Но я бухнулся и почти сразу почувствовал, что задыхаюсь. Воздух стремительно выгорел, пламя схлопнулось и погасло, я вдохнул, но вместо воздуха в легкие ворвались горячие ошметки, закашлялся. По зубам ударило железо, в горло влился кислород, холодный и свежий, открыл глаза. Скелет. В руках длинный баллон с краном, наверное, запасной воздух, предусмотрительны подземные люди, ничего не скажешь, Скелет повернул кран, холод продул легкие, прочистил мысли. Я сел.
Со стороны баррикады слышалось потрескивание, то ли остывало опаленное железо, то ли вши торопились.
Скелет наклонился над Егором, продышал баллоном и его.
Откуда-то несло прохладой, в тоннель втягивался теплый ветер, дышать было можно.
Егор тоже сел. У него дымился правый бок, обгорели брови, а так ничего, моргает.
Опять живы.
Скелет подышал из баллона сам. Он выглядел уже не так опрятно, как раньше. Обожженно выглядел. Но невозмутимо, перестрелка его не очень перепутала.
— Уходим.
Он схватил Егора за руку, повел за собой. Егор о чем-то рассказывал, громко, но неразборчиво, контузило, наверное. Скелет кивал и волок, быстро, я едва поспевал. Потрескивание усиливалось, вши догоняли.
С потолка свисала лестница. Люк. Лисичка влез сюда, оставил открытым. Скелет подсадил Егора, велел лезть до конца трубы и ждать. Егор полез, запинаясь за ступени.
Мы остались в тоннеле. Я заметил на стене небольшой ящик из толстой листовой стали, с замком, Скелет достал с шеи цепочку с ключами, отомкнул замок.
В ящике оказался будильник. Часы то есть, с циферблатом, со стрелкой. С одной. Скелет установил ее на пять минут, вставил ключ в глубину часового механизма и несколько раз повернул, затем дернул за ручку. Часы громко затикали.
— У нас пять минут, — сообщил Скелет.
Затем схватил меня и без видимых усилий забросил на лестницу. Я пополз.
Егор дожидался в трубе. Нервничал, грыз губы.
— Теперь лучше поторопиться, — сказал Скелет.
Мы побежали. Трубы, лазы, лестницы. Егор первый, я за ним. Скелет замыкал. Закрывал люки, откручивал вентили, дергал за рычаги.
Влетели в комнату с пустыми пластиковыми бочками.
— Ложись! — крикнул Скелет.
Свалились под бочки. Я думал, взрыв будет мощней. Но получилось совсем по-другому — пол дрогнул, нас небольно засыпало бочками, оказавшимися довольно мягкими. Зашипело в трубах. Все.
Скелет сел на бочку. Вытер пот со лба, подышал из баллона, попил воды. Егор осматривал себя, стараясь определить, не прожгло ли до мяса.
— Наверное, еще где-то прорывы надо устранять? — спросил я. — Множественные прорывы? Поспешим, может?
Скелет помотал головой.
— Не, — сказал он, — не надо уже… Прорыв шел снизу, по северо-западным нижним горизонтам. Ликвидировать не удалось…
Скелет отпил еще.
— Раньше удавалось, — сказал он. — Я полагал, что время еще есть, а, видимо, нет, видимо, я ошибался… Это единая система безопасности. Точечные закладки, резервуары с формалином, зоны обрушения. Газгольдеры. Только в них не пропан. Нервно-паралитический тяжелого типа. Там…
Скелет топнул ботинком по железному полу.
— Там никто не пройдет. Штреки взорваны, кислотная каша, все залито газом… Человек точно не пройдет. И не выживет. Но эти все равно прорвутся, теперь и я не сомневаюсь… Это дело дней, может, недель… Крушение. Наверное, так и должно быть, диалектика, однако…
Скелет поднялся с бочки.
— Пойдемте отсюда. Надо подумать.
Скелет улыбнулся. Молодец. Жизнь разрушилась, а он ничего, не разъехался. Надо кое-как двигаться.
Двинулись. Еще труба, еще коридор, все, тоннель. Видимо, из главных — неплохо освещен, чистота.
Вода. С потолка, крупными каплями на головы бегущих.
Шахтеры бежали. Отступали, катили за собой рюкзаки на колесиках, раненых тащили на носилках, много, и раненых и бегущих. Со стоном, все это происходило с протяжным стоном. Вроде бы отдельные шахтеры молчали, поджимали губы, плотнее впрягались в поклажу, а вместе получался стон, он исходил от всех их фигур, от движений, от дыхания. Организованная шахтерская паника. На Скелета не смотрели, отворачивались. И он им ничего не говорил, шагал себе поперек течения. Тяжело ему, наверное, очень было смотреть на своих людей. Сколько лет он у них тут маркшейдерствовал, жизнь им обеспечивал, а они вот так. Драпают. Но Скелет держался достойно, ни слова им не сказал, проводил нас до боксов.
К нему подбежал один, тоже старый, принялся говорить что-то о сетях, о фермах, об урожае, но Скелет только отмахнулся. Сказал, чтобы тот собирал семью в поход, что все потеряно, что всем, кто думал остаться, надо собраться у него вечером и обсудить все, а сейчас требуется оповестить всех, кто еще проверяет дальние штреки, и сделать это стоит вот-вот, немедленно.
И мне велел вечером заглянуть. Я пообещал.
Алиса поджидала в своем боксе, сидела за столом, строила поленницу из патронов.
— Проснулась? — глупо спросил Егор.
Алиса боднула пальцем сооружение, патроны с латунным звуком рассыпались по полу.
— Я так и знала, — сказала она недовольно. — Стоит вам оказаться в каком-нибудь спокойном месте, как сразу и начинается. Взрывы, стрельба, беготня… Вы — разрушители. Почему меня не разбудили? Я тут уже все передумала… А что воняет так? Да нет, Прыщельга, не от тебя, дымом. Обгорели, что ли? А ну-ка поворотитесь, я посмотрю.
— Немного… — Егор постарался придать голосу мужественности.
— Немного… А тут все драпают, как крысы. И крысы драпают, как крысы, чуют беду. Чапа вот тоже удрала…
— Как?! — Пораженный Егор сел на койку. — Чапа убежала?
Алиса подтвердила кивком.
— Увидела товарищей — и не выдержала.
— А ты, значит, осталась? — спросил я.
— Ну да. Решила еще немного подождать, так, часик Такие, как вы, не тонут, тут ничего не поделать, на это и надеялась. А что здесь, собственно, происходит? Потоп, обвал, все сразу? Прыщельга, давай ты рассказывай, ты врать хуже умеешь. Только медленно, и без героичности, по порядку.
Егор начал рассказывать, не по порядку и с возгласами, я не слушал, собирал в карман рассыпавшиеся патроны, думал. Чапа убежала. Значит, ничего хорошего ожидать не стоит. Крысы всегда убегают вовремя.
Глава 10
Гвозди
В лампе паук. Паучок, маленький такой, с четверть ногтя, раньше его не видел. Интересно, чем он тут питается? Меня всегда такие вопросы занимают — чем кто питается? Пауки едят мух, личинок, плавунцов всяких.
Интересно, паука можно приручить? Вряд ли, паук зол, любит темноту. Хотя если его каждый день кормить сушеными кузнечиками, то, может, он подобреет.
