— Тварей создал человек? — удивился Ломака. — Но зачем?
— Чтобы почувствовать себя богом, парень, — усмехнулся Степан. — Это же власть. То, что не дает покоя каждому, у кого есть хотя бы зачаток разума. А стремление к власти — это неутолимое желание менять вместо пустого созерцательства. Мы можем сделать из дикого урана искусственный плутоний? Можем! Мы можем сделать собаку, которая сжимает челюсти сильнее, чем аллигатор, и убивает существо во много раз крупнее себя, а именно человека? Можем! Мы можем создать такой яд, чтобы обзавидовалась кобра, чтобы одной каплей умертвить целый город? Конечно можем! Мы можем создать тварь, которая пугала нас только в фантастических фильмах? Как видишь, можем! Мы можем все! И это — власть.
— Но откуда ты знаешь, что тварь создана искусственно? — спросил Костя.
— Не знаю я! Чувствую! Уверен в этом! Жуковский достал из кармана комбинезона коробок и принялся грызть одну из использованных, но не выброшенных спичек, с прищуром наблюдая за разгорячившимся Степаном.
— Слышь, Степа, — подал он голос, — а ты кем был в той жизни?
— Топ-менеджер в одной фирме. — Степан повернул голову к Андрею.
— Нет, а по образованию?
— У меня их два, высших. Первое — химико-биологическое. Но это в те времена бесперспективно было. Во всяком случае, в нашей стране. А что?
— Да так, просто вдруг интересно стало, — пожал плечами Жуковский.
— Эй, любители пофилософствовать. — Селиверстов хлопнул себя ладонями по коленям, — план готов.
10
ГОРОД, КОТОРОГО НЕТ
— Буря, кажется, стихает. — Дьякон осмотрелся и пнул трак широкой гусеницы вездехода, скидывая налипший снег.
— Надолго ли, интересно? — спросил Обелиск.
— Да кто ж его знает, — проворчал Дьякон. — Все равно готовьте зонд. Попытаемся наладить связь.
— Хорошо. — Обелиск полез по опущенной кормовой аппарели выкрашенной в белый цвет машины.
Дьякон был невысок, коренаст, с аккуратной бородой и недобрым взглядом серых глаз. А вот Обелиск полностью соответствовал своему прозвищу. Рост два с лишним метра, огромная угловатая челюсть и наползающий на большие голубые глаза широкий лоб.
Они были тут не одни. Два вездехода, и в каждом по четыре человека. Причем второй вездеход был значительно больше первого и имел двухзвенную конструкцию, то есть головная часть и прицеп и движущий привод на гусеничные шасси обоих сегментов.
— Где мы сейчас?
К Дьякону подошел Один — широкоплечий, с длинными кудрями и бородой, делающими его похожим на викинга.
— Почти у цели, — ответил Дьякон.
Они стояли на небольшой возвышенности, которую с трудом удалось найти в этом районе.
— Мы сейчас чуть восточнее аэропорта Толмачево. Тут, похоже, был эпицентр. Ни одного строения, даже остатков не видно.
— Эпицентр? — нахмурился Один. — А фон какой?
— Триста микрорентген в час. Нормально. Переживем.
— Ну и каков план?
— Посмотри. — Дьякон протянул товарищу бинокль и указал рукой направление. — Видишь руины вдалеке?
— Вижу. — Человек с именем скандинавского бога кивнул, подкручивая пальцем кольцо резкости.
— Когда-то тут был Новосибирск, — вздохнул Дьяк. — Город, в котором я родился.
— Сочувствую, брат, — почти равнодушно проговорил Один.
— Да ладно. Можно подумать, твой Калининград выглядит лучше.
— Не довелось еще раз увидеть, — пожал плечами длинноволосый. — И я не из Калининграда, а из Черняховска. Хотя… это мало что меняет. Значит, нашего клиента мы должны искать тут?
— Совершенно верно.
— А в чем соль? Не пустая ли это трата времени и сухпайков?
— Один, ты куда-то спешишь? — усмехнулся Дьякон. — Знаешь же, мы порожняка не гоним. Никто не послал бы нас за тысячи верст от базы просто так.
— Это я понимаю. Но ведь наши его еще перед войной искали. И вот теперь вдруг. Через семнадцать лет.
— Почему ты этот вопрос не задал еще на Урале, дружище?
— Задал.
— Кому?
— Дитриху.
— И что он сказал в ответ? — Дьякон извлек из кармана хромированный портсигар с гравировкой «Убей в себе человека, а в человеке мудака».
— Чтобы я не вникал. Значит, так надо.
— Ну, значит, так надо, — кивнул Дьякон и зажег папиросу, сильно сжав при этом зубами ее бумажную гильзу.
— Ну хоть ты мне яйца не морочь, Дьяк, — досадливо поморщился Один и протянул товарищу бинокль. — Мы ведь тоже не салаги в братстве.
— А никто и не утверждает обратного. — Дьякон пыхнул и прищурил глаз из-за дыма. — Помнишь, год назад мы воздушный шар с радиосканером запускали?
— Конечно помню, — кивнул Один.
Разумеется, он не мог забыть то знаменательное событие, когда спустя долгие годы после мировой ядерной войны в небо впервые взмыл рукотворный объект. Ловить радиосигналы на земле было пустой затеей, поскольку спутников связи давно не существовало, а ретрансляционные вышки в городах были уничтожены, как и сами города. Однако программа по поиску других очагов жизни на покрытой ядерной зимой планете предполагала такой незатейливый способ, как сканирование радиоэфира. Воздушный шар тогда продержался значительно меньше, чем ожидалось, даже не достигнув расчетной высоты. Однако мероприятие оказалось небезрезультатным. Удалось прослушать радиопереговоры некой банды черновиков, обосновавшейся в Екатеринбурге. Было поймано несколько сигналов из других обитаемых районов Приуралья и Сибири. И еще кое-что…
— Вот тогда мы и засекли пеленг его наночипа.
— Не понял.
— Вместе с вакциной от того вируса… Ну, перед войной еще… Ишачий грипп, свиной педикулез, рыбий целлюлит, выхухолий аутизм, хрен его знает… Как называется, не помню, короче, ему, да вроде и всем вакцинируемым, ввели наночип. Маячок, попросту говоря.
— И что, до сих пор работает? — спросил Один.
— Ну, раз мы здесь, — развел руками Дьякон. — Что ему будет. Человек жив, и чип работает от его электричества телесного. Вроде так. Я в этих делах не спец.
— Слушай, Дьяк, а ведь и я вакцинацию проходил.
— И я тоже. Да все мы. А что тут такого?
— Значит, и в нас эти маячки?
— Нам первую вакцину кололи, без чипов еще. Дитрих специально в экспедицию отобрал тех, кто без жучков под кожей. Чтобы во время поисков нужного человека не возникало путаницы. Но даже и были бы у нас чипы, что с того? Брат, ты страшишься чьего-то контроля? Так мы и есть этот самый контроль. Нет на земле сейчас большей силы, чем мы — рейдеры.
— Или просто другую силу еще не встречали, — угрюмо проговорил Один.
