- Придет, - уверенно сказал он, - никуда не денется.
Когда ты в последний раз обнаруживала следы его пакостей?
- Месяца два назад… Да, в, конце февраля. Засунул в
дверь записку с омерзительным текстом.
- Дурак. Он же жениться на тебе хочет, а не довести до
нервного срыва. Цветы надо приносить и любовные письма писать, а не пакости
делать.
- Ну, в его поведении тоже есть свой смысл. Он пытается
довести меня, до нервного срыва, хочет, чтобы я решила, что лучше уступить, чем
терпеть эти издевательства до конца дней.
- Все равно дурак. Ты не беспокойся, он придет. Если он
еще два месяца назад не отступился от своих планов, то придет. Давай пока
чайку, что ли, выпьем.
Звонок в дверь раздался, когда чайник только-только закипел.
- Сиди, - строго произнес Назар Захарович, увидев, что
Аля направилась к двери. - Я сам открою. Надо сразу лишить его всех иллюзий.
Аля покорно села за стол и внутренне сжалась. Она не любила
драматических сцен и истерических выяснений отношений, всегда старалась их
избегать. Взгляд ее упал на металлическую планку с круглыми магнитами, к
которым крепились ножи. Вон он, тот самый нож, которым она защищалась от Петра.
Здесь, на этой кухне… Нет, лучше перетерпеть один раз и покончить с этим. Назар
сказал, что сперва надо попробовать уладить конфликт своими силами, а если уж
не получится, тогда нанимать людей, которые делают это, как он выразился,
«быстро, четко и профессионально».
- А Элеонора где? - послышался из прихожей голос Петра.
- Здесь. Но говорить с тобой буду я, - ответил Назар
Захарович.
- Ты? А кто ты такой?
- А я жених Элеоноры.
При этих словах Аля едва не прыснула, но сдержалась.
- Да-да, чего ты так смотришь? Я женюсь на ней, через
месяц у нас свадьба. Так это я к тому веду, что тебе надо бы перестать сюда
приходить и гадить.
- Да пошел ты!
Аля услышала быстрые уверенные шаги Петра, он направлялся из
прихожей в гостиную. Шагов Назара она не услышала, решила, что он остался
стоять в прихожей, и очень удивилась, когда голос его раздался именно из
гостиной. Надо же, как бесшумно он ходит!
- Да я-то пойду, сынок, мне нетрудно, - миролюбиво
заговорил, словно зажурчал, Бычков. - Только с тобой как быть? Все твои пакости
в протоколах зафиксированы, Элеонора Николаевна с самого первого раза милицию
вызывала и жалобы на тебя писала. Сперва обивку на двери порезал. Это раз.
Потом дверь поджег, ее менять пришлось, это два. Слова нехорошие писал на белой
стене, Элеонора Николаевна краску покупала и маляров нанимала, чтобы эту
красоту убрать. Это три. Бросил с улицы камень и стекло разбил, пришлось
мастеров вызывать и новое стекло вставлять. Это четыре. Коврик перед квартирой
вместо туалета три раза использовал, коврики выбросили, новые купили. Это
четыре плюс три уже семь получается. И чеки с квитанциями к протоколам
приложены, материальный ущерб ты нанес в размере восьмидесяти пяти тысяч
рублей. Платить придется, сынок. Иначе никак не получается.
- Да пошел ты, - снова выступил Петр, но на этот раз
менее уверенно. - Откуда ты насчитал восемьдесят пять тысяч?
- Так из чеков же! Элеонора Николаевна женщина
состоятельная, она дешевые вещи не покупает. Дверь стальная, дорогая, коврики
немецкие, тоже больших денег стоят. Так что давай, мил-друг, по-хорошему
разойдемся. Или ты отваливаешь и больше никогда на горизонте не появляешься,
или протоколы в дело пойдут.
- Да где они, протоколы эти?! - вдруг взорвался Петр. -
Чего ты меня пугаешь, старый пень? Чего фуфло мне гонишь? Думаешь, я тебя
испугался?
- Пока еще нет, - послышался спокойный голос Бычкова. -
Но сейчас, я думаю, испугаешься. Погляди-ка на это. Читать умеешь? Глаза есть?
Повисла тишина. Аля на цыпочках выбралась из кухни и
осторожно прокралась по коридору к гостиной. Ей было, ужасно интересно, что же
такое Назар показал Петру. Неужели протоколы? Состряпал специально для этого
случая?
То, что она увидела, ее ошеломило. Впрочем, по-видимому,
Петра тоже, потому что стоял он в нелепой позе, вытянув вперед голову, словно
ноги его приросли к полу и он не мог двинуться вперед, а очень хотелось, и руки
при этом висели, как у гориллы. В одной руке Назар Захарович держал раскрытое
удостоверение в красной обложке, в другой был пистолет.
- Ну как, сынок, все прочитал? Все увидел? Понимаешь
теперь, что я не шучу? Мне ведь только пальцем на спусковой крючок нажать - и
нет тебя. Или есть, но сильно покалеченный. Ты находиться здесь никакого права
не имеешь, квартира не твоя, ты здесь не прописан, у меня заявления Элеоноры
лежат в папке о том, что ты ее домогаешься и регулярно приходишь сюда,
нарушаешь ее право собственника и покой ее нервной системы. Вот и сегодня она
пришла цветочки полить, не одна пришла, а вместе с мной, со своим законным
женихом, полковником милиции при служебном оружий, а ты ворвался, стал ей
претензии предъявлять, силу применял, за руки хватал, ножом угрожал. Меня-то ты
не видел, я в ванной был или даже в туалете, ты и подумал, что Элеонора, как
обычно, одна в квартире. Ан нет, не одна она. И я применил оружие, потому как
нахожусь в полном своем праве. А потом ты уже совсем мертвый будешь и никому не
объяснишь, как оно было на самом-то деле. Ну что, сынок? Уговорил я тебя?
Петр по- прежнему молчал. Але вдруг стало невыносимо тошно
от всего происходящего, но главным образом -от себя самой, допустившей такую
ситуацию и увязшей в ней. Стараясь не шуметь, она тихонько вернулась на кухню и
прикрыла за собой дверь, чтобы ничего не слышать.
Прошло еще какое-то время, потом хлопнула входная дверь и на
кухне появился Назар.
- Ну вот, Элка, а ты боялась. Видишь, как все просто?
Петюнчик твой до денег страсть как жаден, на этом и сыграли. Не хочет он
платить за причиненный ущерб, ой не хочет!
- Что за удостоверение ты ему показывал? - спросила
Элеонора Николаевна. - Там написано, что ты доцент?
- Ну прям-таки! - усмехнулся Бычков. - Там написано,
что я оперуполномоченный по особо важным делам МВД России. Это мое прежнее
удостоверение, я его не сдавал, когда в академию переводился. Сказал, что
потерял, рапорт написал, выговор получил - и все дела. У нас все так делают.
- А пистолет у тебя откуда? Ты же преподаватель.
- Наградной, - коротко ответил он! - И разрешение
имеется. Ты чаю-то нальешь или как?
Он уселся за стол, вытащил пачку «Беломора» и с
удовольствием закурил. Аля подала ему пепельницу и налила чай в красивые
английские фарфоровые чашки.
- Ты уверен, что он больше не появится?
- Что ты, Элка, разве можно в нашей жизни быть в чем-то
уверенным? Конечно же, он появится. Но с сегодняшнего дня ты будешь приезжать
сюда только вместе со мной. А я каждый раз, когда мы будем обнаруживать следы
его присутствия, буду ему звонить. Думаю, ему это скоро надоест.
