До «заведения» пришлось идти минут десять, но в остальном
слова Короткова оказались правдой: народу было мало, и цены низкие. Лиля с
завистью смотрела на огромные отбивные с жареной картошкой, которые официант
поставил перед Коротковым и Максимом. Она бы тоже не отказалась, но это уж
совсем нельзя. Пришлось ограничиться цветной капустой в сухарях. Лиля медленно
ела и ждала, когда же дядя Юра приступит к главному, ведь понятно, что он
вызвал ее на «Щелковскую» вовсе не для того, чтобы накормить обедом. Но
оперативники ели молча и ничего не говорили, а Лиля не спрашивала: папино
воспитание.
- Тут вот какое дело, - начал наконец Коротков. - Еще
одну студентку убили сегодня ночью. Здесь, неподалеку. Мы народ опросили,
может, кто чего видел, и получили несколько описаний молодых людей, которые
засветились в районе убийства. Короче, детали тебе ни к чему, а мы сейчас
почитаем тебе описания, которые дали свидетели, а ты эти описания прикинь к
тому типу, что к тебе приставал. Ты внешность-то его не забыла еще?
- Ну да, его забудешь, - фыркнула Лиля. - Рожа такая
противная, до сих пор перед глазами стоит. Дядя Юра, а вы почему его фоторобот
не сделали? Я же его хорошо помню.
- Что, захотелось в лабораторию на экскурсию сходить? -
усмехнулся Коротков. - Толку-то от этого фоторобота… Он так же похож на
реального человека, как я на Джеймса Бонда. И потом, опыт показывает, что все
люди видят одно и то же по-разному, поэтому, когда очевидцев двое-трое и они
друг друга корректируют, еще есть шанс сделать портрет более или менее похожим,
а когда только один - сплошное фуфло выходит.
Максим достал из куртки блокнот и начал зачитывать. Лиля
внимательно слушала, в какой-то момент ей показалось, что описание очень
напоминает того психа, но, когда дело дошло до роста и комплекций, поняла, что
это не он. Все остальные даже приблизительно не были похожи.
- Жаль, - расстроенно вздохнул Коротков, - если бы
кто-то показался тебе похожим, можно было бы за эту ниточку тянуть. Два
свидетеля - не один, глядишь, и с портретом получилось бы. А так опять пустышка.
- Дядя Юра, а как ее убили?
- Точно так же, как вашу Кузину. Удавкой задушили. Ой,
Лилька, я тебя умоляю, будь осторожна. Этот парень ничего не боится, он
убийство совершил около часа ночи, когда еще улицы не совсем пустые. Ты все
соблюдаешь, о чем мы договорились?
- Все, дядя Юра. - Она посмотрела на Короткова
огромными темно-серыми и очень честными глазами.
- Ладно, пошли, отвезу тебя домой.
- Да ничего, я на метро доеду.
- Глупости! - решительно возразил Коротков. - На метро
будешь сто лет ехать, или с двумя пересадками, или вообще через Центр, а тут по
прямой мы минут за десять-пятнадцать доедем. Сокольники же здесь рядом.
- Лиля, - обратился к ней Максим, когда они дошли до
машины, - вы мне оставьте свой телефон, чтобы я мог вам позвонить, если вдруг
еще найдется человек, который что-то видел.
Коротков метнул на него уничтожающий взгляд, но промолчал.
Максим еще о чем-то посовещался с Коротковым, и они уехали.
- Дядя Юра, а почему вы так посмотрели на Максима,
когда он мой телефон попросил?
- Как - так?
- Как будто он сделал что-то неправильное. Мне не нужно
было давать ему номер?
- Нужно. Но он мог бы спросить у меня, я-то твой
телефон знаю.
- Вообще-то да… А зачем же он тогда у меня спрашивал?
- Ты что, Лилька, совсем дитя? - расхохотался Коротков.
- Когда молодой человек спрашивает у девушки номер телефона, это о чем говорит?
