Жанна привела ее в маленькую, заставленную мебелью комнату на третьем этаже. Там стояла узкая кровать с пологом из чистейшего муслина и старомодный туалетный столик, покрытый муслиновой скатертью.
– Какая прелестная комната! – вежливо произнесла Вайра.
– Окна выходят во двор, и поэтому здесь очень тихо, – сказала Жанна. – Вообще-то, это моя комната, но мама подумала, что в комнате для гостей, которая выходит на улицу, слишком шумно.
– Но не нужно было так беспокоиться из-за меня! – воскликнула Вайра. – Мне очень жаль, что я доставила вам столько хлопот!
– Никаких хлопот, – возразила Жанна. – Мы ожидали, что мистер Блейквелл приедет один, но, когда мы услышали, что он привозит с собой невесту, мы были в восторге. Могу я выразить вам свои лучшие пожелания и надежду, что вы будете счастливы?
Было что-то грустное в ее тоне, и Вайре вдруг стало стыдно. Как нехорошо было притворяться и лгать этим людям, таким добрым и таким искренним в их усилиях проявить гостеприимство!
В то же время она не могла не понимать, что Йена не радовала перспектива жениться на такой невыразительной женщине, как Жанна Дюфло.
Больший контраст с Лорен трудно было себе вообразить. На ее бледном лице не было косметики, лишь тонкие губы были едва заметно тронуты помадой.
Кожа на лице блестела как отполированная, а темные прямые волосы подчеркивали ее бледность. Наряд Жанны Дюфло, казалось, был выбран более из соображений практичности, чем элегантности.
Вайра смутно припомнила, что от юной француженки и не ожидалось особой привлекательности – считалось бы даже неприличным, если бы она к этому стремилась. Но, подумала Вайра, Жанну трудно было представить одетой элегантно.
В это время лакей начал вносить багаж.
– Сколько у вас вещей! – воскликнула Жанна, и Вайре послышались в ее голосе завистливые нотки.
– Трудно заранее предвидеть, что может понадобиться, – ответила Вайра извиняющимся тоном. – Вот и пришлось взять кое-что, возможно, лишнее – просто на всякий случай.
– О, вам не придется скучать, – откликнулась Жанна, как будто отсутствие развлечений могло бросить тень на их гостеприимство. – Завтра вечером будет торжественный обед и бал, папа пригласил самых известных промышленников. Вы, конечно, тоже приглашены. А вот я еще не знаю, приглашена ли я.
– Разумеется, вы должны там быть, – поспешила заметить Вайра.
– Папа еще не решил. Понимаете, специально подбираются пары, и, если молодых мужчин окажется меньше, я буду лишняя.
– Но как это может быть?.. – удивилась Вайра.
Жанна продолжала, не обращая внимания на удивленный возглас гостьи:
– На следующий день будет дан завтрак, на котором будут присутствовать те же люди. Всем нашим друзьям очень хочется вас увидеть. Папа так много рассказывал о сэре Эдварде Блейквелле и… и его сыне. А поскольку вы – будущий член семьи Блейквелл, мы понимаем, что нам придется вести дела и с вами, и с вашим мужем.
– Да, вероятно, – сказала Вайра, чувствуя, что она погружается в зыбучий песок, откуда ей вряд ли удастся выбраться.
– Ванная напротив, – продолжала Жанна. – Я оставлю вас, пока вы приводите себя в порядок, и зайду за вами чуть позже, к примеру минут через пятнадцать, хорошо?
– Прекрасно, благодарю вас.
Жанна вышла, а Вайра направилась через коридор в ванную. Вернувшись, она застала в комнате Жанну.
– Поскольку вы англичанка, мама приготовила вечерний чай. Мы обычно чай не пьем, но это особый случай.
– Вы очень любезны, – сказала Вайра.
Она действительно с удовольствием выпила бы чашку чая и что-нибудь съела.
В гостиной она застала все то же общество. Все церемонно сидели за круглым столом, в центре которого стояло блюдо с печеньем и большой поднос с серебряным чайным сервизом.
Чай, однако, был превосходный, хотя молока подано не было, а только лимон.
– Вы должны рассказать нам о вашем путешествии, – сказала мадам Дюфло, а когда Вайра заговорила, она увидела, к своему величайшему смущению, что все перестали говорить между собой и приготовились внимательно ее слушать.
Вайра разволновалась, и те несколько слов, что она хотела сказать, замерли на ее устах.
– Для мисс… Вайры это был первый полет, – сказал Йен, снова запнувшись на ее имени.
– Но, уж наверное, он будет не последний, – сказал мсье Дюфло. – Надеюсь, когда вы поженитесь, вы будете бывать у нас. Деловые отношения всегда только выигрывают, когда жены сопровождают мужей.
– Благодарю вас, – отвечала Вайра с улыбкой. – Но я не думаю, что мой… мой будущий муж согласится с вами. Он предпочитает совершать деловые поездки, не будучи обременен женским обществом.
Она взглянула на Йена с озорной улыбкой.
– Это верно, – серьезно подтвердил Йен. – Я думаю, дела идут успешнее, когда женщины нас не отвлекают.
– Здесь я с вами не согласен… – начал было мсье Дюфло.
В эту минуту в комнату вошел лакей и тихо что-то сказал мадам Дюфло.
Мадам Дюфло обратилась к Вайре:
– Кажется, вас просят к телефону, мадемуазель.
– Это невозможно, – возразила Вайра. – Никто не может мне звонить.
– Вероятно, это мой отец, – сказал Йен, прерывая разговор с мсье Дюфло.
– Да, конечно, но, я полагаю, он захочет поговорить с тобой. Может быть, ты тоже подойдешь?
– Я подойду к телефону чуть позже, – ответил Йен.
Вайра подумала, что он захочет поговорить с отцом наедине, несомненно намереваясь высказать ему все, что думает о заявлении сэра Эдварда для прессы.
Чувствуя себя в положении авангарда, встречающего первые залпы противника, Вайра прошла вслед за лакеем по коридору в комнату, в которой на столике у окна стоял телефон. Комната, отделанная в строгом стиле, явно служила кабинетом хозяину. Когда за лакеем закрылась дверь, Вайра подняла трубку.
– Я слушаю!
– Мадемуазель Милфилд? – произнес голос с французским акцентом.
– Да, это я. – Вайра подумала, что это говорил человек с телефонной станции и ее сейчас соединят с сэром Эдвардом.
– Вайра! Это вы?
Сначала она решила, что ослышалась, но затем, очень тихо, уже зная, что она услышит в ответ, спросила:
– Кто это?
– Это Пьер. Вы удивлены? Не ожидали меня услышать?
– Как вы узнали, где я?
– Узнал, потому что отчаялся! Почему вы не пришли вчера?
– Я не могла, это было совершенно невозможно!
– А почему вы не поговорили со мной? Почему не сказали, где вас найти?
– Это было невозможно, – повторила она. – Я ужасно сожалею, но я ничего не могла поделать, кроме как оставить вам сообщение.
