– Я только что открыл дверь. Мне показалось, что я слышу твой голос.
Я повернулась на стуле. Услышав этот голос во второй раз, я его узнала. Голос принадлежал тому самому парню с мечтательными глазами, которого я встретила в музее и от которого сбежала на улице в тот день, когда инспектор Джайн меня разозлил. И вот сейчас этот парень стоял в дверях и смотрел на меня задумчивым мечтательным взглядом. Он говорил мне, что работает на кафедре древних языков, но я пропустила это мимо ушей. В прошлой жизни я бы, точно так же как и к Кристиану, не моргнув глазом помчалась бы на свидание с ним. А в этой жизни я какого-то черта целуюсь с Бэрронсом.
– Привет, красавица. Забавно тебя тут встретить. Мир тесен, верно?
– Привет. – Я слегка покраснела.
Так бывало всегда, когда привлекательные парни называли меня красавицей. Особенно в последнее время, ведь я с трудом узнавала себя в зеркале. Смешно звучит, но когда мир начинает рассыпаться на части, любая привычная повседневная мелочь становится для нас бриллиантом чистой воды.
– Так вы знакомы? – Кристиан выглядел озадаченным.
– Пару раз встречались, – ответила я.
– Тебя хотят видеть на кафедре, – сказал парень с чудесными глазами. – Элли желает с тобой поговорить.
– А подождать она не может? – раздраженно спросил Кристиан.
Парень пожал плечами.
– Не похоже. Там что-то с растратой фондов или типа того. Я ей сказал, что, скорее всего, это ошибка бухгалтера, но ты же ее знаешь.
Кристиан закатил глаза.
– Эта женщина просто невыносима. Передашь ей, что я вернусь через пять минут?
– Без проблем, друг. – Парень с мечтательными глазами снова взглянул на меня. – Ты о нем говорила?
Я покачала головой.
– Но парень у тебя есть?
– Я же тебе сказала – десятки парней.
Он рассмеялся.
– Увидимся, красотка. У тебя пять минут, Крис. Ты же знаешь, как Элли тебя любит. – Он чиркнул пальцем по горлу, улыбнулся и вышел.
Кристиан подскочил к двери и запер ее.
– Ладно, придется говорить быстро, поскольку Элли в последнее время норовит оторвать мне голову за малейшую провинность. Я хочу тебе кое-что показать. – Он расстегнул свой рюкзак и достал кожаную папку, перевязанную ремешком. – Мои дядюшки отправили меня в Дублин по делу, Мак. По нескольким делам, если честно, но одно из них касается лично тебя. Я следил за твоим работодателем.
– За Бэрронсом? Почему? – И что он узнал? А вдруг это поможет мне справиться с собственными тревогами по поводу того, кто или что такое Бэрронс?
– Мои дяди – коллекционеры. Но все, за чем они охотились на протяжении последних лет, очень интересовало твоего работодателя. Кое-что досталось ему, кое-что моим дядюшкам, а некоторые вещи у третьей стороны. – Кристиан достал из папки журнал, открыл на заложенной странице и протянул его мне. – Это Иерихон Бэрронс?
Быстрого взгляда было достаточно.
– Да.
Бэрронс почти терялся в тени, стоя за группой людей, но вспышка фотоаппарата осветила его лицо. Фотография была зернистой, но не узнать его было невозможно. У Бэрронса слишком необычная внешность. Он говорил, что его предками были баски и пикты – разбойники и варвары, усмехнулась я, впервые об этом услышав. Да, это о нем.
– Как, по-твоему, сколько ему лет?
– На этой фотографии?
– Нет, сейчас.
– Ему тридцать. Я видела его водительские права. – Кстати, приближался день его рождения, как раз на Хэллоуин Бэрронсу исполнится тридцать один.
– Посмотри на дату выхода журнала.
Я пролистала журнал и взглянула на обложку. Фото было сделано семнадцать лет назад, то есть на тот момент, если верить дате в водительских правах, Бэрронсу должно было быть всего тринадцать. Ага, если верить. Да ни один тринадцатилетний мальчик не мог бы выглядеть настолько мужественным.
Кристиан протянул мне другой журнал, на этот раз со статьей о сливках общества, собравшихся в Британском музее. И снова Бэрронса можно было без труда узнать на фотографии, хоть он и стоял вполоборота к камере. Те же волосы и безупречно скроенная одежда, то же высокомерное выражение лица: смесь скуки и хищного внимания.
Я взглянула на обложку. Это фото было сделано сорок один год назад. Снова открыв страницу с фотографией, я внимательно ее изучила, пытаясь найти какие-то аномалии. Их не было. Либо это Бэрронс, либо у него был дедушка, на которого он похож как две капли воды, а если это все же Бэрронс, то ему на данный момент должен быть семьдесят один год.
Затем Кристиан протянул мне ксерокопию газеты с выцветшей черно-белой фотографией. На ней была запечатлена группа людей в форме. Бэрронс единственный был в гражданской одежде. Как и на предыдущих фотографиях, он стоял немного отвернувшись, словно старался не попасть в фокус, но фотограф успевал нажать на кнопку немного раньше. А еще Бэрронс не казался, как и на остальных фото, ни на день старше или младше своего нынешнего возраста.
– Знаешь, кто это? – Кристиан указал на большого коренастого тридцатилетнего мужчину в центре снимка.
Я покачала головой.
– Майкл Коллинз. Он был известным лидером ирландских революционеров.
– И что?
– Его убили в 1922 году. Эта фотография сделана за два месяца до его смерти.
Я быстро подсчитала в уме. Значит, Бэрронсу не семьдесят один год. Значит, он ну просто очень хорошо сохранился в свои сто пятнадцать.
– А может, у него есть родственник, – предположила я. – Может, у них в семье все похожи.
– Ты ведь сама в это не веришь, – без выражения произнес Кристиан. – Ну почему люди вечно это делают? Почему произносят вслух то, во что не верят ни на грамм?
Он был прав. Я ни на грамм не верила в то, что сказала. Эти фотографии были слишком похожи. Я провела достаточно времени с Иерихоном Бэрронсом, чтобы узнать, как он двигается, в какой позе предпочитает стоять, какое выражение лица любит надевать на себя в определенных случаях. Какая-то часть меня замерла.
Бэрронс был стар. Невероятно стар. Получил долголетие в результате одержимости Захватчиком? Возможно ли такое?
– Что еще у тебя есть на эту тему? – спросила я, размышляя, как давно шпионят за Бэрронсом дядюшки Кристиана.
Мне очень хотелось забрать эти фотографии с собой, швырнуть их Бэрронсу в лицо и потребовать объяснений, хоть я и знала, что это бесполезно.
Кристиан взглянул на часы.
– Много чего, но мне пора идти.
