– Не Лидия? – переспросила я.
– Нет, Ксения, – повторил компьютерщик.
Я посмотрела на Дениса.
– Осужденную по делу Олеси Кравчук зовут Лидия Олеговна Будина. И она гомеопат, работала с ведьминым корнем. Понимаешь? Не забудь сказать всем о фразе Павла: «Лида не переживет позора». Ну, все, я пошла встречаться с добросердечной Тонечкой.
* * *
Минут десять мы с коллегой Ольги Мамонтовой-Казаковой вели ничего не значащую беседу, потом я вытащила из стола кипу бумаг.
– Ой, столько подписывать? – испугалась Тоня. – Это долго.
– Вы спешите? – улыбнулась я.
– Нет, – пожала плечами Гончарова. – Хотя да, надо в магазин зайти. И у вас так душно. Можно окно открыть?
– Лучше включить кондиционер, – предложила я.
– Прямо дышать нечем, – пробормотала Антонина.
– Восхищаюсь вами! – воскликнула я. – Мне тут рассказали, что вы заботитесь о девушке с болезнью Дауна. Я имею в виду Ирину Вахрушину.
Тоня быстро заморгала.
– Иногда заглядываю к ней по-соседски.
– Вы с ней в лото играете, – добавила я.
– Да, – кивнула Гончарова, – случается.
Я погладила стопку документов ладонью.
– У нас остался один вопрос, без ответа на который закрыть дело о самоубийстве Мамонтовой невозможно. Думаю, вы знаете на него ответ. Каким образом Ирина Борисовна Вахрушина, никогда не выходившая без сопровождения из квартиры, приехала на работу к Алине Крапивиной и продала ей замечательный чаек от алкоголизма?
Антонина заклацала зубами.
– Мне холодно, выключите кондиционер.
Я внимательно посмотрела на нее и взяла телефон.
– Глеб Валерьянович, у вас есть градусник? Не тот, что втыкают в печень трупа, а чтобы померить температуру живому человеку?
Борцов издал тихий смешок.
– Сейчас принесу.
– Ж-живому человеку… – заикаясь произнесла приемщица и вцепилась в подлокотники кресла, – п-печень т-трупа…
Эксперт пришел меньше чем через минуту и протянул Тоне нечто, похожее на кусок пластыря.
– Приложите ко лбу.
– Зачем? Я боюсь, – пролепетала Тоня.
– Это совсем не больно, – улыбнулся Глеб Валерьянович, – одноразовый термометр. Когда вам стало плохо?
– Мне просто душно и холодно, – жалобно произнесла Гончарова. – В метро укачало. Из дома выходила, все нормально было, но вагон сильно по рельсам мотало, туда-сюда, туда-сюда.
– Тридцать восемь и девять, – сказал эксперт, глядя на термометр. – Ни кашля, ни насморка у вас нет?
– Не-а, – затряслась Антонина.
Глеб Валерьянович взглянул на меня.
– Похоже на грипп. Вирусная инфекция всегда стартует с резкого подъема температуры, катаральные явления возникают позднее.
– Вы что-то пили? – резко спросил Денис.
Я, не видевшая, как Жданов вошел в кабинет, повторила вопрос:
– Тоня, вы пьете травяной отвар? От стресса, бессонницы, запора, поноса, кашля, не знаю от чего, от любой напасти.
– У меня витаминный чай, – пролепетала Антонина. – Очень вкусный, с корицей и апельсинами.
– Где вы его взяли? – налетел на нее Жданов.
У меня на мобильном высветился номер Нюси, но я сбросила вызов.
– Мне сбор подарили, – медленно произнесла Антонина.
Сотовый снова завибрировал – Анечка оказалась настойчива. Я опять ткнула пальцем в дисплей и приказала Борцову:
– Немедленно звоните в Мюнхен Генриху Траубену, у него есть противоядие.
Глеб Валерьянович исчез со скоростью звука. Экран моей трубки на столе вспыхнул, я забеспокоилась. Может, с Нюсей беда? Иначе по какой причине она так себя ведет?
– Не уходи отсюда, сейчас вернусь, – бросила я Денису и, приложив сотовый к уху, вышла в коридор.
– Тетя Таня! Наконец ты отозвалась! – весело зачирикала Нюся.
– Что случилось? Ты в порядке?
– Все – супер. Получила пятерку по природоведению, теперь я вторая в рейтинге, – похвасталась Аня.
– Отличная новость, обсудим ее вечером, сейчас я очень занята.
– Тетя Таня! Я все знаю! Фанерка в антресоли… ну, дверца такая… разделяет квартиры. Можно под потолком пролезть через весь наш этаж и попасть в соседний подъезд.
– Аня!
– Я уже проползла. Теперь я антресольный изучатель.
– Нюся!
– Там столько интересного…
– Анна, немедленно прекрати свои исследования, садись за уроки и более не беспокой меня на работе по пустякам, – попросила я. – Вернусь, и поговорим.
– Ладно, не злись. Я тебя люблю. Тетя Таня, не забудь про ключик для сумки. В ней же что-то есть, любопытно посмотреть.
– Хорошо, привезу, – пообещала я, вернулась в комнату и увидела рыдающую Антонину.
Денис сидел рядом и гладил ее по голове. Заметив меня, он показал глазами на листок, лежащий на столе.
– Там имя, фамилия и отчество человека, который попросил Тонечку вручить чай Алине и Тамаре Яковлевне. И сам спланировал, как это лучше сделать. – Парень как-то криво улыбнулся и закончил: – Женщины прямо кнопочные устройства, надо лишь знать, на какую пупочку нажать, чтобы получить то, чего хочешь.
Я взяла бумагу, интересно, Жданов, говоря про кнопки, имел в виду преступника или вел речь о себе: он ведь умудрился менее чем за пять минут получить от Антонины необходимые сведения?
Эпилог
Спустя два дня я сидела в кабинете Ивана Никифоровича и детально рассказывала о деле Ольги Мамонтовой. Новый начальник оказался внимательным слушателем – ни разу не перебил меня. Отвлекся лишь на секунду, когда потянулся за пепельницей и уронил на пол нож для разрезания бумаг.
Я наклонилась, подняла ножик и протянула шефу со словами:
– Раритетная вещь, забыла, когда в последний раз видела такой аксессуар.
Иван улыбнулся.
– Люблю антиквариат. Сейчас покажу главный прикол.
Шеф сложил пополам лист бумаги и ловко разрезал его.
– Видишь, какой след получается? Лезвие специально зазубрено так, чтобы образовался орнамент из букв N. Давно за таким гонялся, искал везде и вот, сбылась мечта бегемота. Красивый нож, да?
– Оригинально, – восхитилась я.
– Вернемся к делу, – велел босс. – Значит, Лидия Олеговна Будина исчезла, выйдя с зоны?
– Ей выдали проездные документы, она села в поезд, и далее ее след потерялся, – кивнула я. – Но теперь мы знаем, как сложилась судьба Будиной.
