- Андрей. Да и Вера не отрицала, там никаких сомнений
не было, все было совершенно очевидным.
- И все-таки я не понимаю, - упрямо стояла на своем Настя.
- Это могло быть очевидным для Андрея Николаевича и даже, может быть, для вас,
но для детей… Кристина родилась в девяносто третьем, Дине было восемь лет,
Ярославу - почти шесть, о каких сомнениях или их отсутствии может идти речь?
Откуда дети в таком возрасте могли знать, спят их родители вместе или нет?
Откуда им знать, могла мама забеременеть от папы или не могла? То, что Андрей
Николаевич принял Кристину, как свою родную дочь, - это его дело, его решение.
Но зачем детям-то, сказали о том, что она не от него? Вот я чего понять не
могу. Вы простите, Элеонора Николаевна, что я так цепляюсь, к вам, но мне важно
понять, какой была Кристина, а для этого я должна восстановить всю картину
семейной aтмосферы и взаимоотношений в этой семье, чтобы потом понимать, как
формировался ее характер, ее менталитет. Понимаете?
- Понимаю, - вздохнула Лозинцева. Насте показалось, что
она немного успокоилась. - Наш отец всю жизнь служил в разведке, и он накрепко
внушил нам, что, если человеку есть, что терять, он должен жить без секретов.
Иначе появляется повод для шантажа. Если ему терять нечего, тогда другое дело.
Отцу было что терять, вы не поверите, но для того, чтобы усыновить Андрюшу, ему
в свое время пришлось получать разрешение руководства, и разрешение это он
получил, только дав слово, что усыновление не будет тайной. И Андрею было что
терять, когда родилась Кристина, он к тому времени был уже довольно
состоятельным человеком, а со временем стал еще богаче, Отец же Кристины -
человек ненадежный, сомнительных нравственных качеств, и у Андрея были все
основания бояться… ну, вы сами понимаете, чего. Для моего брата не существует
понятия «кровные» и «некровные», он умеет любить людей просто так, независимо
от степени родства, но он - человек разумный и предусмотрительный. Этот Воркуль
- неудачливый бизнесмен, и он мог попытаться тянуть из Андрея деньги под
угрозой разглашения тайны.
- Воркуль? - вскинула брови Настя.
- Валерий Воркуль, любовник Веры, отец Кристины.
Настя сделала еще одну пометку в блокноте. Валерий Воркуль.
Интересно, знал ли он о том, что у него растет дочь? И если знал, то виделся ли
с ней? И если виделся, то знала, ли Кристина, что это, ее родной папа? Все это
нужно выяснять, чтобы составить полную картину характера и, образа мыслей
девочки.
- Вы сказали, что Андрей Николаевич был состоятельным
человеком и со временем стал еще богаче. Но мне показалось, что вы живете более
чем скромно,- осторожно заметила Настя. - Отчего так?
«Если начнет плести несусветицу, значит, все ложь, -
подумала она. - Значит, есть у этой семьи тайны, а все остальное - просто
красивые слова. Куда деньги-то девались, если их было много? А если их и не
было, то Лозинцеву нечего было бояться шантажа».
- Вера обменяла детей на деньги, - просто ответила
Элеонора Николаевна. - Она поставила перед Андреем условие: или она забирает
детей, или он дает ей достаточно денег, чтобы она могла купить себе жилье за
границей и сделать вложения, на доходы от которых можно жить. Тогда детей она
оставит ему. Андрей отдал ей все, себе оставил самый минимум. И детей, конечно,
оставил. Он их очень любит.
Н- да, чем дальше -тем страньше, как говорила Алиса,
находясь в Стране чудес…
Никотин тем временем неторопливо листал фотоальбом, подолгу
всматривался в снимки, хмыкал, что-то бормотал себе под нос. Лозинцева зорко
наблюдала за ним и, разговаривая с Настей, не отрывала глаз от альбома.
Они разговаривали еще долго, Настя старательно записывала
все, что рассказывала Элеонора Николаевна, но в конце все-таки пришла к
убеждению, что без беседы с ее братом обойтись никак невозможно.
- Нет, в рабочие дни вам вряд ли удастся с ним
поговорить, - покачала головой Лозинцева, - он приходит поздно и очень
уставшим.
- А в выходные? Вот, например, сегодня?
- Сегодня они со Славиком играют в пейнтбол и вернутся
часов в восемь, не раньше.
- Где они играют? - Настя приготовилась записывать.
- На базе «Юг», это по Симферопольскому шоссе, десятый
километр. Неужели вы собираетесь его там искать?
- А почему нет? Фотографию его мы видели, вы сами
сказали, что ваш брат очень высокий, и племянник тоже. Я думаю, мы их без труда
там найдем. Если они, конечно, действительно там, - добавила Настя, делая вид,
что что-то записывает, и искоса поглядывая на Элеонору Николаевну. Что-то уж
очень она старается оградить братца от контактов с милицией…
Бычков поднял голову от альбома и виновато улыбнулся:
- Элеонора Николаевна, можно мне заглянуть к Дине? У
меня к ней есть пара вопросов.
- Я позову ее. - Лозинцева собралась встать, но Никотин
жестом попросил ее остаться на месте.
- Да не беспокойтесь, я сам. Вы мне только скажите, где
ее комната. Такие вопросы лучше задавать с глазу на глаз.
- От кухни вторая дверь налево.
Никотин вышел. В кухне повисло молчание, в котором уже не
было напряжения, а был некий вакуум, делающий невесомыми и несущественными
любые вопросы, соображения и чувства. Настя подумала, что напряжение было
связано с присутствием Назара Захаровича и исчезло вместе с ним.
Но почему? Неужели его неприкрытый мужской интерес к этой
немолодой, но очень приятной женщине заставлял ее так нервничать? Да нет же,
глупости. Никотин, конечно, вовсе не стар, и вполне нормально, если он
интересуется женщинами, но напряжение и нервозность Элеоноры Николаевны
возникли сразу же, едва они переступили порог квартиры, а в тот момент никакого
мужского интереса дядя Назар еще не демонстрировал да, наверное, и не
испытывал. Что там можно было испытывать-то, в полутемной прихожей, когда еще и
двух слов не было между ними сказано?
- Анастасия Павловна, - неожиданно заговорила
Лозинцева, - можно задать вам вопрос?
- Да, конечно, - рассеянно отозвалась Настя, думая о
своем.
Но Лозинцева снова умолкла. Она сидела, отвернувшись к окну,
за которым капал холодный апрельский дождик, и в какой-то миг Насте показалось,
что она плачет вместе с этим нескончаемым безрадостным дождем. Плачет точно так
же безрадостно и нескончаемо.
- Вы что-то хотели спросить? - напомнила она.
- Нет, извините… Это я так.
- Ладно. Тогда я спрошу, если позволите. Вы считаете
правильным, когда дети знают правду о своем происхождении?
- Да, - твердо ответила Элеонора Николаевна, - я считаю
это правильным. В принципе.
- А не в принципе?
- А не в принципе, то есть в данном конкретном случае -
не знаю. До недавнего времени я была уверена, что родители правильно
воспитывали нас с Андреем, и я радовалась, что Андрей точно так же воспитывал
своих детей, и родных, и неродных. Неважно, чья кровь в тебе течет, важно,
какой ты человек. Разве это неправильно?
