Только расположились мы поудобнее, как над головой загудело, засвистело. Тут и мутант наш появился. Его два спецназовца на цепи приволокли, словно тварь дикую. Ну и видок у него был, скажу я вам: весь избитый, аж смотреть страшно. Его видно ребята Хасима отрехтовали, потом наши прошлись, а в финали вояки натюрморт завершили. Так-то они якобы слуги закона, в как нормальных людей гнобить, это они завсегда. Порой я даже задавался вопросом, где Московии таких уродов берут? Ведь ни один нормальный человек ни в полицию, ни в армию добровольно не пойдет. Все же знают и про дедовщину, и про скотские выходки военных и полицаев. Для них любой человек потенциальный козел отпущения, с которого надо или капусты содрать или отделать его под орех, выместив на нем все свое недовольство этой жизнью: и то, что зарплата с гнулькин нос, и то что жена и теща — стервы, и то, что до пенсии еще лет двадцать трубить, и то что дети — шпана с ранних лет наркотой и таблетками балуются… Ведь перспектив-то нет.
Так вот только мутанта погрузили вертолет стартанул. Только не было в нем ни полковника Мамая, ни Эдички. Остались они где-то там, на земле, то ли дела у них там еще какие были, то ли брезговали они нашим присутствием.
Лететь тут было всего ничего. Минут пять не больше — дольше снижаться и опускаться, зато Свалку минуем. А Свалка место неприятное и для искателей и вояк. Раньше там городская свалка была. Дерьмо со всего огромного города свозили, ну и собак конечно диких там развелось. А потом свалка осталось, только за популяцией собак следить перестали вот они и расплодились не в меру. Все заполонили. А что с ними делать? Их бы пострелять, да военным все равно, а из искателей кто за такое дело возьмется? Да и ни к чему оно. А так своего рода природный барьер для того чтобы народ с южных подходов в СПб не шастал, а с другой стороны, чтобы военные поменьше пеших рейдов устраивали. Да и твари, что из чудиков Свалку не жалуют.
Так вот миновали мы Свалку, а там и Блокпост. Раньше был просто пост ПИДРов в плохом значении этого слова. А для, кто не знает, поясню ПИДРы — Полицейские Инспектора Дорожного Регулирования. Только тут название в самую точку, потому как пидры они пидры и есть. За сто рублей родную маму продадут… В общем пост у них тут был. Потом к ним военные прибавились — не намного лучше. Пост расширили. Пару бараков возвели, гараж, каталажку для таких как мы, чтобы значит на месте все выведать у искателя и только потом его в Царское тащить для полных и окончательных разборок. В Царском-то особо не лютуешь. Там тебе и адвокаты, и правозащитники, и ё-мое всякое. А тут, прикладом по ребрам сунут, зубы об батарею пересчитают и скажут, что и было, а потом доказывай, что это тебя не какие-то чудики в СПб разукрасили, а свои же защитники отечества приложили не по-детски.
В общем, когда снижаться через пять минут начали, я понял, что в расчетах своих не ошибся. Остановка первая Блокпост.
Ну мы опять Геру подхватили, вынесли и быстренько до каталажки. А там каталажка хитрая, каждому своя камера метр на два. Уложили мы в одну клетку Геру, в другую Деда запихнули. Я уж хотел в следующую залезть, но один из конвоиров меня тормознул. С нами, мол, пойдешь. Ну я плечами пожал, а чего делать… Пошел. Меня прямо в комендатуру местную и отвели.
