Густав подошел к видеофону и сдул снег с хромированных кнопок — куцый козырек над экраном не спасал от вьюги. Так как чисел на табло было десять плюс еще кнопка вызова и сброса, то странник растерялся: какую комбинацию набирать? Он вспомнил, что в навигаторе гостиница числилась за номером 36, поэтому решил попытать удачу и набрал эти цифры, приплюсовав в конце кнопку «В».
Видеофон всхрапнул и запиликал. В ожидании Густав ощупал карман, но доставать пистолет не стал — приходить в гостиницу с оружием наперевес считалось плохим тоном. Загорелся экран, и странник увидел часть какой-то комнаты. Мелькнула темная фигура, и практически весь экран заслонило плечо, естественно, без лица.
— Кто там? — спросил женский голос.
— Странник, — ответил Густав. Что еще сказать, он не знал, обычно хозяин гостиницы лично встречал гостей. Но здесь, видимо, так было не принято.
— Проходи и жди.
Видеофон громко пискнул, и дверь отошла от проема. Странник оглянулся на свой корабль и вошел внутрь, оказавшись в тесном помещении, больше похожем на склад или гараж, так как по бокам располагались полки с различным инструментом и скарбом. Даже на светильнике на стене, словно на крючке, висели кольца тугого провода, скрепленные синей липкой лентой.
Перед Густавом находилась еще одна дверь, на этот раз с целой кучей замков, что и было отлично слышно: кто-то неторопливо открывал их с той стороны.
Наконец, когда лязги и шумы прекратились, навстречу страннику вышла высокая женщина лет тридцати. Она была выше Густава примерно на голову, и он тут же почувствовал себя немного неловко, глядя на нее снизу вверх. Она же стояла непринужденно, уперев руки в бока, чистая и опрятная, в обтягивающих джинсах, меховых сапогах и просторном темно-синем свитере с высоким горлом.
— Долго ли? — спросила женщина.
— Мало, — ответил Густав и улыбнулся. Типичное приветствие странников его обрадовало. От женщины, которая выше его ростом, он не ждал ничего хорошего.
— Прекрасно. Пойдем.
Она махнула рукой и распахнула дверь, приглашая странника войти. Он шагнул внутрь того, что, по сути, оказалось большим холлом многоквартирного подъезда. Он уже много раз видел такое: два лифта — один пассажирский, другой грузовой, ящики для писем по стенам, пыльная конура вахтера и тусклые иррациональные лампочки на потолке, дающие бледно-желтый свет, который не столько освещает предметы, сколько их скрывает.
Женщина закрыла дверь на все замки и засовы, затем подошла к почтовым ящикам и, замешкавшись, вытащила из одного из них, пожалуй выбранного наугад, разлинованный лист бумаги на прямоугольной картонке.
— Система учета, так нужно, — пояснила она. — Как тебя зовут?
— Густав.
Она что-то быстро записала обычным графитовым карандашом и положила папку обратно в ящик, захлопнув его с железным лязгом.
— Меня зовут Ира. Мы ждали тебя, странник. Пойдем за мной.
— Ждали?! — Густав напрягся, внутренне и внешне.
Видимо, и внешне, так как Ира подняла руки и поспешно произнесла:
— Не беспокойся, мы не имеем в виду ничего плохого, ты для нас дорогой и нужный гость. Пошли-пошли. Только для начала избавься от своего оружия, у нас в доме не принято расхаживать вооруженными.
— В доме? — Странник посмотрел на дверь, которая отрезала ему путь к отступлению, и вынул пистолет из кармана куртки.
— Не нервничай, — улыбнулась Ира. — Я всего лишь беззащитная женщина.
— А я и не нервничаю, просто не нравится, что меня ждут незнакомые люди в незнакомом месте. Это по крайней мере странно.
— Скоро ты поймешь, мы все тебе расскажем.
— Мы? Вас много?
— Двое. Я и мой муж. Повторяю: ты в безопасности. Если бы я хотела убить тебя, то сделала бы это. Посмотри вокруг, неужели тебе кажется, что ты в жилище мутов или людоедов? Поверь, у нас много еды, еще и тебе хватит с лихвой. И насиловать я тебя не собираюсь, — сказала Ира, протягивая пустую коробку.
В эту коробку она предлагала положить пистолет. И разоружиться. Отдаться в руки неизвестно кому.
Но хозяйка рассуждала здраво: именно ей нужно опасаться Густава, потому что она впустила его в свой дом. А чего бояться ему — здоровому и сильному мужчине?
Странник глубоко вздохнул. Конечно, дело тут в первую очередь заключалось не в опасениях, а в принципах, так как расставаться с пистолетом ему не хотелось из каких-то своих, где-то даже суеверных предпочтений. Но в чужой монастырь со своим уставом не ходят. К тому же Ира ничего не сказала насчет ножа, припрятанного возле ботинка, поэтому Густав после секундного колебания поставил пистолет на предохранитель и бросил его в коробку.
— Вот и славно.
Ира опустила коробку на пол и легонько подтолкнула ее ногой. Коробка оказалась в углу у стены.
— Никто его не возьмет, не беспокойся, — сказала она. — А теперь пойдем, напою тебя для начала чаем.
— А мой корабль? — спросил Густав. — Он останется снаружи? Его никуда нельзя загнать и спрятать?
— Зачем? — Ира качнула головой. — Этот город мертв. Здесь никого нет.
— Никого? Быть не может. Всегда есть кто-то: дикари, муты, общины. Гостиницы, одной из которых, как я понимаю, вы притворяетесь.
— Через этот город прошел чистильщик. Здесь пусто, — просто сказала Ира, но у Густава от этих слов желудок свернулся в тугой узел.
Если она знала, кто такие чистильщики (а она знала!), то Густав не зря очутился в этом месте, где его по какой-то неизвестной причине ждали.
— Пошли уже, а то холодно. — Ира скрестила руки на груди и кивнула в сторону лестницы.
Густав кивнул в ответ и двинулся за ней.
Они поднялись на третий этаж, который представлял собой одну большую, просторную комнату. Судя по всему, тут снесли перегородки между помещениями, превратив часть этажа в широкую студию. Да, многочисленных голодных странников на постой здесь вряд ли ждали.
В студии царил легкий беспорядок, как и внизу. Какие-то тряпки, детали гардероба, понятные и непонятные страннику вещи. Визуально пространство делилось на зоны, то есть Густав понимал, где кухня, столовая, а где спортивная часть с турниками и гантелями, а также что-то вроде творческой части, уставленной картинами и банками с красками.
Страннику показалось, что люди, живущие здесь, плохо представляли себе, как тут нужно правильно обустроиться. Эти люди, как и он сам, привыкли видеть огромные пустые территории, но не имели привычки жить в них и обживать их. Всегда легче иметь один свой угол, чем десяток, и черт знает, что с излишком углов делать.
В студии горело множество ламп, дававших холодный, синеватый свет. Стол, за который уселся странник, неловко сложив покрасневшие, в мелких ссадинах руки, тоже был синим.
