— И что будет, если ты погибнешь, пытаясь добраться до Мак?
— Мы должны что-то сделать, Джек! Мне нужно знать, что она жива. Нет, мне нужно не только это. Мы обязаны ей рассказать. Ты должен был рассказать ей обо всем еще тогда, когда виделся с ней. Это был твой последний шанс.
О чем рассказать? Я плотнее прижалась к веткам, полностью превратившись в слух.
Папа потер глаза. По выражению его лица я поняла, что этот разговор у них с мамой далеко не первый.
— Мы обещали, что никогда не будем говорить об этом.
Я чуть не стукнула по веткам от раздражения. О чем говорить?
— Мы многое обещали и нарушили обещания, — веско сказала мама. — С этого все и началось.
— И что ты хотела бы, чтобы я рассказал ей, Рейни?
— Правду.
Ну же, папа, ну, скажи!
— А что такое правда? Правда одного человека — не всегда правда для…
— Не играй со мной в адвоката, Джек. Я не присяжная, и мы не на слушании, — сухо произнесла мама.
Он открыл и закрыл рот, неуверенно посмотрел на нее. И заговорил только после паузы:
— У Мак и без того достаточно проблем со смертью Алины. Я не собирался рассказывать ей об ирландской сумасшедшей и о еще более сумасшедшем пророчестве. Наша девочка несколько месяцев боролась с депрессией. Хватит с нее.
Пророчество? Мама и папа знают о пророчестве? Что, все знают об этом чертовом пророчестве и только я не в курсе?
— То, что ты услышал много лет назад, когда искал медицинские карточки Алины, теперь уже не кажется таким безумным, правда? — спросила мама.
Папа глотнул бурбона. А затем выдохнул и словно уменьшился в размерах.
— Господи; Рейни, пятнадцать лет прошло. Совершенно нормальных пятнадцать лет.
— Она говорила о Фейри. Кто мог подумать, что она не сумасшедшая?
Мне показалось, что папа ее не слышал. Он залпом осушил стакан.
— Я позволил Алине сделать одну вещь из тех, которые обещал не позволять. Обещал тем, у кого мы забирали девочек, — хрипло сказал он.
— Мы позволили ей это сделать, — резко поправила его мама. — Прекрати винить только себя. Я тоже отпустила ее в Ирландию.
— Ты не хотела. Это я настоял.
— Мы оба приняли решение. Важные решения мы всегда принимаем вместе.
— Но когда я принимал это решение, тебя не было рядом, чтобы мне помочь. Когда я улетал в Дублин за Мак, ты все еще со мной не разговаривала. Ты даже не брала трубку, когда я звонил.
— Прости, — сказала мама после долгой паузы. — Горе…
Она замолчала, а мой желудок скрутился узлом. В ее глазах снова появилось то самое выражение. То, от которого у меня каждый день болело сердце, пока я не сбежала в Дублин.
Папа внимательно посмотрел на нее, и буквально на моих глазах в нем произошла перемена. Я видела, как он собирается, как отбрасывает собственные эмоции и берет себя в руки — ради нее. Становится ее мужчиной. Ее неприступной скалой. Я улыбнулась. Я очень любила его. Он уже один раз вытащил маму, кричавшую и упиравшуюся, из бездны горя, и я знала, что могу не беспокоиться: больше он не позволит горю украсть у него жену. Что бы ни случилось со мной.
Папа встал и подошел к ней.
— Что бы ты хотела, чтобы я сказал Мак, Рейни? — Он говорил громко, чтобы встряхнуть ее, не дать замкнуться в себе. — «Милая, мне жаль, что я должен сказать это, но, согласно древнему пророчеству, с тобой что-то не так и ты станешь причиной гибели нашего мира»? — Он фыркнул, потом рассмеялся. — Посмейся со мной, Рейни. Ну же! — Он поднял маму на ноги. — Только не наша девочка. Ни за что. Ты знаешь, что это неправда.
Я подавилась. Зажала себе рот ладонью, попятилась и чуть не упала. Со мной что-то не так? Я стану причиной гибели мира?
— Их мать отказалась от них, потому что верила в это, — раздраженно сказала мама.
— Так утверждала та сумасшедшая, — спокойно ответил отец. — У нее не было ни малейших доказательств. Я тщательно ее допросил. Она никогда не видела этого предполагаемого «пророчества» и не могла указать никого, кто бы его видел. Ради Бога, Рейни, в их стране верят в лепреконов и горшки с золотом! Думаю, тема закрыта?
— Но Фейри существуют, Джек, — настаивала мама. — В этом сумасшедшая была права. Они здесь, сейчас, в нашем мире, и они уничтожают его.
— Это совпадение. Одно предсказание не делает верными все пророчества.
— Она говорила, что одна из наших девочек рано умрет, а вторая будет желать себе смерти!
— Алина чуть не умерла, когда ей было восемь, помнишь? Вот это рано. И то, что она погибла в двадцать четыре года, не подтверждает того, что та женщина говорила нам правду, и уж точно не доказывает, что с Мак что-то не так. Я думаю, что Фейри с большей вероятностью станут гибелью мира, чем кто-либо из людей. К тому же я не верю в судьбу, да и ты тоже. Я верю в свободу выбора. Все мои советы, вся твоя мудрость и любовь, вот что получила наша девочка, и я думаю, что этого достаточно. Она настолько хороша, насколько это возможно.
Он взял маму за руки и притянул к себе.
— Милая, Мак жива. Я знаю, что жива. Об этом говорит мне сердце. Я почувствовал смерть Алины. И я уверен, что с Мак все в порядке.
— Ты просто пытаешься меня успокоить.
Он слабо улыбнулся.
— А у меня это получается?
Мама слегка стукнула его кулаком.
— Ох ты!
— Я люблю тебя, Рейни. Я чуть не потерял тебя, когда умерла Алина. — Он поцеловал ее. — Я не потеряю тебя теперь. Может быть, нам удастся снова связаться с Бэрронсом.
— Если бы я только знала это наверняка, — сказала мама.
Папа снова поцеловал маму, а она поцеловала его в ответ, и я внезапно почувствовала странное смущение от того, что подглядываю за ними.
И все же мне приятно было на них смотреть. Они были друг у друга, и у них была любовь, которая выдержит все. Мы с Алиной всегда чувствовали, не без легкой горечи и обиды, что, хотя наши родители обожают нас и сделают для нас что угодно, друг друга они любят больше. А я считала, что так и должно быть. Дети вырастают, уезжают, находят свою любовь. А родители не должны горевать в опустевшем гнезде. Они должны быть готовы к этому и радоваться тому, что им предстоит своя жизнь и свои собственные приключения, но, конечно, они будут часто видеться с детьми и внуками.
Я бросила на родителей прощальный взгляд и вернулась к В'лейну.
Он молча шагнул ко мне, встал рядом и предложил мне руку, но я покачала головой.