- Ну вы что, дядя Юра, - возмутилась Лиля, - он же для
дела.
- Если бы для дела, он бы у меня спросил. Лилька,
можешь мне поверить, у меня глаз - алмаз. Он на тебя запал со страшной силой.
Вот увидишь, он тебе сегодня же вечером позвонит с какой-нибудь ерундой. А
поскольку ты сама ему телефончик сказала, у него совесть чиста и руки
развязаны.
- Не понимаю, - она с удивлением посмотрела на
Короткова. - Какая разница, от кого он узнал номер, от меня или от вас?
- Ох, молодая ты еще! - Коротков откровенно веселился,
даже недавняя его хмурость куда-то ушла. - Опыта никакого! Если девушка сама
дает номер телефона, это означает, что она не возражает против звонка. Если не
дает - возражает. Это… ну как тебе объяснить… ну, в общем, во всем этом нет
очевидной логики, зато есть столетний опыт человечества по пользованию
телефонной связью. И тысячелетний опыт обмена скрытыми посланиями между мужчинами
и женщинами. Вот возьми девятнадцатый век, к примеру, или восемнадцатый.
Девушка обронила платок, юноша поднял и в карман положил. Девушка это заметила,
но не стала требовать платок назад. Понимаешь, о чем я говорю? Тут все тонко,
деликатно, на уровне интуиции. Короче, можешь мне поверить, наш маленький
Заточный тебе сегодня же позвонит.
- Я еще спросить хотела: он не родственник папиного
бывшего начальника?
- Сын.
- А почему вы его называете маленьким Заточным?
- Потому что большой Заточный - это как раз бывший
начальник твоего папы. Генерал-лейтенант, крутой профи. А Макс пока еще
маленький. Но ничего, это он для меня маленький, а для тебя в самый раз, - он
снова рассмеялся. - Окрутишь его, станешь генеральской невесткой. Красота!
- Ну дядя Юра, что вы, в самом деле!
Он окончательно вогнал Лилю в смущение, и она решила больше
ни о чем Короткова не спрашивать, потому что поняла, что он все равно будет
подшучивать над ней и над симпатичным голубоглазым оперативником Максимом.
Они проехали станцию «Сокольники», Лиля машинально
посмотрела на цветочный киоск, где сегодня утром стояла машина Кирилла. И вчера
вечером она там стояла… Как несправедливо устроен мир! В час ночи она сидела с
Кириллом возле Дворца спорта, и ей было так хорошо, она была такой счастливой,
а в это время совсем рядом, всего в нескольких минутах езды, убивали девушку,
такую же студентку, как сама Лиля. И ведь это так близко, совсем рядом… Даже в
четыре часа дня, когда машин довольно много, они очень быстро доехали от
«Щелковской» до «Сокольников», а уж ночью… минут пять езды, не больше.
* * *
Ровно в шестнадцать часов, как и было велено, Настя
Каменская сидела перед кабинетом профессора Городничего и уныло наблюдала за
лаборанткой Ларисой, которая занималась тем, что делала выписки из расписания
для всего преподавательского состава кафедры. Перед ней лежала огромная
«простыня», из которой Лариса выписывала на отдельные большие разграфленные
листы номера групп и тем курса. Работа требовала внимания, любая ошибка была
смерти подобна, поэтому лаборантка ни с кем не разговаривала, на вопросы не
отвечала и ни на что не отвлекалась. А то поставит отметку не в ту графу,
придет преподаватель Тютькин вместо первой пары на вторую, и занятие окажется
сорванным. А кто будет виноват? Лариса, ясное дело. И головы ей за такую
халатность не сносить. Городничего, как и следовало ожидать, еще не было, и
Насте ничего не оставалось, кроме как терпеливо ждать. Сначала она немного
позлилась, потом решила поблагодарить судьбу за предоставленную передышку и обдумать
кое-что.
