Андрей к тому времени с блеском закончил
финансово-экономический институт и поступил в аспирантуру. Ученые мужи были в
восторге, от талантливого юноши и прочили ему большое будущее. Уезжавшая на
пять лет Эля торжественно вручила ему ключи от своей трехкомнатной квартиры и
шутливо сказала на прощание:
- Смотри, братишка, у тебя есть пять лет на решение
всех вопросов. К моему возвращению ты должен, во-первых, стать кандидатом наук,
во-вторых, устроить свою личную жизнь и жениться и, в-третьих, постараться не
загубить мои цветы. Через пять лет вернусь - проверю. Правда, когда мы будем
приезжать в отпуск, тебе придется возвращаться к родителям, но я надеюсь, это
не слишком помешает ни твоей научной работе, ни личной жизни.
Андрей с благодарностью принял ключи, поцеловал сестру и
честно признался, что насчет кандидатской степени и женитьбы ничего обещать не
может, но сохранность и благополучие цветов гарантирует.
В ректорате института, где он учился, работала красивая
девушка по имени Верочка. Андрей был, естественно, знаком с ней, но ни
малейшего мужского интереса к красавице не испытывал, полностью погрузившись в
работу над диссертацией. Однажды, зайдя в ректорат за каким-то документом, он
застал Верочку в слезах. Было бы неправдой сказать, что девушка тут же кинулась
рассказывать молодому аспиранту о своих невзгодах, нет, конечно, она
отмалчивалась и уверяла, что все в порядке, но Андрей проявил настойчивость,
тем более что ректора на месте не оказалось и все равно пришлось долго ждать, и
он вполне справедливо рассудил, что лучше поговорить, чем сидеть молча и
смотреть, как красавица Верочка глотает слезы.
- Я жду ребенка, - наконец выдавила Вера и встала из-за
стола, за которым все это время сидела, спрятавшись за громоздкой пишущей
машинкой.
Это точно, подумал Андрей Лозинцев, когда она встала.
Беременность была настолько очевидна, что ее факт даже не нуждался в
озвучивании. Просто удивительно, как он раньше-то не замечал Верочкиного выпирающего
живота! Наверное, это оттого, что не засматривался на девушку и не
интересовался ею. Ну сидит себе и сидит в ректорате, печатает что-то там на
машинке.
- А плачешь почему? - непонимающе спросил он. Это было
выше его разумения. Да, многие женщины переживают и даже плачут, когда
выясняется, что они забеременели, и особенно сильно мучаются они в тот период,
когда принимают решение, оставлять ребенка или нет. Но тут-то! Месяцев восемь,
если не больше. Значит, решение давно обдумано и принято, чего же сейчас
плакать?
- Он умер, - зарыдала Вера. - Завтра похороны.
- Кто умер? - ужаснулся Андрей. - Твой муж? Вера
отчаянно затрясла головой и заплакала еще горше.
- Не-е-ет, - провыла она сквозь слезы.
- А кто же?
- Отец ребенка.
- То есть ты с ним не расписана? - уточнил Андрей,
любивший ясность формулировок.
- Не-е-ет, - снова провыла Верочка. - Мне жить теперь
негде, она меня выгнала.
Эти слова поставили Лозинцева в тупик, он налил Верочке воды
из сомнительной чистоты графина, погладил по голове, велел успокоиться и
рассказывать все по порядку.
История оказалась до оскомины банальной и до тошноты
некрасивой.
Разумеется, Верочка ее таковой не видела и многое
преподносила в несколько, мягко говоря, искаженном свете, но у Андрея хватило
ума услышать за ее путаными фразами то, что произошло на самом деле.
Семья у Веры была большой, работящей и бедной. То есть с
голоду никто, конечно, не умирал и от холода не замерзал, напротив, все были
уверены, что живут не хуже многих, однако девушку это «не хуже» никак устроить
не могло, она хотела жить не «не хуже» других, а лучше. В трехкомнатной
хрущевке-распашонке ютились друг у друга на головах дед с бабушкой - родители
отца, мать с отцом, старший брат с женой и маленьким ребенком и младшая сестра
Веры. Высшего образования никто в семье не получал и даже не пытался, отец был
рабочим высочайшей квалификации, его портрет уже много лет бессменно висел на
Доске почета, а сам он, став членом парткома своего завода, имел все основания
считать, что жизнь его удалась во всех отношениях и за жизнь эту, прожитую в
честном и нелегком труде, ему никогда и ни перед кем не будет стыдно. На этом
заводе работали в свое время и бабушка с дедом, там и познакомились когда-то,
там же и отец познакомился с матерью, там же работал и старший брат. «Мы -
династия!» - с гордостью повторяли родители и с восторгом приняли известие о
том, что их старший сын нашел свою половинку все на том же заводе, в отделе
технического контроля.
Однако Верочка семейной гордости не разделяла, она давно,
еще в школе, решила, что на завод не пойдет ни за какие коврижки. Она устроится
на работу в приличное место, найдет себе приличного мужа с квартирой и съедет
из этой теснотищи к чертовой матери. Первые конфликты начались, когда она
заявила о своем решении родителям. Разумеется, о матримониальных перспективах
не было сказано ни слова, на это у Веры ума хватило, но и одного того, что она
после десятилетки не пойдет на завод, оказалось достаточным, чтобы
спровоцировать скандал.
Ей повезло, подвернулось место машинистки в
финансово-экономическом институте, и Вера сочла это добрым предзнаменованием. А
что? Кругом молодые аспиранты, почти сплошь неженатые, а еще доценты и даже
профессора, которых можно развести, если действовать умело, не говоря уж о
холостых веселых студентах. Девушка она более чем хорошенькая, просто, можно
сказать, красивая, так что проблем не будет.
Их и не было. В том смысле, что не было проблем с ухажерами.
Зато начались проблемы дома, с родителями и старшим братом. Каждое позднее
возвращение домой сопровождалось очередным скандалом, отец кричал, что не
позволит ей таскаться по мужикам, что на нее смотрит младшая сестра и берет с
нее пример, что, если бы кавалер был приличным, она привела бы его в дом и
познакомила с родителями, а коль не приводит, стало быть, понимает, что
связалась не с тем, с кем надо. Ни о каких ночевках вне дома и речи быть не
могло, но Вера тем не менее поступала так, как считала нужным, оставалась
ночевать там, где хотела, и с тем, с кем хотела, а выслушивая очередной шквал
претензий и упреков, молча стискивала зубы и говорила себе: как только - так
сразу, и минуты лишней здесь не проведу, а напоследок скажу им все, что думаю.
Наконец удача ей улыбнулась, очередной поклонник, «запавший»
на ее яркую красоту, оказался не только важным функционером при должности,
полномочиях и связях, но и потерял голову настолько, что готов был жениться на
ней, предварительно, естественно, расторгнув уже имеющийся брак. Ему было около
пятидесяти, и был он, как шекспировский Гамлет, «тучен и одышлив», но это
никоим образом не умаляло в глазах Верочки его достоинств. Функционер
немедленно нашел квартирку, в которой и поселил свою юную прелестную
возлюбленную, как он уверял, временно, до окончательного решения всех проблем.
Квартира принадлежала кому-то из его знакомых и пустовала, поскольку хозяева
предпочитали круглый год жить на хорошо оборудованной теплой госдаче.