Сначала обшмонали по полному. Карманы все, даже потайные вывернули, все мое барахло выгребли, хотя чего там грести-то было? Я ж ушлый, я, прежде чем на встречу с Эдичкой отправиться, все самое ценное в одном из парников припрятал. Там же по левую сторону от шоссе как в СПб идешь, сначала остатки аэропортов, потом несколько брошенных центров торговых. Мужики говорили там до сих пор поживиться можно, а потом парники идут. Без конца и края. Так вот теперь-то от парников одни каркасы стоят, и то не все, ни стекол, ни пленки не осталось, а внутри какая-то нечисть развелась. Заросли там, лучше не лезть, если конечно тропинки не знаешь. Мне-то те тропинки еще лет пять назад один искатель показал. Знатный был ходок Философом звали. В общем есть там один закуток, без поллитра не найдешь, там я все свои сокровища и оставил. А то, что по карманам так — мелочь всякая.
Тем не менее, дежурный лейтинантик всю эту мелочь выгреб, переписал, в отдельный мешочек сложил, а потом бланки достал и начал вопросы задавать.
— Имя, фамилия, отчество? — спрашивает.
— Да вы и сами знаете, — отвечаю я ему. — Чего дурить-то если у вас вон над головой мой портрет висит на стенде «разыскивается». Там про меня все подробно написано. Чего диктовать-то. Перепишите и дело с концом будет.
Тут он как разойдется. Схватил дубинку, приложил меня. Ну, а у меня даром что наручники. Руки-то спереди скованы, не сзади. Это для того, чтобы я Геру тащить мог. Только лейтинантик-то этот забыл наверное с кем дело имеет, или подпись под моей фото плохо читал. Вырвал я у него дубинку и сам его саданул хорошенько. Ну, чтобы помнил, что связанных бить не хорошо. А он хлипким оказался, взвыл как белуга, на пол повалился, ножками дергает, ждет, когда его полярный пушной зверек посетит. Ну, я не стал вояку разочаровывать. Приложил ему сапогами, благо у меня сорок пятый разношенный, да еще с подковками на носиках, ну, чтоб меньше подошва стиралась. Сплясал на костях лезгинку — пару ребер ему сломал, к гадалке не ходи, да пальцы на правой руке подробил, чтобы он гад к дубинке следующий раз не тянулся. Я б ему чего еще тогда разворотил бы, уж больно я злой был на Эдичку, на Волчару, который слинял во время, на Дикого… только тут вояки понабежали. Дубинку у меня отобрали, мне же напихали, за лейтенантика и просто так, ради удовольствия.
Как меня в камеру отволокли не помню. В себя я пришел, когда меня водой холодной из ведра обдали, наверное, чтобы взглянуть: живой я, али как.
Пришел я в себя почти сразу. Не умеют вояки бить, гуманисты. Если бы я к полицейским попал, те бы из меня душу вынули, а это так — семечки для острастки. Тем более, что я сразу жмуром прикинулся. Не стал голой жопой на амбразуру лезть. Только отдышался, меня снова хвать, руки за спиной сковали и снова в допросную. А прошло то минут десять. И не лень им меня туда-сюда таскать? Хотя с другой стороны… Валандаться со мной у них нет резона, чем быстрее сдадут полицаям в Царском, тем быстрее свои наградные получат и гуляй рванина… Только в этот раз в кабинете меня седой такой товарищ встретил в штатском. Лицо словно маска невозмутимости.
— Что ж, это вы, Николай Иванович озоруете? — спрашивает, а в уголках глаз морщинки, издевается надо мной. Только уж не повыеживаешься. Руки за спиной, да и не плюгавый передо мной лейтенант. Такого нахрапом не возьмешь. Такому лучше, как отцу родному в жилетку поплакаться, всю правду рассказать.
— А чего, — отвечаю, ваш сотрудник глупости спрашивает и хамит.
— Так уж и хамит? — удивился штатский и ко мне так бочком подходит.
— Хамит, обижает, я может соблазну поддался, решил в СПб пробраться, может ценного чего отыщу, а он как шакал на падаль…
Но договорить я не успел, этот штатский как с разворота мне по почкам врежет. Я от боли аж к потолку подскочил. Ну, думаю, попал, теперь точно месяца два кровью ссать буду.
