— Ладно. Будь на связи, докладывай обо всем. Контрольные сеансы теперь не каждый четный час, а просто каждый час. Понял?
— Есть командир.
— Давай. До связи. Если что, сигналь тут же.
Барон вооружился мощным биноклем, окрашенным в белый цвет, и стал смотреть по сторонам. Довольно быстро его внимание привлек тот самый метромост.
Оптический прибор он прижимал к плоским круглым стеклам дыхательной маски. Так и есть, по остаткам метромоста бежит человек, что-то держа в руках — вероятно, оружие. Он то и дело оборачивается — похоже, боится погони.
— Дьяк, как слышно меня? Прошу на связь.
— Слышу хорошо, — ответил Дьякон. — Уже что-то случилось?
— А здесь и в самом деле есть выжившие, — пробубнил Барон в своей маске, имеющей интегрированное переговорное устройство. — Хмыря какого-то вижу. Не из наших парней.
— Да сколько можно сомневаться? — отозвался наушник. — Я же говорил: тут есть люди. Только живут они, скорее всего, в местном метро. Прямо как в книжках Глуховского.
— Командир, я в жизни только «Муму» прочитал. И то в школе еще.
— Везет тебе, — усмехнулся голос в наушнике. — Дуракам легче жить на свете.
— Спасибо, командир, — хмыкнул Барон. — Только с чего ты взял, что наш клиент до сих пор дуба не врезал?
— Он жив. Иначе с какой стати братству отправлять экспедицию в такую даль? Да и сигнал. Это не могло быть ошибкой. Кстати, а что, если хмырь, которого ты сейчас видишь, он и есть?
— Постой-ка… — Рейдер сместил окуляры бинокля правее. — Это еще что такое?
Человек на мосту дал несколько громких выстрелов назад и пополз по рельсу, рискуя сорваться и разбиться в лепешку об лед. Преследовавший его человеком не являлся. Это было какое-то черное существо метра три в длину. Оно выскочило из метротуннеля на мост и теперь нагоняло беглеца, ловко перебирая передними и задними лапами.
— Командир! Вижу какую-то тварь! Похлеще наших молохитов будет!
Сзади хрустнуло. Барон быстро убрал от лица бинокль и схватил с сиденья снегохода пулемет «корд», чтобы примкнуть его к кронштейну на своем поясе. При этом он сразу обернулся на хруст, доносившийся с той стороны, где были свалены в кучу несколько пассажирских автобусов и пара грузовиков.
— Командир, позади меня какое-то движение, — вполголоса доложил по рации Барон.
— Что там?
— Пока не видно. Сейчас проверю.
Сабрина открыла глаза и поняла, что сон все-таки сморил ее. Сложно было понять, сколько она проспала. С минуту Марина пристально смотрела на спутницу, прижавшуюся к ней во сне. Но вот глаза Сабрины открылись, и бывшая пленница встретила ее пробуждение робкой улыбкой.
— Как тебе спалось? — тихо спросила Марина. — Что снилось?
— Не знаю. Не помню. Ничего, наверное.
— Но ты так вздрагивала…
— Правда? Значит, хорошо, что не помню…
— Наверное, да. Наверное, так лучше.
— Я разбудила тебя своими метаниями? Прости.
— Нет, ну что ты. — Марина снова улыбнулась. — Все хорошо.
— А как тебе спалось? Ты во сне звала Костю…
— Да? — Марина сразу погрустнела и вздохнула. — Да, мне снился Костя. Мой муж. Во сне мы… любили друг друга.
Теперь вздохнула Сабрина. Она запустила пальцы в светлые локоны спутницы и стала их медленно перебирать.
— Скоро ты вернешься к нему, и я буду лишней.
— Зачем же так? Ты останешься с нами.
— С вами? В вашей общине? В Перекрестке Миров? — Горькая усмешка исказила лицо охотницы. — Ты хоть понимаешь, что говоришь? Охотник тварелюбов — в вашей общине.
