— К черту!
— А если ты погибнешь? — спросил Густав.
— Ты меня вытащишь.
— А если погибну я или просто не смогу выбраться? Вдруг не получится на этот раз?
— Должно получиться. Должно. Я в это верю. Я в тебя верю.
Кир посмотрел на Густава. Глаза его горели лихорадочным огнем, и это не было мерцание аорты. Это был фанатизм мальчишки, случайно дорвавшегося до пластмассового грузовика, о котором он мечтал долгие шесть месяцев.
Странник когда-то и сам был таким, когда-то давно, лет тринадцать назад, когда полез отбирать всамделишную чудную игрушку у тупоголовых мутов. Именно тогда он получил сейчас уже едва заметный шрам на нижней губе, трепку от отца, саму игрушечную машинку и урок на всю жизнь, что, прежде чем лезть в драку с желанием отобрать силой, стоит попробовать обменяться.
Кирилл хотел драки с Легионом. И ему нужен был свой шрам, чтобы понять, насколько это опасно.
Глава 17
— Веревка, с ее помощью ты меня спасешь.
Кир деловито, словно гусеница шелкопряда паутиной, обматывал себя альпинистским тросом, пропуская его между ног, оборачивая вокруг талии, накидывая на грудь. В конце концов он завязал какой-то хитрый узел и дополнительно сцепил конструкцию карабином.
— Думаешь, все пройдет настолько плохо, что тебя понадобится спасать? — спросил Густав.
— Я уверен в этом, — сказал Кир. — С аортой нельзя шутить, как и с речной стремниной, — она всегда опасна. И если я иду туда, совершаю последний шаг в пропасть, то я отдаю себе отчет, что подвергаюсь опасности. Возможно, операция пройдет гладко. Но я не исключаю и того, что меня жестко потреплет.
— И веревка спасет? Это нормально — идти в аорту с обычной бечевкой?
— А что ты предлагаешь? До меня такое делали не раз, это не я придумал.
— Даже так?
— Сейчас я зацеплю трос за корабль и оставлю двигатель включенным. Если ты не сможешь меня вытащить сам, то выбирайся из аорты, беги сюда и газуй, выдергивай меня настолько быстро, насколько позволит машина. И не бойся — лучше переломать ноги, чем сгинуть навсегда в магистрали.
— Или шею себе свернуть. А что, если ты исчезнешь до того, как я доберусь до корабля? — спросил странник.
— Чему быть, того не миновать.
— Немного опрометчиво с твоей стороны при беременной жене.
— Нисколько. — Хирург покачал головой. — Я знаю, что ты скоро уйдешь. Пойти за тобой следом я не смогу, поэтому именно сейчас существует единственный шанс для того, чтобы ты провел меня на магистраль и вывел обратно. Ты — лучшее решение для подобной затеи.
Кир повернулся к аорте, немного помедлил и зашагал к ней навстречу, на ходу разматывая кольца полосатого троса, висевшего на руке. Трос падал, проваливаясь в снег и оставляя в нем темную извилистую полосу, будто сшивавшую следы хирурга вместе.
Магистраль жила своей жизнью. Вблизи это было не столь прекрасно, как с высоты, но по-прежнему необычно. С земли казалось, что рытвину огромных размеров накрывает что-то грандиозное, словно купол или тоннель из непонятного света, похожего на переливы поверхности увеличенного в тысячу раз мыльного пузыря.
Густав осторожно шел за хирургом, постоянно оглядываясь назад и прикидывая, сколько метров по рыхлому снегу ему придется преодолеть, прежде чем добежать до корабля. Чем ближе они подходили к аорте, тем теплее становился воздух. Можно сказать, жарче. Но странник видел снег, ничуть не подтаявший и лежавший везде, где только можно. Разве что внутри и по краям магистрали он интенсивнее искрился и переливался.
Странник нагнулся и положил немного снега в рот — холод обжег язык. Значит, ощущения его обманули.
Хирург подошел к границе аорты и вытянул руку. По ее контуру вспыхнули тысячи крохотных искр, как от бенгальских огней, которые тотчас исчезли, но рука продолжала светиться голубоватым газовым светом. Кир пошевелил ею, рассматривая с таким интересом, будто впервые в жизни увидел женскую грудь.
От аорты шел едва заметный низкочастотный гул. Он звучал как орган, усыпляя слух. Густав встал рядом с Киром. Он надеялся, что, подобравшись максимально близко к мечте, тот вспомнит о ждущей дома жене с их будущим ребенком в животе.
Но когда хирург заговорил слегка дрожащим и хриплым голосом, Густав понял, что он не передумал. Подобным голосом разговаривают, оставшись наедине с долгожданной любовницей.
— Аорта притягивает к себе своей красотой, — сказал Кир. — И только. Необъяснимые ощущения, которые испытывали добровольцы, несущественны и индивидуальны. Эта штука божественна сама по себе, ей даже не нужно пытаться трахнуть твой мозг. Ты бы без промедления полез в нее, если бы наткнулся ночью, странник?
— Не знаю. Не могу сказать точно. Красивая, да, но и пугающая. Я думаю, нормальный человек убежал бы отсюда.
— Человеку свойственно любопытство, а ты и вправду рассуждаешь необычно, может быть, потому что знаешь магистраль по опыту. Но поверь, в аорту постоянно попадают люди любого склада ума и с любым жизненным багажом — от стариков до подростков. Раньше так вообще тысячами шли. Душистый вкусный мед не может убить, думали они. И шагали вперед. А затем им насильно открывали рты и лили в глотки этот мед литрами, пока они не захлебывались в липкой красоте. Я не осуждаю их. Я… — Кир закрыл глаза.
Странник с тревогой посмотрел на него.
— С тобой все в порядке? — спросил он.
— Да. Я начинаю ощущать что-то непонятное. Картинки, как ты говорил. Нечетко, нужно полностью погрузиться в аорту. Ты со мной? — Не дожидаясь ответа, Кир шагнул вперед и заскользил вниз по склону.
Густав, не раздумывая, бросился за ним, выбив сноп разноцветных искр из прозрачного купола магистрали.
Сначала ничего странного не произошло. Внутри аорты было светлее, чем вне ее пределов, и практически не виднелись звезды на небе.
Хирург медленно шел вперед, озираясь по сторонам. На руке у него остался последний виток троса, но он его не бросил, поэтому веревка просто стянулась на предплечье в петлю, сжав дутый рукав куртки.
— Стой, дальше нельзя! — крикнул Густав.
Он догнал хирурга, заглянул в его лицо и ужаснулся: на мгновение ему показалось, что оно стало пустым, без глаз, рта, носа. Но видение исчезло, зато не исчезло ощущение пустоты — Кирилл будто бы глядел куда-то внутрь себя, не замечая Густава.
— Эй, Кир! Очнись! — Странник наотмашь ударил хирурга по щеке, но тот не заметил и этого. — Пошли назад!
Густав толкнул Кира, однако тот лишь слегка пошатнулся, не сдвинувшись с места ни на сантиметр.
— Едут машины, без пассажиров, — хрипло пробормотал он. — Сами по себе, коляски с неродившимися детьми.
— Что ты несешь?! — закричал странник. — Возьми себя в руки!
