— И кто бы мне это говорил?
— Я художник. Здесь, в лагере, есть люди, знающие меня. Проводников я нанял в Фергане. Кто они, мне наплевать. Они хорошие проводники. Если они ехали прикончить вас, в чем я уже не вижу ничего плохого, — это их личное дело. У меня есть деньги и те, кого я оставил в своем городе. Они хорошо знают, куда я поехал. И кто директор лагеря. Я такого скотства не потерплю. И приложу максимум усилий, чтобы о вашем обращении с гостями узнало как можно больше людей.
Вопреки ожиданиям Юса, Алтан не разозлился — расхохотался.
— Хорошо, ай, хорошо! Ай, Алимкул, ай да банда убийц! Права качает. Слушай, Алимкул, а если он и вправду турист и художник, а? Вправду?
— Сука он! — выплюнул Алимкул, ощерясь.
— Ну, зачем так, гостя обижаешь. Ведь если нет… ты же знаешь, что тогда. За оскорбление придется платить. Как велит Яса.
— Жизнью клянусь, матерью клянусь, клянусь…
— Не спеши, твоей жизни вполне достаточно, — сказал Алтан-бий, ухмыляясь.
Алимкул побледнел.
— Вы говорили, тут кто-то вас знает?
— Оля Хребтович. И ее ребята из Новосибирска.
— Хорошо. Позовите Олю Хребтович. Прошло десять или пятнадцать невыносимо медленных минут. Сидевшие у стены жестколицые, флегматичные люди тупо смотрели перед собой, не пытаясь делать ничего из того, что делают обычно скучающие люди ради убийства времени. Они не рассматривали трещинки в полу, не почесывались, не копались в карманах, не рассматривали незнакомцев. Неподвижные манекены. Спящие с открытыми глазами. На их коленях лежали обрезы и автоматы. Они грамотно сидели. В случае, если бы началась стрельба, на линиях огня оказались бы только чужие. Юс, Шавер, Каримжон. И Алимкул.
— Да, да, конечно, — послышался голос. — Если нужно, пожалуйста.
Оля шагнула через порог и замерла удивленно.
— Не бойтесь, Оля, — сказал Алтан Бекболотович. — Садитесь.
Он указал ей на стул — рядом с Алимкулом.
— Спасибо, если не надолго, я лучше постою, — сказал Оля нерешительно.
— Садитесь-садитесь. Алимкула не бойтесь. Он вас не обидит. Он послушный. Скажите-ка, вы знакомы с этим вот господином? — он указал на Юса.
— Знакома, да.
— Вы его давно знаете?
— Ну, так.
— «Так» — это «давно» или это «недавно»?
— Это что, допрос? — спросила Оля. — Зачем тут эти люди с оружием?
— Нет, ради бога, не волнуйтесь, я не хотел вас обидеть. Тут возникло подозрение, что эти люди — бандиты. Вы уж извините. Мы проверяем. Ваша помощь очень ценна для нас.
— Я давно знаю Юзика, лет пять, — сказала Оля. — В Москве познакомились, а потом он в Новосиб приезжал. Он профессиональный художник, Строгановское окончил. У него нервный срыв был. Мы его в горы уговорили поехать. Еле уговорили. Он меня любит рисовать. У меня с собой даже есть мой портрет его работы. Показать?
Юсу показалось, что стало очень тихо. Не дышал никто, и звуки все умерли, не было их никогда и быть не могло. Он хотел крикнуть «зачем? », но не крикнул, слово прыгнуло на язык, но не вырвалось, умерло под пересохшим нёбом. Она же не понимает, что с ней будет. Ведь Алтан знает: Алимкул не врет. Ну, сейчас, еще секунда, и ты раскроешь рот и скажешь: «Она здесь ни при чем, я действительно пришел убить вас, а она ничего не понимает, я с ней был знаком три часа». Но Юс не сказал.
