– И вы туда же! – вскинулась я. – Говорю же вам – я ее не убивала! Если даже вы мне не верите…
– Если бы я тебе не верил, я бы с тобой не возился! – насупившись, ответил дядя Вася. – Я тебе как раз верю и пытаюсь помочь. Но факты таковы, что только у тебя есть мотив. Значит, чтобы найти настоящего убийцу, мы должны выяснить, кому еще могла быть выгодна ее смерть. То есть покопаться в Ольгиной жизни…
– И как вы это себе представляете? – Я тяжело вздохнула. – Володьку расспросить? Я его видеть не могу, да и потом, он меня сразу сдаст Кудеяровой…
– Ни в коем случае! – прервал меня Василий Макарович. – Запомни, тезка: муж про жену в большинстве случаев очень мало знает. Меньше подруг, а зачастую даже меньше случайных знакомых…
– Он ей не муж! – выпалила я.
– Тем более! Если хочешь что-то узнать про женщину – бесполезно расспрашивать мужа или любовника. Мужики вообще расспрашивать женщин о близких не любят – ни к чему им знать, как звали мальчика, в которого она была влюблена в седьмом классе или когда она впервые утащила у мамы губную помаду. А которая сама все рассказывает, ту они не слушают. Отключаются. Мужики не любят, когда баба в постели бухтит, уж извини, что так прямо выражаюсь. Думаю, твой муженек бывший ничего про эту Ольгу не знает. Нужно поговорить с ее подругами, с парикмахером, у которого она стриглась, с косметологом… с соседками, на худой конец. Соседки обычно очень много знают! Ты поверь мне – я пока в милиции служил, опыта поднабрался. Работа в милиции, она, знаешь, психологическая…
– Какие у нее соседки! А парикмахер… откуда я знаю, у кого она стриглась?
– Ну, если нет парикмахера – на худой конец, сойдут коллеги, сослуживцы женского пола. Причем желательно найти кого-то, кто на нее обиду затаил. Тогда тебе охотно про нее всю подноготную выложат! Даже наводящие вопросы задавать не придется!
– Сослуживцы? – я задумалась.
Ну, с этим немножко легче.
Ольгины сослуживцы – это Володькины сотрудники, а кое-кого из них я знаю.
В памяти у меня всплыла одна зачуханная особа, с которой я пару раз разговаривала на корпоративных вечеринках. Звали ее, если не ошибаюсь, Лена Левочкина. Только ее, кажется, уволили незадолго до нашего с Володькой разрыва.
Но если верить Василию Макаровичу, уволенная сотрудница – это даже лучше, она наверняка затаила на Ольгу обиду и выложит мне все, что ей известно!
Я сказала о ней дяде Васе, и он одобрил, велел заняться этой Леной, как только мы вернемся в город.
Правда, с возвращением возникли проблемы.
Замечательный дяди-Васин «жигуль» начал кашлять, чихать, как простуженный барбос, и наконец заглох.
Василий Макарович, громко чертыхаясь, вышел из машины и полез под капот.
Оттуда доносились его вздохи и горестные восклицания.
Через несколько минут он вылез из-под капота, весь перемазанный машинным маслом, и заявил:
– Искра пропала. Черт ее знает, куда она делась… то ли карбюратор барахлит, то ли с трамблером непорядок, то ли свечи засалились… нет, вообще-то у меня ласточка хоть куда, если до ума ее довести, любую иномарку запросто сделает… ей бы только свечи поменять да карбюратор перебрать…
– А что сейчас-то делать?
– Вот с этим сложнее, – вздохнул дядя Вася. – Если бы кто нас дернул или подтолкнул…
Позади на шоссе послышался шум приближающегося автомобиля, и дядя Вася замахал руками. Но мимо нас, не снизив скорости, промчался сверкающий «Мерседес», оставив после себя привкус глубокого разочарования.
– Нету у них, понимаешь, чувства локтя! – вздыхал дядя Вася, провожая «Мерседес» взглядом. – Нет чувства взаимовыручки. Сегодня бы он мне помог, а завтра – я ему… если он на дороге заглохнет, неужели не помогу?..
Сзади снова раздался шум мотора, но звучал он совершенно по-другому и приближался гораздо медленнее.
Выглянув из машины, я увидела тот самый грузовичок, который мы обогнали минут двадцать назад.
Грузовичок остановился, из его кабины выбрался водитель, в котором я узнала фермера Пал Палыча, поставлявшего в наш коттеджный поселок творог, сметану и прочие свежие молочные продукты.
– Что, земляк, искра пропала? – сочувственно спросил он Василия Макаровича.
– И не говори, – отозвался тот. – Пропадает на полдороге, а куда девается – один черт знает!
Пал Палыч полез под капот «жигуленка», дядя Вася присоединился к нему, и некоторое время оттуда доносились их горестные вздохи и не очень понятные восклицания, в которых самым неодобрительным образом поминались карбюратор, трамблер и прочие детали автомобиля.
Наконец оба водителя выбрались на свет божий, злые и перемазанные, как нефтяники на буровой.
– Не выходит, – вздохнул дядя Вася.
– Не выходит, – поддержал его фермер. – Придется дернуть, может, с ходу заведется…
Пал Палыч достал веревку и стал ловко крепить ее к дяди-Васиным «Жигулям».
Воспользовавшись моментом, я выбралась из машины и подошла к нему:
– Здрасте, Павел Павлович! Не узнаете?
– Здрасте, – он поднял на меня взгляд и оживился: – Два килограмма творога и бутылка сливок?
Именно такое количество молочных продуктов я у него обычно заказывала.
– Да, это я! – обрадовалась я.
– Что-то вас давно не было видно… – сказал фермер, завязывая хитрый узел. – Уезжали, что ли, куда?..
– Да, уезжала… – мне не хотелось посвящать его в свои проблемы.
– Как ни приеду – все никого нету, замок только поцелую… А в прошлый вторник у вас в доме другая женщина была… – сказал Пал Палыч, распрямляясь. – Так она ничего не стала брать. Видно, не уважает молочные продукты… а зря, от них очень даже большая польза, и вкусные они…
– В прошлый вторник? – Я насторожилась: это был именно день убийства, последний день жизни Ольги Кочетовой. Антонина Кузьминична сказала мне, что в тот день приезжал фермер, но я тогда не придала этому значения. А ведь он мог заметить что-то важное!
– Пал Палыч, вы с той женщиной разговаривали?
– А что мне с ней разговаривать? Она сразу сказала, что не будет ничего брать – ни творога, ни сливок, ни молока, а потом попросила с воротами помочь…
– С воротами? А что такое с воротами?
– Так она как раз уезжала, а ворота не закрывались… ну, она и попросила, чтобы я немножко поднажал…
Ситуация была мне хорошо знакома: наши автоматические ворота иногда заклинивало, и тогда они не закрывались дистанционным пультом, приходилось вылезать из машины и нажимать на створку ворот всем весом. Я сто раз говорила об этом Володьке, но он меня, похоже, просто не слышал. Или хотел, чтобы я все проблемы с домом решала самостоятельно.
