Проснулись они во второй половине следующего дня, когда заходящее солнце золотило воду в речке, будто и впрямь песок на дне был золотой. Спали крепко и без сновидений, в голове было легко.
Сыча не было. Не было его вещей: одежды, заплечного мешка, ружья, и самое главное – не было коробки с алмазами. И даже того небольшого количества золотого песка, что успели они намыть, тоже не оказалось.
Видно, хороший корешок был положен в водку, от одного стаканчика они бы так не свалились. Сыч все правильно рассчитал – граница и вправду близко по здешним меркам, а погоню снаряжать уже поздно.
Виктор тогда здорово орал на Сашку, обвинял его во всех грехах. Павел молчал, ему трудно было осознать случившееся, казалось, что вчерашние алмазы ему просто приснились. Похоже, Сашка и сам так думал.
Для себя он так объяснил происшедшее: Сыч в принципе мужик честный, обманывать их не собирался, но блеск алмазов ослепил его, возможное богатство ударило в голову, вот и поступил он с ними не по-людски…
– Вот что, ребята, – сказал Сашка серьезно, – хватит об этом. Я, конечно, виноват, но дома будем про это говорить.
– Если доберемся до дому, – вставил Павел.
– Должны добраться, – сказал Сашка, ему никто не возражал.
Сыч оставил им Сашкину винтовку, ножи и топор. А еще палатку и честно поделил продукты на четверых, взял только свою часть.
Они бросили в той избушке все снаряжение для добычи золота, сделали плот и решили сплавляться по реке вниз, потому что о том, чтобы перейти болото без провожатого, нечего было и думать.
На следующий день плот разломался, они не смогли перетащить его через завал. И тогда они пошли пешком на север, по Сашкиному компасу.
Если бы не Сашка, понимает сейчас Павел, они бы не дошли, и кости их гнили бы сейчас в тайге, как тот скелет, что валялся много лет на дикой заимке. Именно Сашка вел их по тайге, сверяясь больше не с компасом, а с собственным чутьем, оказывается, он успел многому научиться у Сыча за время экспедиции. Сашка стрелял зайцев и глухарей, когда у них кончились продукты. Сашка умел разводить костер с одной спички из сырого валежника.
Сашка не пустил их сунуться к встреченным людям, когда они нашли в тайге теплое еще кострище. И правильно сделал, потому что ватага была явно разбойничья, могли прирезать за ту же винтовку – больше у них брать было нечего.
Сашка первым почуял, что их преследуют, и настоял, чтобы ночами они спали по очереди. Кто-то ходил вокруг костра, стараясь не приближаться, и Павел однажды пальнул на треск веток. Скорее всего, звери были двуногие, как те, что пытались напасть, еще когда с ними был Сыч.
В конце концов они бросили все, даже палатку – не было сил нести. Патроны кончились, Сашка все же тащил свою винтовку. Витька подвернул ногу, и они волокли его по очереди почти на себе.
Они все-таки вышли к большому селу – небритые, голодные, в рваной одежде, прокопченные дымом костров. И сразу же попали в милицию: тогда как раз взялись за частные артели старателей. Они держались твердо – поехали в тайгу посмотреть, поохотиться, порыбачить, заблудились, чуть с голоду не померли. При них ничего не нашли – ни золота, ни снаряжения, иначе не миновать бы суда.
Им повезло – снова встретили тех геологов, с которыми познакомились в самолете. Три дня отсыпались и отъедались на базе, потом собрались домой.
В Питере расстались, каждый переживал эту историю в одиночку. Павел изредка позванивал Сашке, Виктор с головой ушел в свои комсомольские дела и развлечения.
Через год Сашка собрал их у себя.
Они с Павлом долго сидели вдвоем и ждали Виктора, наконец тот пришел – чуть располневший, с выработанным «комсомольским» взглядом. Он был в хорошем костюме, тугой воротник рубашки подпирал красную шею.
– Что еще у тебя стряслось? – спросил он с чуть брезгливой улыбкой, окидывая взглядом бедноватую Сашкину обстановку.
Сашка молча достал письмо в красивом иностранном конверте. Оказалось, что два дня назад его разыскал один иностранец. Сашка к тому времени из сверхсекретного НИИ уволился и с иностранными гражданами мог встречаться беспрепятственно.
Текст письма был написан по-русски. Едва начав читать, Павел быстро взглянул на подпись. Анатолий Сычев, стояло в конце. Сыч.
«Не держите на меня зла, – писал Сыч, – я поступил правильно. Мы все равно не дошли бы с таким грузом назад. Либо нас порезали бы лихие люди, либо поймали бы менты. А скорей всего, мы просто перессорились бы по пути из-за этих камешков и, возможно, поубивали бы друг друга. Богатство слепит глаза и выжигает душу, особенно в первый раз.
Но даже если бы мы все преодолели, что можно сделать в России с этими камнями? Их слишком много, и мы попались бы на продаже. Не зря тот человек, чьи останки мы нашли на заимке, шел за границу. Это единственный возможный выход.
Я хочу быть с вами честным, – писал далее Сыч, – алмазы принадлежат нам всем по праву. Я болен, протяну несколько лет благодаря тому, что у меня есть теперь средства. После моей смерти камни достанутся вам. Только всем поровну. После извещения о моей смерти вам следует явиться в адвокатскую контору «Краус и сыновья» в Базеле и предъявить там три почтовые марки. Но обязательно все три вместе. Приехать должны вы или ваши наследники.
Прощайте».
Далее стояла подпись и были наклеены три почтовые марки – «Розовый Реюньон», «Оранжевый Барбадос» и «Фиолетовая Мартиника».
– Черт знает что! – Виктор бросил письмо на стол. – Ты веришь в эту чушь?
– Верю, – серьезно ответил Сашка, – письмо подлинное, его привезли из Швейцарии.
Павел молчал, обдумывая услышанное, вспоминая, как шли они через тайгу, голодные, измученные. Если бы они попали в лапы к ментам с алмазами, то не сидели бы сейчас здесь втроем. Алмазы – это большой срок, а то и вышка. Поди докажи, что алмазы эти добыты или украдены с прииска больше пятидесяти лет назад, кто бы им поверил… Еще Павел вспомнил злые, ненавидящие глаза Виктора, когда он рыкнул на Сыча там, в избушке. Наверное, у него самого был вид не лучше, только Сашке удалось сохранить тогда человеческий облик…
– Я тоже верю, – сказал он.
– Может, все и так, – пошел на попятную Виктор, – однако где у нас гарантия, что эти марки помогут нам получить наследство?
– Вот в наследство я не верю, – захохотал Сашка, – ну, представить себе не могу, что прихожу я в эту самую адвокатскую контору в цилиндре и в смокинге, а они мне – ах, мистер Каменский, будьте так добры, не откажите в любезности и так далее…
Павел тоже не мог такого представить: Швейцария была тогда для них пустым звуком, пятном на карте, как, впрочем, и другие страны.
Тем не менее они разыграли марки, Павел получил «Розовый Реюньон», Виктор – «Оранжевый Барбадос», а Сашке досталась «Фиолетовая Мартиника». Сашка спрятал ее в бумажник, чтобы была все время перед глазами – пускай, мол, напоминает о приключениях в тайге, когда они выжили, несмотря ни на что.
