— Ну и что это? — спросила Дженни. В свете последних событий она не ждала от жизни ничего хорошего.
— Ты что-нибудь слышала о дяде Фрэнке? — спросила Кэтрин.
— О мамином брате?
— Видимо, да.
— Только то же, что и ты, — ответила Дженни, все еще не понимая, к чему клонит сестра. — А почему ты спрашиваешь? Это от него письмо?
— А что ты помнишь? — снова поинтересовалась Кэтрин, игнорируя вопрос Дженни.
— Сумасшедший коллекционер. Кажется, у него дом забит антиквариатом. Вроде как у него нет жены, нет детей, и вообще он странный.
— Да, и он всегда на Рождество и на наш день рождения присылал набор открыток с видами городов, репродукциями картин и подобной ерундой.
— Ага, меня всегда удивляло, где он их находит в таком количестве. Кстати, я даже не помню, как дядя Фрэнк выглядит.
— Мы видели его всего несколько раз, — подтвердила Кэтрин. — Он не очень жаловал свою родню.
— А к чему расспросы? Что с ним?
— Он умер.
Дженни прикрыла от удивления рот рукой.
— Надо же! Он ведь не намного старше нашей мамы. Так это письмо с соболезнованиями?
Кэтрин покачала головой.
— Ничего подобного. Это просьба прийти в нотариальную контору. Кажется, мы упомянуты в завещании.
Дженни громко фыркнула.
— Что он мог нам оставить? Портрет нашей бабушки в молодости? Ты сходи, Кэтрин, а я не пойду. Мне там нечего делать.
— Но здесь написано, что явиться должны мы обе. Иначе завещание относительно нас не будет приведено в действие. Давай сходим, Дженни, ноги не отвалятся.
— Не вижу смысла.
— Все равно нам нечем заняться, — продолжала уговаривать сестру Кэтрин. — Неужели ты не составишь мне компанию?
— Ну ладно, — проворчала Дженни. — Когда там нужно прийти в эту контору?
Сестры вышли из лифта и растерянно застыли с приоткрытыми ртами, неожиданно попав в водоворот того ритма жизни, который царил на тридцатом этаже, где должен был находиться адвокат их покойного дядюшки. Стоять долго посреди коридора, когда тебя со всех сторон толкают спешащие куда-то люди, невозможно, поэтому Дженни, опомнившаяся первой, решительно взяла Кэтрин за руку и потащила за собой в поисках указанного в извещении кабинета.
— Это здесь, — сказала Дженни, ткнув пальцем в дверь, где висела блестящая табличка с именем адвоката.
Они вошли в просторную приемную. Им навстречу из-за стола поднялась симпатичная секретарша и улыбнулась.
— Вы к мистеру Кройдену? — спросила она вежливо.
— Да, — сказала Кэтрин.
— Вам назначено?
Кэтрин растерянно взглянула на сестру. Они никогда не посещали адвокатов, а потому Кэтрин не знала, как себя вести. Однако Дженни в таких ситуациях ориентировалась сразу. Нельзя сказать, кто из сестер более самостоятелен. Они дополняли друг друга. В каких-то ситуациях Кэтрин действовала более решительно, а в каких-то Дженни вела ее за собой.
— Полагаю, что назначено, — сказала Дженни. — По крайней мере, в письме, которое мы получили несколько дней назад, было ясно сказано, что мы должны явиться к мистеру Кройдену сегодня, в одиннадцать часов утра.
Секретарша открыла рабочий блокнот.
— Назовите ваши имена, пожалуйста, — попросила она, перелистывая страницы.
— Дженифер и Кэтрин Деминг.
Дженни показалось, что в глазах секретарши мелькнули уважение и интерес.
Что бы это значило? — подумала Дженни. Или, возможно, мне почудилось? С чего бы мы могли ее заинтересовать?
Она взглянула на сестру и увидела, что и от Кэтрин не укрылось выражение лица секретарши.
— Да, конечно, мистер Кройден уже ждет вас, проходите.
Секретарша распахнула дверь перед сестрами, и они вошли в святая святых мистера Кройдена, который оказался седеющим мужчиной средних лет, невысокого роста и со множеством морщинок в уголках глаз, выдававших его веселый нрав.
— Не очень-то он похож на адвоката, — шепнула Кэтрин на ухо сестре. — Так выглядят клерки.
Дженни усмехнулась: Кэтрин попала в точку. Однако мистер Кройден был адвокатом, а не клерком, а это означало, что относиться к нему нужно со всей серьезностью.
— Мисс Дженифер Деминг и мисс Кэтрин Деминг, — провозгласила секретарша.
Кройден поднялся им навстречу и пожал руки сначала Кэтрин, а потом и Дженни.
— Садитесь, пожалуйста, — сказал он, указав им на стулья.
Только сейчас сестры заметили, что в кабинете уже сидят несколько человек: две женщины и один мужчина.
Мистер Кройден не стал представлять им присутствующих, видимо не усматривая в этом никакой необходимости, и вернулся за свой рабочий стол.
Дженни и Кэтрин уселись на стулья и одинаковыми жестами поправили юбки. Мистер Кройден рассмеялся.
— Теперь я вижу, что вы действительно близнецы, — сказал он, глядя на сестер. — А то вначале засомневался.
Дженни и Кэтрин удивленно подняли брови, что вызвало у мистера Кройдена еще больший приступ веселья. Однако он взглянул на лежащие перед ним бумаги и мгновенно посерьезнел.
. — Итак, — начал он, — мы собрались здесь сегодня, чтобы ознакомиться с последней волей Фрэнка Уолдека.
Дженни недоуменно взглянула на сестру.
— Девичья фамилия мамы, — слегка раздраженно пояснила Кэтрин, удивляясь недогадливости сестры.
Адвокат тем временем вскрыл пухлый конверт с завещанием и принялся зачитывать малопонятные для Кэтрин и Дженни вещи. Дженни так вообще заскучала. Она думала о том, что сегодня в одном из клубов закрытая вечеринка, обе сестры приглашены, но не могут позволить себе пойти, так как приходится экономить.
Кэтрин и Дженни встрепенулись, только когда прозвучали их имена.
— «Мисс Дженифер и Кэтрин Деминг я завещаю свое недвижимое имущество, то есть дом, со всем, что в нем находится, — зачитал мистер Кройден и посмотрел на сестер. — При условии полного сохранения коллекции. После их смерти все имущество переходит городскому музею». Дженни пропустила мимо ушей большую часть из того, что произнес Кройден, но одно она поняла четко: они с Кэтрин получили в наследство дом.
— Теперь нам не придется платить за квартиру! — радостным шепотом сообщила она сестре, но Кэтрин лишь раздраженно отмахнулась.
Кэтрин в отличие от сестры все выслушала внимательно. Итак, что же получается? Их дядя Фрэнк завещал им дом и все, что в нем на данный момент есть? И они могут жить там до тех пор, пока обе не умрут. Значит, если у кого-то из сестер появится семья, дети, то потом их наследников представители городского музея могут запросто выкинуть на улицу? Неужели этот дом настолько ценен?
