– Будет вам маяк! – осклабился Муромец. – Артиллеристы, уменьшить заряд у ракет до одной десятой килотонны перед выстрелом. У вас боеголовки – стандартные МП-3?
– Так точно!
– Вот их и оставьте.
Стоя в глубине мостика, Рашель постаралась не вздрогнуть. Давно работая в инспекции по вооружению, она слишком хорошо знала действие америциевых бомб: атомное оружие делалось с изотопом более плотным и активно расщепляющимся, чем плутоний, более стабильным, чем калифорний. Просто добрые старые атомные бомбы, окруженные объемным зарядом и линзой медных дробленых игл – шрапнелью, которая в вакууме разлетится от огненного шара взрыва остронаправленным конусом со скоростью, составляющей приличную долю от световой.
Следующие тридцать минут прошли в напряженном молчании, нарушаемом только краткими докладами от радаров. Больше ни одна цель не проявилась вспышкой из укрытия. В поясе Койпера они могли находиться, но их не было достаточно близко, чтобы увидеть лидарный импульс линкора или быть им увиденными. Тем временем пассивные сенсоры зарегистрировали два атомных взрыва в пределах половины светового часа – определенно кто-то вел стрельбу. А за этими взрывами возникли характерные турбуленции от появления из прыжка шести больших кораблей, запитывающих боевые лидары и расходящихся в стороны.
– Точка запуска через шестьдесят секунд, – объявил Хельсингас. – Две горячих СЕМ-20 уже на направляющих.
– Пуск по плану, – сказал Мирский, выпрямляя спину и глядя прямо перед собой на экран. Зеленая стрела, показывающая вектор «Полководца Ванека», выросла и стала уже показывать релятивистские искажения вокруг экстраполированного чувствительного острия: корабль приближался к полупроценту световой скорости, достаточно уже опасной. Слишком высокая скорость может не дать следить за целями, хуже того, она не даст уклониться, или быстро поменять вектор, или прыгнуть, уходя от опасности.
– Триста секунд. Заряжаем ракеты. Готовы, капитан!
– Излучение от цели! – доложил Радар-2. – Много… много… Это помехи, капитан!
– Лазерная сетка, освещение на цель! – скомандовал Мирский. – Артиллеристы, в пассивный режим.
– Есть!
В режиме пассивного нацеливания ракеты захватят цель, освещенную лазерной батареей «Полководца», и будут наводиться по отраженному свету.
– Цель по-прежнему медленно набирает скорость, – сообщил Радар-1. – Похоже на ракетоносец.
– Десять секунд. Направляющие запитаны.
– Пуск по готовности, капитан третьего ранга, – сказал Мирский
– Есть пуск по готовности. Восемь секунд. Данные введены. Инерциальная платформа в автономном режиме. Ракеты заряжены, боеголовки… зеленый. Пять секунд. Начало процедуры запуска, первая ракета. Пошла…
Палуба резко вздрогнула: десять тонн ракеты дернули корпус корабля, вылетая из соленоидной пушки со скоростью больше километра в секунду.
– Есть захват на лидаре. Зажигание включено. Первая ракета подтверждает запуск главного двигателя. Вторая ракета заряжена, зеленый… запуск. Пошла. Зажигание включено.
На экране переднего вида появились красные стрелы, показывающие продвижение ракет. У них не было автономного источника энергии, ни один человек в здравом уме не посмел бы установить на нее квантовую черную дыру и построенный на ней двигатель – встроить такое в робота-самоубийцу. Вместо этого через лидар с фазовой дифракционной решеткой ракету поливали морем энергии, от которой вскипала и перегревалась реакционная масса, и ракета неслась вперед намного быстрее звездолета. Будучи оружием строго ограниченного радиуса действия с малым ускорением, эти ракеты уже отживали свой век, и единственным их назначением было доставить ядерное взрывное устройство на правильный вектор перехвата, как «автобус» древних систем ННВА – независимо нацеливаемых возвращаемых аппаратов. Реактивная масса выгорит после всего тридцати секунд полета, но к тому времени боеголовки уже будут пожирать расстояние между курсом «Полководца Ванека» и вражеским кораблем. Почти сразу после того, как звездолет пройдет сквозь строй, прилетят его ракеты – и нанесут смертельный удар.
– Радар-один, где они? – тихо спросил Мирский.
– Курс и вектор держат, – отозвался офицер. – И передают кучу спама.
– Первая ракета – заглушка главного двигателя через десять секунд, – сообщил Хельсингас. – Капитан, они пытаются ставить помехи. Без толку.
Он сообщил это с мрачным удовлетворением, как будто от знания, что неизвестные жертвы оказывают какую-то видимость сопротивления, у него появилась уверенность, что он все же не разносит их без всякого для себя оправдания. Даже обер-офицерам иногда бывало трудно вынести применение методов трех столетий ядерной войны.
Связь-2 доложила:
– Помехи убраны, капитан! Я принимаю сигнал бедствия… Два… Нет, три. Повторяю: три сигнала бедствия. Будто они начали вопить раньше, чем их стукнули.
– Поздно, – сказал Хельсингас. – Попадание через тридцать две секунды. Они в радиусе взрыва.
Рашель вздрогнула. Страшная возможность вдруг пришла ей на ум.
Мирский снова щелкнул суставами, сцепив пальцы.
– Артиллерия! Загрузить программу аварийного ухода и активировать в момент минус десять секунд, если мы еще будем здесь.
– Есть! – отозвался Хельсингас. – Поддержка лазерной сеткой?
– Как сочтете нужным, – великодушно махнул рукой Мирский. – Можно полюбоваться на это световое шоу.
Хельсингас защелкал тумблерами, как одержимый. На экране улетающие ракеты прошли точки отключения главных двигателей и пошли по баллистической траектории; дополнительные ракеты противника стали разлетаться зловещими синими пальцами от точки местонахождения цели.
– Капитан, – медленно начала Рашель.
– Десять секунд. Они ставят серьезные помехи, капитан, но ракеты держат курс.
– А что если «Камчатка» ошиблась? Что если это гражданские рудовозы?
Мирский не обратил внимания.
– Пять секунд! Первая ракета готова к взрыву – дистанция десять «ка». Три секунды. Захват электромагнитным импульсом. Фиксация стабильная. Сенсоры, обратный отсчет расстояния. Оптика закрыта – взрыв. Капитан, подтверждаю детонацию первой ракеты. Взрыв. Вторая ракета сдетонировала.
– Радар, что там у вас?
– Жду, пока туман рассеется… Есть показания датчиков, капитан. Ракеты приближаются. Остатки взрывов забивают радар, лидар показывает лучше. Сработал спектроскоп, подтверждено поражение цели альфа. Кислород, водород, карбонитрил – из корпуса. Похоже, мы ему шкуру пробили, капитан.
– Пробили… – Мирский осекся и обернулся к Рашели. – Что вы там говорили?
– Что если это гражданские? У нас только сообщение с «Камчатки», что на них напали; никаких прямых свидетельств, кроме взрыва бомб – которые могут быть ее собственными.