— Но мы не дадим тебя в обиду!
— Глупенькая девчонка… Мне некуда идти.
— Перестань! — повысила голос Марина. — Это ведь из-за меня ты оказалась в такой ситуации. И я сделаю все, чтобы ты…
— Из-за тебя? — снова усмехнулась Сабрина. — А ведь я тебя похитила. Ничего бы этого не было, если бы… А давай останемся вместе? Найдем укромный уголок. Я охотница и обучена выживанию. А у тебя родится ребенок. И мы вместе будем о нем заботиться.
— Но как же… Как же мой дом? Мой муж?!
— Но ведь он не хотел этого ребенка. Ты сама говорила. А я хочу.
— Перестань, пожалуйста…
— И еще… Ты знаешь, часто бывают такие желания… и уже давно… Я ухожу от них в тренировки. В ненависть. В готовность похищать или убивать. Но иногда эти желания просто затуманивают разум. И тогда спасения нет… Я пробовала сама. — Сабрина вдруг посмотрела на свои ладони. — Но это ведь совсем не то, правда? Человеку нужен человек.
У слушавшей ее Марины защемило сердце и потекли слезы.
— Какой он, твой Костя?
— Он… очень хороший. Очень ласковый и нежный. Деликатный. Мне с ним хорошо. И никаких бед. Никакого страха. Все уходит.
— А ты бы смогла поделиться со мной? — спросила Сабрина.
— Чем? — удивилась вчерашняя пленница.
— Его лаской и нежностью?
— То есть… — Светлая вдруг испуганно посмотрела на свою похитительницу, ставшую спасительницей. — Ты что? Это же неправильно. Да и он… Костя ведь только меня любит. Меня одну желает. Он не сможет. Ты… Мы найдем тебе хорошего парня. Правда. Есть еще хорошие…
— Не надо, — скривилась Сабрина. — Я же ненавижу мужчин. Особенно из твоей общины. Ну, кроме Кости. Ведь он так тебе дорог.
— Сябочка, не обижайся, но ты просишь невозможное.
— Конечно, — вздохнула молодая охотница, прикрыв глаза. — Скажи…
— Что?
— Я некрасивая? Я просто не знаю… Вижу, что ты красивая. А про себя не знаю. Я и в зеркало толком не смотрелась с двенадцати лет… Страшно было…
— Что ты. У тебя такие выразительные глаза. В них хочется глядеться долго-долго. И лицо… Такой строгий ангел… Ты очень красивая.
— Хочешь… я разденусь? — прошептала Сабрина.
Марина вздрогнула, с недоумением глядя на спутницу. Затем, словно осознав и прочувствовав все, что накопилось в этом строгом ангеле, не выдержала и разрыдалась, крепко заключив Сабрину в объятия.
— Бедная! Бедная моя девочка! Господи! Что же они с тобой сделали!
У молодой охотницы голова пошла кругом. Шепот Марины пронзал ее, будто иглы, содрогания плачущей спутницы заставляли содрогаться и ее тело, а горячие слезы, падающие из глаз подруги ей на щеку и шею, заражали отчаянием и болью. Она изо всех сил зажмурилась, закусив губу, чтобы не сорваться в истерику.
Что же с ней сделали? Что сделали со всеми? Друг с другом?
Сабрина вдруг почувствовала себя частицей несчастной планеты, которая когда-то любила творить жизнь и купать ее в теплом солнечном сиянии под чистым небом. Но оскотинившиеся пьяные упыри… Какие-то безликие твари надругались над ней. Изуродовали ее тело, разорвали в клочья душу, а то, что осталось, заковали в убийственный холод. И Сабрина поняла, что сама она тоже в плену и ей не выбраться. Ибо весь этот холод — она и есть. И после того, что с ней сделали, ее доля — лишь уничтожать. Без пощады…
