Но Люсиль его перебила:
— Знаешь, эта грязь имеет целебные свойства. И кроме того, усиливает половое влечение. Хотя вряд ли оно тебе нужно по отношению к нему. — И она с озорной улыбкой кивнула на Сойера.
Тот поморщился, а Хлоя, посмотрев на него, спросила:
— Ты уверена?
— Милая, только посмотри на него.
Теперь обе воззрились на него, и Сойер, не боявшийся ничего, за исключением этих женщин, почувствовал себя неуютно.
— Где твоя форма? — спросила Люсиль. — В ней ты мне больше нравишься.
— Я закончил дежурство.
— О, и сам приехал сюда, вместо того чтобы прислать кого-нибудь другого. — Она похлопала его по руке. — Какой же ты милый.
Хлоя фыркнула, но когда Сойер повернулся, она была сама невинность.
— К тому же, — сказала Люсиль, — я сегодня разговаривала со Сьюзи, и она сообщила мне, что ты сделал для ее сына, как ты вступился за него.
Сьюзи Тирман одна воспитывала восьмилетнего сорванца по имени Сэмми, который на прошлой неделе отрезал своей однокласснице волосы, забранные в конский хвост. Ее родители потребовали исключить хулигана из школы, несмотря на то что их маленькая «принцесса» сама искала неприятностей, постоянно обзывая Сэмми тупым неудачником.
Сьюзи обратилась за помощью к Сойеру, и тот уладил дело, приняв соломоново решение. Сэмми должен был выполоть сорняки, а девочка — письменно извиниться перед ним. Сойеру хотелось бы увидеть и ее за трудной работой с сорняками, но письма с извинениями для нее было достаточно.
— Я не сделал ничего особенного.
— По мнению Сьюзи, ты для мальчика авторитет. Ты звонишь ему, водишь на свои бейсбольные матчи, недавно приходил к нему в класс на день профессии. Сьюзи говорит, что не справилась бы без твоей помощи.
Сойер пожал плечами:
— Трудно быть матерью-одиночкой.
— И ты не хочешь ей отказывать.
— Сэмми хороший ребенок.
Пока Сойер менял колесо, женщины продолжали беседовать. Он собирался рассказать Хлое о грязевых источниках, но та ловко избежала этой темы, а Люсиль перевела разговор на него. Теперь она рассказывала, как в детстве он и Джекс однажды перевозили горящие мешки с мусором к жителям Малберри-стрит. По дороге один из них свалился прямо на сухой розовый куст миссис Рамос. Огонь быстро поднялся до небес, чуть не спалив дотла ее дом.
Когда Хлоя спросила о его юношеских годах, Сойер, уже закончивший работу, напрягся. Черт, он не хотел, чтобы она услышала об этом.
Но Люсиль, взглянув на него, с улыбкой покачала головой.
— Он был великодушным даже тогда. Сойер хороший парень, — сказала она и снова похлопала его по руке.
— Люсиль, — начал он.
— Это правда. Вчера ты один, по крайней мере дважды, сохранил в городе общественный порядок.
— А что произошло? — спросила Хлоя.
— Фейсбук, дорогая! У меня там все местные новости, включая информацию о Симпатяге. Кто-то сфотографировал его без рубашки, когда он сегодня утром занимался йогой на берегу. И знаешь, будь я на тридцать лет моложе…
— Ладно, мы здесь все закончили. — Сойер мягко, но решительно усадил ее в машину.
— Люсиль, ты можешь захватить меня? — спросила Хлоя.
— Конечно, дорогая. Не могу поверить, что Тодд оставил тебя на краю дороги вроде этой. Я…
— Я позабочусь о ней, Люсиль, — перебил ее Сойер, захлопнув дверь машины, и повернулся к Хлое уже с видом рассерженного копа. — Ты едешь со мной.
— Ты просто хочешь узнать, что случилось, — небрежно сказала она, когда Люсиль уехала.
— Да. Тебя обидели?
— Нет.
Сняв темные очки, Сойер оглядел каждый дюйм ее кожи. Все в грязи, кроме одежды, которая казалась относительно чистой. Конечно, он сделал заключение, что она купалась нагишом.
— Ты была в грязевых источниках вместе с Тоддом.
Логичное предположение, однако после сегодняшних неприятностей оно разозлило Хлою.
— Нет. Я…
— Тодд опасен. Дурак опасен, Хлоя.
Она подумала, не сообщить ли о том, что она, может быть, видела в грузовике Тодда, но Сойер перебил ее.
— Да, ты любишь опасность, хотя назвать тебя глупой я не могу.
— Какой бы глупой я ни выглядела, даже я знаю, что Тодд просто валяет дурака.
— Люсиль сказала, ты приехала в его грузовике.
— Он подвозил меня.
— Значит, ты была с ним.
— О Господи!
Хлоя развернулась и, не беспокоясь о том, как выглядит, пошла вдоль шоссе. Чтобы избежать разговора с Сойером, она готова пройти весь путь до города пешком.
— Слабоумный, — бормотала она. — Все мужчины слабоумные, все до единого, весь их пол…
Большая теплая рука схватила ее за плечо. Хлоя с готовностью повернулась, ткнув грязным пальцем ему в грудь.
— И ты…
— Слабоумный. Я знаю. — Сойер вернул ее к грузовику и остановился у пассажирской двери. — Жди.
— Нет, черт возьми. Я не выполняю команды. Я…
Но говорила она это пустому месту, потому что Сойер уже отошел, чтобы взять из аварийного комплекта шерстяное одеяло, в которое и закутал ее.
— Я все испачкаю.
— Дело сделано. Теперь садись в грузовик.
— А как же моя «веспа»?
— Ты разбила ее?
— Нет. Я думаю, сел аккумулятор. Поэтому Тодд и подвез меня, ты, неандерталец.
Сойер проигнорировал это.
— Твоя «веспа» может подождать. А тебе необходимо согреться и высохнуть. Садись.
Хлоя была по горло сыта приказами.
— Я иду пешком, — заявила она, тут же осознав всю нелепость своего заявления.
Она выглядела полной дурой, но успокоила себя тем, что каждому свойственно ошибаться. Сойер молча ждал. Она знала его способность получить нужный результат, не теряя самообладания, не выказывая даже намека, что его терпение имеет предел. Но сейчас он, похоже, готов был потерять и то и другое.
— Пешком ты не пойдешь, — сказал он, распахивая пассажирскую дверь. Хлоя не удостоила его ответом. — Боже мой, просто сядь в грузовик.
— Его я тоже испачкаю.
— Он переживал и худшее.
Сойер поднял ее и плюхнул на сиденье. Затем наклонился, чтобы выдернуть ремень безопасности, и застегнул на ее бедре пряжку. Дверь не закрыл.
Хлоя могла выйти, но в кабине было тепло и хорошо пахло. Как Сойер. Ну выйдет она, и что дальше? Откинув голову на спинку сиденья и закрыв глаза, она хранила молчание, пока он садился за руль, включал для нее вентилятор, отопление и выезжал на шоссе.
