А есть еще пустая клетка, никого в ней. Вообще, меня, как человека, следовало бы в нее посадить, но эти твари в людях ничего не смыслили. Ладно.
Первое время пребывания я пытался выбраться. Старался протиснуться между прутьями, пытался их раздвинуть — бесполезно. Клетка была крепкая, а плечи не проходили. Надо попробовать еще разок. Через пару дней. С голода быстрее всего щеки вваливаются и плечи. Голова худеет через неделю, несильно, но все-таки худеет. Через пару дней появится шанс.
Замок я тоже проверил. Не сломать. Все, попались плотно. Я, все остальные. Не уйти. Остается только сидеть, дрессировать Волка да вокруг поглядывать. Местность здесь интересная. Другая. Совсем. Какие-то холмы вокруг, деревья хвойные, в тех лесах, где мы с Хромым жили, все больше березы разные, осины стоеросовые, ели темно-зеленые, а тут сосны вроде бы. Хорошие, из таких дома надо строить. Однажды мы с Хромым попали в такую деревню — все дома из дерева, и все как новенькие. Вокруг, конечно, все разрушено, а дома стоят. На одном доме из клинышков дата выложена, так по дате домам этим уже за двести лет, давным-давно еще построены. А тут как раз везде сосны…
Север, наверное, это. Нас завезли на север. А может, и нет, сейчас же все поменялось… Пусть север. Сидел я в клетке на севере с дикими. Дикие были все тихие, я уже говорил, все сидели в центре кучей, поскуливали и воняли невыносимо. Но не это меня удручило. Другое. Меня удручило то, что люди не прилетали. Самое бы время…
Всю свою жизнь Хромой мне говорил, что люди должны прилететь, а они не прилетели. Вместо них появились твари. Подводные хоботастые яблони. А где обещанные люди?
Нет людей. Есть твари. Интересно, зачем они нас в клетку посадили?
Я долго думал над этой проблемой, а потом понял только. Рабство.
Рабство. Точно, рабство! Я вспомнил! Нет, Хромой все-таки был умный! Какой умный! Заставлял меня читать! Говорил, что чтение — это одно из самых важных человеческих качеств! Читает только человек! Дикий не читает! Я читал. И чтение мне помогло, я вспомнил про рабство.
Рабство, это когда одни заставляют работать других. Сильные заставляют работать слабых. Умные заставляют глупых. Вот я — сильный и умный, я бы мог запросто заставить на себя работать диких. Волков я приручать умею, диких как-нибудь тоже сумел бы приручить.
Но, во-первых, я об этом никогда не думал, а во-вторых, я бы никогда не хотел иметь в рабах таких вонючек и дураков. Но, может, у них, у ходулин этих, совсем туго с рабами? И они решили набрать себе диких. Наверняка эти твари хотят заставить нас всех работать на себя. Выращивать какую-нибудь пшеницу или в колесе огромном бегать. Точно, они собираются нас заставить бегать в колесе, чтобы выпаривать электричество…
А я тут вполне случайно, между прочим, я человек, просто одежда у меня потерялась…
Только вот вопрос: кто они все-таки? Подводники или…
Я толком их и не видел даже. Тогда на берегу. Глядеть глядел, а не запомнил, как будто смыло все из головы… И тут только издали, да и то в сумерках, с тех пор, как очнулся в этой клетке, они близко не показывались. Два дня. Но это все-таки они. Те самые. Ходячие яблони…
Они появились на третий день. На своих машинах. Сначала заревело громко, дикие кинулись в угол, и зверье в соседней клетке принялось биться, какого-то дикого раздавили, и он стал орать так глупо и бесполезно…
Потом из-за холмов показались машины. Много, больше десяти. На пузатых круглых колесах, совсем такие, как там, на берегу. Машины объехали вокруг клеток и остановились. Двери в них открылись, и наружу полезли эти чудища. Черные, страшные и какие-то горбы желтые на спинах, будто нарывы огромные… Явление сообщило дичарам и зверью еще большего ужаса, в общей клетке вообще какая-то мясорубка наступила.
А один из диких в моей клетке, здоровенный такой, как стог, попытался закопаться, принялся с визгом рыть землю, дурак. Дурак потому, что думать не умеет. Клетки ржавые, давно тут стоят, и земля эта только сверху, надо же понимать. Так оно и случилось, дичара обломал себе все ногти и докопался до решетки. Я бы засмеялся даже — морда у него такая безнадежная сделалась, что смеяться мне захотелось. Но общий момент неподходящий был. Должно было что-то тут случиться, и смеяться не стоило.
А Глазунья тоже металась по клетке и все на меня смотрела. Я сделал ей знак — все хорошо будет, но она, конечно, не поняла, так все и суетилась, как птичка совсем.
А я не стал прятаться. Стоял возле решетки и глядел на все это. Решил, что не буду больше прятаться и бегать, набегался, я не страус какой-то. И лицо я постарался сделать такое, презрительное, чтобы знали эти яблони — не боюсь я их. И щурился изо всех сил, глаза-то болели.
Ну, и Рыжий тоже. Не испугался. Наверное, устал всю жизнь бояться, хорек волосатый. Что ж, это первый шаг. Не бояться. Человек не боится, ну, во всяком случае, старается со страхом бороться, только так и можно стать человеком.
И Волк мой тоже повел себя крайне мужественно — оскалился и зарычал. Молодец, звереныш, я в нем не ошибся.
Чудища занимались своими чудовищными делами. Открыли пустую клетку и принялись выгонять из своих машин зверей и диких. И те и другие пребывали в заторможенном состоянии, двигались вяло, как во сне. Наверное, это от газа, твари легко набили пустую клетку животными вперемежку с дикими, сопротивления никто не оказывал.
Затем рядом с клеткой, в которой сидели звери, установили что-то вроде пушки. То есть сначала мне подумалось, что это пушка, нет, к пушке присоединили две кишки, которые утянули аж за холм. Одна тварь устроилась за пушкой, что-то там сделала и из ствола ударила водяная струя. Мощная — она попала в того самого лося с запутавшимися рогами, и рога сломались, а самого лося отбросило от решетки. А струя принялась месить всех остальных, через некоторое время они все даже кричать перестали, сплелись все в один мокрый тяжелый ком и лежали, а одна тварь приблизилась к решетке и кинула что-то внутрь, и тут же клетка заполнилась белым газом.
Твари выждали немного, открыли клетку и стали вытаскивать оттуда. Сначала животных. Набрасывали на голову петлю из троса и вытаскивали. Сильные, очень сильные, одна тварь легко справлялась с медведем.
Животных подводили к открытым люкам машин, что-то делали с ними, и животные падали. Просто падали. А твари брали их за лапы и забрасывали внутрь.
А потом пришла очередь диких. Их тоже вытаскивали петлями, они тоже падали, их тоже зашвыривали…
Дикие, те, что остались в других клетках, стали кричать. А я не мог почему-то… Я смотрел на все это, во мне что-то такое сдвинулось, я точно окаменел…
Над клетками стоял вой, ужас, ужас был сильнее вони, он будто собрался в воздухе в тяжелые сгустки, и стало трудно дышать. Я поглядел под ноги. Волк извивался на земле, хрипел, глаза вылезли, Волк грыз переднюю лапу. Я наклонился и ударил его по голове. Сильно, чтобы он отключился. Волк отключился, я продолжил смотреть.