Он не струсил, не успел. Струсил Алимкул. Он вдруг метнулся кошкой, сверкнув лезвием в руке, и завопил истошно: «Никому не двигаться!! » Оля испуганно вскрикнула.
— Заколю! Суки! Двинетесь, девку заколю!
Он пригнулся, спрятался за нее, выставил только руку с ножом. И передвинулся так, чтобы Юс закрыл линию огня. Десяток стволов синхронно взметнулись вверх. Алтан-бий предостерегающе поднял руку — не стреляйте, сейчас разберемся.
Юс вскочил — растерянный, недоумевающий, негодующий. Алимкул шарахнулся назад, Алтан-бий начал хмуриться, по-прежнему держа руку поднятой, Юс наклонился вперед, будто намереваясь броситься на Алимкула, но вместо этого шагнул вправо и оказался возле Алтан-бия. Вцепился левой рукой в ворот, а правая, выхватив торчащую из письменного прибора ручку, приставила ее к горлу Алтан-бия. Юсу повезло — как он и рассчитывал, ручка оказалась дорогой, перьевой. Он надавил чуть сильнее, и на белоснежный воротничок брызнула смешанная с чернилами кровь.
— Не дергаться! Вашу мать, не дергаться! — заорал он. — Скажи им, чтоб не двигались! Бросайте оружие!
— Бросайте, — прохрипел Алтан-бий, кося глазами вниз, стараясь разглядеть проткнувшее кожу острие.
— А теперь ложись! Вашу мать!! Лицом вниз! Сидевшие покорно слезли со своих стульев, легли лицом вниз. Мурат, удивленно глядя на вцепившегося в Алтан-бия Юса, тоже начал ложиться. Шавер, уже подхвативший автомат, пнул его.
— Не шевелиться! Если кто шевельнется, стреляйте! Алимкул, отпусти ее, — сказал Юс.
— Не, — прошипел Алимкул, по-прежнему стараясь спрятаться за спиной Оли, — не отпущу.
— Если не отпустишь, я убью тебя!
— Не убьешь! Я ее зарежу. Зарежу девку твою, понял?
— Ублюдок! Шавер, держи мне спину. Каримжон, держи этого ублюдка, хорошо держи. Мурат, вперед!
Они так и вышли: сперва озирающийся по сторонам Мурат, потом крепко обнявший Алтан-бия Юс, потом Шавер с автоматами в обеих руках и третьим за спиной, потом волочащий Олю Алимкул, потом Каримжон. Так и подошли к стоящему неподалеку директорскому джипу.
— Сейчас садимся. Осторожненько, без резких движений. Шавер, за руль.
— Мне слово стоит сказать, тебя на части раздерут, — прохрипел Алтан-бий.
— Так ты не говори этого слова. А то у тебя в яремной вене окажутся чернила.
— Ты неделю подыхать будешь, сука!
— Тебе будет уже все равно. А чтоб этого не случилось, — нам ведь этого не нужно, правда? — тихонечко и плавненько открываем дверцу, хоп! Каримжон, лезь с той стороны. Теперь тихонечко, синхронно садимся на заднее сиденье, Каримжон постережет, чтоб ничего у нас плохого не случилось. Сели. Чудесно.
— Больно, — сказал Алтан-бий. По его рубашке сбежала струйка крови.
— Что ж я сделаю, аккуратнее надо было садиться. Алимкул, выпусти ее! Мать твою, выпусти!
Но Алимкул уже протискивался на переднее сиденье и сажал Олю к себе на колени. Ее свитерок тоже усеивали красные пятна. Из надрезов на горле, там, где острие касалось кожи, срывались крупные вишнево-алые капли.
— Если увидим, что за нами едут, — прокричал Юс, — я убью его! Вы меня поняли, убью!
Мурат втиснулся между Юсом и дверью. Джип сорвался с места, брызнув мелкими камнями из-под колес.
— Куда? — спросил Шавер.
