В случае же с городскими общинами требовалось лишь выдвижение хирурга на место.
Затем начиналась пресловутая слежка, ее Кир предпочитал нейтрально называть «анализом». Она тоже состояла из различных этапов, и наиболее важным из них являлась «проверка на вшивость», так как меченные Легионом общины с каждым годом находили все большее распространение. Этот этап требовал тонкого подхода и умного, наблюдательного, опытного человека. Чаще всего таким человеком являлся хирург.
Кирилл был именно таким хирургом. После стандартной базовой подготовки он мог с легкостью определить, человек перед ним или искусно выполненный дубляж, сотней возможных способов, но самым главным из них было наблюдение за скоростью движения человека.
Улитки Легиона копировали донора до мельчайших подробностей — до цвета родинок и длины волос в ушах. Но в итоге получалось существо, двигающееся чуть быстрее нормального человека. Чуть резче. Так получалось во многом благодаря тому, что с биологической точки зрения вновь построенный организм выходил за общепринятые на Земле рамки. У него были мышцы, но приказ им отдавал не мозг, а нечто другое, внеземное, субстанция Легиона. И мысли эти, воплощенные в реакции, проходили не по медлительным нервным окончаниям, а как-то иначе, возможно энергетически.
Если хирург обнаруживал подмену, он сообщал об этом в МКГ. Для маленьких общин это означало смертный приговор. В «Гелиосе» никто не желал разбираться с подменышами и выяснять, какое влияние они оказали, поэтому хирургу формально давали отмашку на убийство, и он планомерно вырезал всех людей, пока не оставалось ни одного подозрительного объекта. Способов для этого у обычного подготовленного специалиста было предостаточно. И все они, естественно, были исключительно технического характера, так как в МКГ еще не научились делать героев, у которых за плечами, помимо рюкзака, болтается в запасе десять жизней в виде трехмерных иконок.
Кирилл за всю его практику ликвидацией подменышей никогда не занимался. Он пару раз встречал дублей лидеров, но общины были настолько массивными и развитыми, что передавались «Гелиосу», то есть на внешнее наблюдение. В «Гелиосе», наверное, против них ставили специальные галочки, брали их, так сказать, на карандаш. Компетенция Кира на этом заканчивалась. Он предпринимал попытки самостоятельно узнать, как МКГ взаимодействует с такими общинами. Но никаких видимых признаков вмешательства обнаружить не сумел.
Нынешний объект прошел проверку на ура.
Кир посадил аппарат на одном из поворотов дороги, ведущей к окраинам Курска. «Козотрепка» мягко приземлилась на воздушную подушку, и хирург тут же заглушил винты, тем самым прекратив дикие снежные пляски в радиусе двадцати метров.
Густав сидел, обхватив себя за плечи, стараясь выкинуть сон из головы, но лицо матери, ужасным образом соединенное с жалкой стариковской фигурой и длинными седыми волосами, стояло перед глазами.
— Делаем все быстро, времени у нас нет, расчет по минутам, — сказал Кир. — Едем к складу на снегоходе, с собой возьмем носилки.
Он открепил от стены продолговатый футляр в человеческий рост и вручил его Густаву:
— Это тебе, они раскладываются. А это мне.
Он вытащил железный ящичек, открыл замки и быстро осмотрел содержимое. Удовлетворенно кивнул и опять обратился к страннику:
— У меня есть одна-единственная просьба: слушайся меня во что бы то ни стало. Как бы ты ни хотел включить свои мозги, делай, что я тебе скажу, хорошо? Я готовил операцию тридцать дней и узнал этих парней лучше, чем самого себя.
— Лидер будет не один? — только и спросил Густав.
— Естественно. На то он и лидер. — Кир закинул за спину снайперскую винтовку.
Они вышли наружу. Солнце уже садилось, растекшись над горизонтом, словно разбавленный водой желток на нечищеной сковороде. Ветра не было, но странник чувствовал, что стало холодать. Снег хрустел под ногами, нос щипало на морозе.
Кир открыл отсек — пневматическое забрало, находившееся под лабораторией, и оттуда по полозьям двери, ставшей трапом, скатился снегоход. Он съехал на землю, грохоча звеньями подмерзшей гусеницы.
— Садись, — указал Кир. — Ты сзади, я спереди. Носилки положи, наверное, между нами, себе на колени, чтобы не мешались. Держи крепко, а то вывалятся ненароком. Я буду вести аккуратно, тут ровное шоссе, но зима, мать ее в камин, любит сюрпризы.
Густав уселся позади Кира, втянув в рукава ладони в перчатках без пальцев. Как можно крепче обхватил хирурга и уткнулся лбом в сложенный на его спине капюшон, чтобы не задохнуться от встречного, тугого и ледяного, потока воздуха.
Двигатель снегохода мерно заурчал, потом Кир переключился на бензин и звук стал громче, но, когда они тронулись с места, все шумы заглушили ветер и шуршавший под полозьями, как пакет с новогодними подарками, снег.
Дорога заняла минут пятнадцать-двадцать, но за это время странник в буквальном смысле промерз до костей. Его била дрожь, с каждым разом загоняя холод все глубже и глубже, пока Густав не почувствовал, что промерз до желудка. Еще чуть-чуть, и сердце тоже заледенеет, но тут прозвучало долгожданное:
— Приехали.
Кир затормозил, и странник попытался сойти со снегохода, но чуть не упал и ударился коленом о жесткое ребро носилок.
— Надо было одеваться теплее, — с беспокойством сказал Кир.
— Справлюсь, — соврал Густав. Он прижался к собранным носилкам, словно это был посох с тлеющими внутри углями, и спросил: — Куда дальше?
— Туда. — Хирург показал на одинокий частный дом неподалеку.
Раньше это были самые настоящие окраины, но теперь весь Курск, от центра и до спальных районов, выглядел как окраины. Место могло с гордостью носить звание промышленной зоны, так как Густав видел в сгущающейся темноте фабричные трубы, прочерчивавшие небо ровными параллелями.
Кирилл подкатил снегоход к забору и, к удивлению странника, вытащил из снега прямоугольный пакет, в развернутом состоянии превратившийся в белую защитную сетку. Он укрыл этой сеткой машину.
— Все подготовлено заранее, — объяснил он. — Это моя работа. Пойдем.
Они вошли в дом со двора, и странник наконец-то бросил на пол опостылевшие носилки. Хирург быстро провел Густава в комнату. Здесь все тоже было подготовлено заранее: специальный коврик на полу, рядом с ним низкий маленький стул, на нем плоская коробка, за ним высокая тренога, больше походившая на подставку или штатив. Одно из окон в нижней части было заложено кирпичами. Кир подошел к нему и сказал страннику:
— Теплее уже не станет, извини.
Он отодвинул кирпич, и показался аккуратный вырез в стекле. Встав коленями на коврик, хирург открыл коробку и вытащил оттуда обойму, которую защелкнул в винтовку. Затем положил ее на подставку, засунул дуло в дыру в стекле и обратился к Густаву:
— Теперь нужно ждать. На противоположной стороне улицы находится склад, видишь здание за забором, здоровое такое?
