- Ты японскую кухню любишь?
- Люблю, - удивленно ответила Лиля, перехватив его
взгляд, направленный на соседнее здание, в котором располагался ресторан
«Якитория». - Ты хочешь зайти поесть?
- Я хочу тебя пригласить. Можно?
- Можно. Я не пойму, ты что, ухаживаешь за мной?
- А ты думала? - весело сказал он. - Еще как ухаживаю.
Разве не заметно?
Они вошли в ресторан и сели за столик в дальнем углу.
Сначала Лиля старалась выбрать в меню что-нибудь наименее калорийное, но потом
махнула рукой на диетические принципы и заказала пельмени с креветками, которые
обожала, но крайне редко могла себе позволить.
«Завтра поголодаю, - решила она, - а сегодня буду радоваться
жизни».
В какой- то момент Максим встал из-за стола:
- Поскучаешь пять минут? Я быстро.
И выскочил из ресторана. Лиля подумала, что ему, наверное,
надо позвонить по служебному делу, и он не хочет, чтобы разговор слышали
посторонние. Такие вещи Лиля понимала, она была папиной дочкой.
Максим вернулся не через пять минут, а через десять, но зато
с букетом цветов. Разноцветные хризантемы с герберами и розами. Очень нарядно.
И, наверное, очень дорого…
- Это мне? - Она не могла, да и не пыталась скрыть
своей радости. - Где ты это взял?
Лиля предполагала, каким будет ответ, но ей отчего-то
захотелось услышать его.
- В цветочном киоске возле метро.
Ну конечно. В том самом киоске, возле которого каждое утро
ждал ее в машине Кирилл. Киоск открывался рано, в семь часов, и Лиля только
сейчас поняла, что на самом деле подспудно ожидала каждый день, что Кирилл
встретит ее букетом. Она откроет дверцу машины, а на сиденье лежат цветы… «Это
тебе», - скажет Кирилл и улыбнется. Но ему это и в голову не приходило. Что ж,
он ведь с самого начала предупредил девушку, что не ухаживает за ней, что они
просто дружат. Надо же, как интересно иногда поворачивается жизнь: сегодня
Максим купил для нее цветы как раз в том самом киоске.
И еще она вдруг поняла, что ждала от Кирилла приглашения,
пусть не в ресторан, но хотя бы в венскую кондитерскую или в обычный бар попить
кофе. Ничего этого он не делал, он только возил ее по утрам в институт, а в
последнее время почти не разговаривал с ней. Зато от Максима она получила и
цветы, и ресторан, и разговоры, и откровенное признание в том, что он за ней
ухаживает. То есть все то, что так нужно девушке в ее возрасте.
Потом он проводил ее до дома, и, прощаясь с ним, Лиля с
удивлением почувствовала, что совсем не устала.
«Почему я должна была устать? - сердито говорила она себе,
поднимаясь в квартиру. - Можно подумать, я вагоны грузила. Сходила в ресторан,
поболтала с симпатичным парнем, с чего мне уставать?»
Но Лиля Стасова была человеком, с раннего детства привыкшим
к одиночеству и выработавшим привычку подробно и подолгу разговаривать с самой
собой.
А поскольку ты сам себе не посторонний, то нет никакой
необходимости врать и притворяться, и Лиля, опять же с детства, хоть и привыкла
обманывать родителей, но была предельно честной с собой. «Каждый раз после
встречи с Кириллом я чувствовала себя жутко уставшей. Я думала, что это
нормально, что любое общение женщины с мужчиной требует известного напряжения и
утомляет, забирает силы, но сегодня я провела с Максимом три часа и ни капельки
не устала, а ведь мы все время общались, у нас рот не закрывался ни на минуту,
мы постоянно о чем-то говорили. Значит, утомляет не общение с мужчиной как
таковое, а общение именно с Кириллом. Почему? Да потому, что я очень хотела ему
понравиться, я хотела, чтобы он начал за мной ухаживать по-настоящему, а для
этого нужно было заинтересовать его. Я все время пыталась соответствовать, быть
взрослой, умной, интересной, ведь он намного старше меня. Вот эти-то попытки
соответствовать и забирали у меня все силы.
А уж когда он стал меньше разговаривать и больше молчать, я
вообще старалась выше головы прыгнуть, чтобы сказать что-нибудь такое, что
покажется ему достойным внимания. И зачем мне вся эта головная боль? Хорошо,
что я телефон поменяла».
Дома Лиля отказалась от ужина, чем вызвала у своей матери
вздох неприкрытого облегчения: фестиваль телевизионных фильмов закончился,
теперь самое время писать многочисленные и, как обычно, разгромные рецензии и
обзоры. Положительных рецензий Маргарита Владимировна Мезенцева, в замужестве
Стасова, не писала. И не потому, что ей никогда ничего не нравилось. Просто у
нее был такой имидж.
У себя в комнате Лиля улеглась на диван, накрылась пушистым
пледом и раскрыла книгу. Но глаза ее то и дело отрывались от страницы и
утыкались то в стену, то в потолок, то в темный экран неработающего телевизора.
Максим сказал, что завтра постарается прийти к институту, когда закончатся
лекции, и проводить Лилю домой, и очень обрадовался, когда она ответила, что
собирается позаниматься в «читалке» до закрытия, то есть часов до восьми.
- К восьми я точно успею. Среди дня мне трудно
вырваться, хотя пока как-то удавалось, но любое везенье рано или поздно
заканчивается. А к восьми - намного проще.
Но это будет только завтра вечером. А сегодня? Позвонит или
не позвонит?
Максим позвонил около десяти часов. И Лиля Стасова
поговорила с ним и легла спать совершенно счастливой. Уже засыпая, она привычно
побеседовала сама с собой, со своей самой близкой подружкой, и честно
призналась ей, что, когда познакомилась с Кириллом, тоже была счастлива, но
как-то по-другому. То счастье было больше похоже на восторг первого прыжка с
парашютом, когда страшно, и тревожно, и сладко, и все внутри дрожит. А
сегодняшнее счастье напоминает ей большую добрую собаку, которая подошла,
лизнула в лицо, легла в ногах, и ты знаешь, что она ни за что не уйдет от тебя,
не предаст и никому не позволит тебя обидеть.
* * *
Конечно же, Коротков не приехал на Петровку к тому времени,
которое назначил Насте, Сережи Зарубина тоже не было, и она терпеливо сидела в
своем кабинете, ожидая, пока появится хоть кто-то из них. Сережка сказал, что
положил материалы Короткову на стол и что ключ от кабинета есть только у него,
Зарубина, и у Юры. Глупо терять время, но не менее глупо уезжать домой без
материалов, коль уж затрачено время на дорогу. Около девяти вечера Настя
добросовестно позвонила Юре, и тот пообещал быть на месте минут через сорок Да,
дел у Юрки невпроворот, а она его еще Шустовым загрузила. Конечно, Шустов - это
не ее личное дело, не чисто научный интерес, а подозреваемый в серии тяжких
преступлений, но все-таки…
Она тупо перебрала бумаги в столе, потом в сейфе, ругая себя
за непредусмотрительность: взяла бы из дома пару научных книжек, почитала бы
пока, все польза для дела. Ведь знает же, что такое сыщицкая работа и как
трудно, а порой и невозможно планировать время, а купилась на Юркино обещание
быть в конторе к восьми часам. Могла бы сообразить, что придется ждать. Уже
десятый час… Господи, как же она забыла!
