалась ли одна из них или что другое, но есть только одна причина, почему они вылетали. Вполне возможно, что сейчас весь мир пускает ракеты.
Женщина захохотала, но смех ее граничил с истерией.
— У вас ума не больше, чем у муравья. Кто-то же видел пожар! Помощь пришлют! Мы ведь едем в Блейкмен!
— Ну, да, — сказал Джош. Он устал от разговора и хотел воспользоваться драгоценным воздухом. Он отполз на несколько футов, подобрал местечко для своего тела. Сильная жажда овладела им, но в то же время ему хотелось еще и облегчиться. Потом, подумал он, сейчас я слишком устал, чтобы двигаться. Боль опять стала усиливаться. Мысли уносили его из подвала Поу-Поу к сожженному кукурузному полю, к тому, что могло остаться от всего мира там, наверху, и в частности вокруг них, если, конечно, началась Третья Мировая война. К этому времени она могла уже и закончиться. Могли вторгнуться русские или американцы заняли Россию. Он подумал о Рози и мальчиках, они живые или мертвые? Он может никогда об этом не узнать. — О, Боже! — прошептал он в темноте и, свернувшись калачиком, уставился в темноту.
