— Это не он, — бормотала она. — Это не он! Слава богу!
— Мы хотели осмотреть машину вашего супруга, — произнес дежурный, но Людмила отреагировала на его слова равнодушно:
— Если это необходимо, смотрите. Впрочем, сын и сам признался в том, что был на месте убийства Виссариона.
Но дежурный не поверил ее словам и сказал:
— Чистосердечное признание учитывается судьями во время вынесения ими приговора. Вы бы посоветовали вашему сыну сознаться во всем.
— В убийстве? Нет, он не убивал! Ясно вам это? Кто-то другой это сделал.
— Кто же?
Людмила растерянно молчала. Она не знала, что ей ответить полицейскому. А вот у подруг в головах вновь зашевелились на сей счет самые разные мысли. Если отбросить все домыслы, оставить одни факты, то что получается? Захария мертв. Виссарион мертв. Лешке грозит тюрьма. И какой отсюда следует вывод? Такой, что есть кто-то, кто хочет взять власть в поселке в свои руки! И для этого весьма ловко устраняет конкурентов одного за другим.
Глава 14
Но это был еще не конец. Главное представление началось после того, как в отделение приехала Настя. Счастливо найденный Ванечка тоже был с ней. Мальчика уже выписали из больницы. Он почти совсем оправился после перенесенного им стресса. И выглядел, учитывая всю ситуацию в целом, очень даже неплохо. Глаза у него блестели. Постреленок был готов вновь радоваться жизни.
А вот про Настю этого нельзя было сказать. Молодая женщина была крайне взволнованна, ее рука, которую она протянула подругам в знак приветствия, дрожала.
— Мне нужно срочно видеть Лешу! Где он?
— Что случилось? — встревожилась Леся, видя, что Настя сама не своя. — Что с тобой?
— Ванечка кое-что вспомнил о своем похитителе!
О человеке, который притворялся отцом Захарием! О человеке, который был в комнате с мертвым старцем. Это могла быть очень важная информация. И подруги дружно воскликнули:
— Да? И что же Ваня вспомнил?
Но Настя вместо ответа нервно спросила:
— А Леша где? Мне необходимо с ним увидеться. Прямо сейчас!
Понимая, что Настя вначале хочет посоветоваться с близким ей человеком, подруги тем не менее ответили:
— Знаешь, прямо сейчас вряд ли получится. Потому что как раз сейчас его допрашивает следователь.
— Где?
— Ну… там… — сделала Леся неопределенный жест в сторону потолка, — … где-то…
Однако Насте хватило и этих скудных указаний. Подпрыгнув на месте, она неожиданно громко взвизгнула:
— Ах, он гадина!
И тут же кинулась бежать наверх.
— Что произошло? — крикнула ей вслед Леся, но безрезультатно.
Настя оставила Ванечку стоять внизу. А сама, не отвечая друзьям и ничего им не объясняя, понеслась наверх по лестнице. Дежурный поморгал, стараясь прогнать эффект дежавю, ведь еще час назад по лестнице точно так же неслась другая женщина, также остро желавшая видеть Лешку. А минуту спустя сверху раздался вопль Насти:
— Пустите меня к нему! Дайте я ему врежу!
— Спокойно, девушка, — произнес голос Мурашова, а спустя еще мгновение его же крик, но куда более испуганный: — Сержант, держи ее! Она же его прибьет!
— Да что у них там происходит?! — встревожился дежурный, также кидаясь наверх.
Кира с Лесей побежали за ним, а Эдик с Лисицей, подхватив Ванечку за руки, припустили следом.
— Не знаешь, что такое с твоей мамой приключилось? — спросил Эдик на бегу у Ванечки.
— Нет, — помотал головой мальчик. — Я ей только сказал, что у дяди, который меня увел, не было ногтя на мизинце, как у нашего дяди Леши, тут она и взбесилась.
— Не было ногтя?
— Да, дядя Леша себе ноготь повредил, и он у него слез. И у того дяденьки тоже ногтя не было.
Если мальчик еще не понимал значимости этого открытия, то Настя уже давно сообразила, что к чему. И сейчас она изо всех сил рвалась из рук полицейских, крича:
— Пустите меня! Дайте мне набить ему морду! Нет, я его убью! Прихвостень папашин! Струсил, что его наследства лишат! Трус! Ничтожество! Ребенка у меня украл! Меня уговаривал про Ваньку забыть!
— Настя, я не крал! — оправдывался Лешка, у которого сегодня был явно не лучший день в его жизни. — Я просто отвел его в безопасное место! Я боялся, что в поселке с мальчиком может что-то случиться.
— Ложь!
— Отец сказал, твой ребенок — это плод греха. Я боялся, что его могут… искоренить.
— Гад! Сволочь! Я тебя убью!
— Погоди-ка, — окончательно растерялся Мурашов, глядя на Лешку. — Это что же такое получается? Вы украли ребенка у своей невесты?
— Переместил его в безопасное место.
— В лес? В простой шалаш из веток? Да еще держали его там на наркотиках?
— В поселке ребенку могла грозить опасность. Я сделал это ради него самого.
Мурашов не знал, что ему и сказать. Но Лешка отнюдь не считал, что сотворил что-то ужасное. Он вопросительно взглянул на Настю и произнес:
— Дорогая, ты непоследовательна в своих желаниях.
— Я? — задохнулась от возмущения Настя. — Я просила, чтобы ты украл Ваньку?
— Но ты же сама все время повторяла, что мечтаешь отдохнуть от мальчика. Вот я и дал тебе такую возможность.
— Ты что… Ты… Ты — идиот?
Настя не находила других слов, чтобы выразить свое возмущение. Да и подруги, если честно, слегка прибалдели. И только один Ванечка сохранял подобие здравого смысла. Он подергал Эдика за рукав и, когда тот к нему наклонился, тихонько спросил:
— Так это что, меня дядя Леша с собой забрал? А зачем он лицо от меня прятал?
В самом деле, зачем? Когда человек задумывает доброе дело, ему маскировка не нужна. А на уме у Леши было отнюдь не доброе, это было ясно всем. А его неуклюжие уловки и попытки уйти от ответственности лишь прибавляли ему вины.
— И костюм назарея зачем ты надел?
— Я не хотел, чтобы меня узнали. Назарей — идеальная маскировка. Их в деревне двенадцать человек. Десятеро примерно одного роста и телосложения. Меня бы никогда не вычислили.
— И когда ты провернул это дело? — недоумевала Настя. — Мы же все время были вместе!
— Когда ты спала после обеда.
— Мы спали вместе!
— Это ты так думала, дорогая. Но я ушел после того, как ты заснула, а вернулся, когда ты еще не проснулась.
— Но зачем ты забрал моего ребенка?
Лешка вновь замялся, явно не зная, что ему ответить на этот вопрос.
