Да и в самом деле, что она могла ему сказать?! Он презирал ее. Это было очевидно по выражению его лица и по гнетущей атмосфере в машине. Вайра и сама казнила себя за непростительное легкомыслие. Как могла она быть настолько глупа, чтобы поверить хотя бы на мгновение, что Пьер ее любит? Разве не был он похож не французского повесу и бонвивана, о которых предостерегают девушек с незапамятных времен?!
Йен остановил машину, немного не доехав до особняка Дюфло. Он повернулся к Вайре и посмотрел на нее, кажется, впервые с тех пор, как они отъехали от замка.
– Глупая девчонка! – сказал он с едва сдерживаемой яростью. – Как вы могли довериться такому человеку?
Вайра открыла рот, чтобы объяснить ему, почему она поехала в замок. Но Йен не стал ждать ее объяснений.
– Я полагаю, вы никогда не слышали о де Шалайе? – спросил он. – Но даже если и так, вы могли бы догадаться, что это за личность. Всякая прилично воспитанная девушка разглядела бы в нем редкого негодяя.
Он перевел дыхание и продолжал:
– Я понимаю, увлеченная его ухаживаниями, опьяненная его пошлыми комплиментами, вы улизнули с ним сегодня даже после данного мне вами обещания. Ну что же, если вам нужен именно такой субъект, он ваш. Я провожу вас в Лондон, как только смогу. Но на этом моя роль в этой сделке заканчивается. Если вы захотите продолжать за ним бегать, можете сами купить себе билет и приехать во Францию.
Йен ударил кулаком по рулю.
– Он будет рад вас видеть – обойтись с вами, как он обходился с другими женщинами, используя все, что они могли ему дать, и бросая их, как только ему надоест или другая хорошенькая мордашка привлечет его внимание.
Не столько его слова, сколько то, с каким ожесточением, с каким презрением он их произносил, жестоко ранило ее.
Унижение, которое она пережила за прошедший час, душило ее.
Она не могла ничего ответить, она не могла сказать ни слова, ее сил хватило только на то, чтобы сдерживать слезы.
Нащупав ручку дверцы, ничем не объяснив свои действия, она выбралась из машины и побежала к дому, ничего не видя, ничего не соображая, стремясь только скорее оказаться в своей комнате, как можно дальше от Йена.
Она остановилась у двери и начала рыться в сумочке, отыскивая ключ.
И тут за ее спиной возник Йен, он догнал ее. Взяв у Вайры ключ, он вставил его в замочную скважину и открыл дверь.
Вайра вошла первой.
С минуту она колебалась, не зная, куда идти; она забыла, где находилась черная лестница, по которой Аннет вела ее на встречу с Пьером.
Она услышала, как Йен запер дверь, в которую они вошли, и, как только она собралась бежать к себе, он взял ее за плечи.
– Милая моя глупышка, – сказал он совершенно другим тоном. – Откуда вам было знать, с кем вы имеете дело? Я думаю, вам все это казалось увлекательным и романтичным приключением.
Вайра в ужасе почувствовала, что слезы льются у нее по лицу. Это было необъяснимо, но его участие ей было тяжелее переносить, чем его гнев.
Она не могла произнести ни слова, ей было нечего сказать. Она только молча стояла на месте, потому что Йен не отпускал ее.
– Романтичным, – повторил Йен. – Я полагаю, это слово применимо к де Шалайе. – Под налетом сарказма в его голосе прозвучала горечь. – А если вы жаждали поцелуев, – добавил он, – бедная невинность, то чем вас не устраивают английские?
Не видя ничего сквозь слезы, Вайра не поняла, о чем идет речь, пока не почувствовала, как он охватил пальцами ее подбородок. И вдруг его губы приникли к ее губам, и он поцеловал ее – это был спокойный, глубокий и удивительно нежный поцелуй.
Этот поцелуй остановил поток ее слез, и все объяснения вылетели у нее из головы. Изумленная, она не успела осознать, что происходит, как услышала голос Йена.
– Ложитесь спать, – сказал он, повернулся и, открыв дверь, бесшумно вышел на улицу.
Вайра стояла и только смотрела ему вслед, взволнованная происшедшим.
Он ее поцеловал! До сих пор она чувствовала этот поцелуй на своих губах. Еще долго она смотрела на закрытую дверь, прежде чем медленно и словно через силу поднялась в свою комнату.
У себя в комнате, не зажигая света, в темноте она подошла к кровати и, бросившись на нее вниз лицом, зарылась головой в подушку.
События прошедшего вечера накрывали ее, как бушующие волны, и каждый раз, отхлынув, оставляли все более обессиленной и почти бездыханной.
Но сквозь сумбур и хаос впечатлений одно воспоминание согревало Вайру и светило как маяк, обозначающий путь к берегу. Поцелуй Йена! Это не был случайный поцелуй человека, проявившего к ней жалость или сочувствие. Его поцелуй был похож на прикосновение прохладных пальцев к горящему в лихорадке лбу. Это прикосновение успокоило ее, остановило поток слез, заставило забыть пережитое унижение.
Оно даже заставило ее забыть на какое-то время ужасные поцелуи Пьера, его опытные руки и вожделение в его глазах, испугавшее ее более чем что-либо прежде.
Как могла она поверить, что это любовь! Дура, какая же она была дура, что доверилась ему! Ей было страшно представить себе, что случилось бы, если б Йен не появился вовремя!
Осознание того, чем она обязана Йену, вызвало у нее такое смущение, что лицо ее словно опалило обжигающим жаром при мысли, что он о ней должен был думать.
Наверное, он презирает ее, наверное, он считает ее распущенной и бесстыдной. Погрузившись в самообвинения, мучаясь раскаянием, она вдруг вновь ощутила его поцелуй, такой нежный, на своих губах.
Вайра незаметно для себя заснула. Спала она беспокойно, вздрагивая во сне, беспокойно переворачиваясь с боку на бок.
Внезапно раздался стук в дверь. Вайра подняла голову. Сквозь гардины, развевавшиеся на легком ветерке из открытого окна, светило солнце. Она не отозвалась, и стук повторился.
Она представила себе, как выглядит, в кровати, в своем вышитом бальном платье, которое она так и не сняла, забывшись тревожным сном.
– Войдите, – наконец сказала она.
Дверь открылась, и, к своему большому облегчению, Вайра увидела на пороге Аннет.
– Мадемуазель просят… – начала она по-французски и вдруг воскликнула: – Подумать только, мадемуазель все еще в своем прекрасном платье!
Вайра медленно поднялась.
– Я… я как-то вдруг заснула, – сказала она, смутившись.
– Платье измялось, но ничего, я его отглажу, – сказала Аннет и, спохватившись, добавила: – Я забыла! Мадемуазель просят к телефону.
– Нет, нет! Я не подойду, – поспешно сказала Вайра, решив, что это Пьер.
– Звонят из Швейцарии, – сказала Аннет.
– Швейцария! Это, наверное, мама.
– Быть может, мадемуазель лучше снять платье. – Аннет подошла к ней поближе. – На звонок отвечал Анри, и он послал меня вас разбудить. Ему покажется странным, если он увидит мадемуазель в ее прекрасном платье.
