– И случалось тебе проигрывать?
– То есть напортачить, чтобы погибло несколько тысяч человек, да?
– Нет, я не об этом. – Он нежно взял ее за свободную руку. – Я знаю, где ты бывала. Любая моя работа – если она не получается, кому-то приходится платить. Кем-то. Сотнями тысяч человек. А цена хорошей инженерной работы – другая: никто не замечает, когда она сделана правильно.
– Но никто и не пытается тебе помешать ее делать, – возразила она.
– Знаешь, ты бы удивилась.
Напряжение у нее в плечах спало.
– Не сомневаюсь, что у тебя на эту тему есть, что рассказать. Ты знаешь, для человека, не умеющего работать с людьми, ты на удивление здорово умеешь изображать жилетку, в которую следует плакать.
Он фыркнул.
– А ты для человека, занимающегося не своим делом, отлично справляешься, пока что. – Он отпустил ее руку и погладил сзади по шее. – Но я думаю, массаж бы тебе не помешал. Ты здорово напряжена. Голова еще не болит?
– Нет, – ответила она слегка неохотно и сделала еще глоток. Стакан был почти пуст. – Но я готова рассмотреть предложенный вариант.
– Я знаю три способа умереть счастливым. К сожалению, ни один из них пока мной не испытан. Составишь мне компанию?
– А где ты о них слышал?
– На спиритическом сеансе. Очень хорошем. А если серьезно, то доктор Спрингфилд предписывает принять еще одну дозу живой воды «Спейсайд», потом лечь и принять сеанс массажа шеи. А потом, если даже эти семиугольные решат пострелять, по крайней мере пятьдесят процентов здесь присутствующих умрут счастливыми. Как тебе?
– Отлично. – Она устала улыбнулась и потянулась к бутылке, чтобы налить себе. – Вот еще что. Ты был прав насчет нехватки информации. К этому можно привыкнуть, но легче не становится. Хотелось бы мне знать, что они думают…
* * *
На мостике корабленесущего крейсера флота «Неоновый лотос» зазвучали бронзовые колокола. Дымились благовония в курильницах над отдушинами вентиляции за изукрашенными золотом колоннами, обозначающими края зала. На фоне беспроглядной тьмы змеились сияющие глифы слежения. Координатор служб корабля Ариадна Элдрич откинулась на спинку кресла, созерцая черноту космоса. Она внимательно рассматривала скопление глифов, перехватывавшее вектор корабля возле середины стены.
– Идиоты бескультурные. Что они себе думают?
– Вряд ли они вообще что-нибудь думают, – сухо заметил междиректоральный руководитель Маркус Бисмарк. – Наши новореспубликанские соседи считают, что от умственной работы мозги гниют.
Элдрич усмехнулась.
– Слишком даже верно.
Облако диадем поменьше следовало сходящимся путем за боевой эскадрой Новой Республики – эскадрилья перехватчиков на антиматерии (шесть часов пути от крейсера-матки), набирающих скорость на факеле жесткого гамма-излучения с ускорением чуть меньше тысячи «же». Их экипаж – витрифицированые тела и разумы, загруженные в вычислительные матрицы, – наблюдал за вторгшейся армадой, бдительно высматривая любые признаки активных контрмер, прелюдию к атаке.
– Они хоть подумали, в кого стреляют?
– Не уверена, но они говорят, что ведут войну. – Это произнес новый голос, тихое сопрано Чу Мелинды, представительницы Организации общественной разведки. – Они говорят, что по ошибке приняли те рудовозы за перехватчики противника. Хотя какого противника ожидали они встретить в нашем секторе…
– Я так понимаю, что они не обращались прямо к нам? – спросил Бисмарк.
– Не обращались, но у них на борту есть полуразумная дипломатическая экспертная система. Она называет себя наблюдателем ООН и идентифицирует себя как… гм… Наблюдателя ООН. Эта система сообщает об их некомпетентности, так что, если только Капитолий не захочет обвинять ООН во лжи, нам стоит сделать вид, что мы верим. Тем более что коэффициент достоверности больше ноль-восьми.
– А зачем они дали этой системе доступ к сети связи своего корабля?
– Только Эсхатон знает. Я только отмечаю не без интереса, что все корабли, кроме этого, построены на верфях Солнечной системы.
– Не могу сказать, что в восторге это слышать. – Элдрич сосредоточенно уставилась на экран. Корабль ощутил ее настроение, и курсор целеуказания призраком мелькнул по иероглифам, означавшим противника, наводя гразеры на далекие световые конусы вражеской эскадры. – И все-таки, пока мы можем не дать им нанести больший ущерб – есть изменения в их траектории прыжка?
– Пока нет, – ответила Чу. – Все еще идут к СПД-47. Зачем вообще туда надо соваться? Это же не по пути ни к одной из их колоний.
– Гм… и появились из ниоткуда. Вас это не наводит ни на какие мысли?
– Либо они сошли с ума, либо не зря у них на борту инспектор ООН, – протянул Бисмарк. – Если они хотят выйти по времениподобной петле на какого-то противника, который…
У него глаза полезли на лоб.
– В чем дело? – спросила Ариадна.
– Фестиваль! – выпалил он. Глаза у него прыгали как сумасшедшие. – Помните его? Пять лет назад? Они хотят напасть на Фестиваль!
– Напасть? – едва сумела произнести Ариадна Элдрич. – На Фестиваль? Чего ради?
На краткий миг лицо у Чу остекленело. Выгруженное объединение с распределенным хранилищем памяти куда больше и мощнее, чем любая компьютерная сеть досингулярностной Земли.
– Он прав, – сказала она. – Режекционисты собираются атаковать Фестиваль, как будто это пограничный империалистический захватчик.
Ариадна Элдрич, координатор служб корабля и повелитель такой огневой мощи, которая даже и присниться не могла всему флоту Новой Республики, не удержалась и захохотала во все горло.
– Да они с ума посходили!
ТЕЛЕГРАММА ОТ МЕРТВЕЦА
До Сингулярности люди жили на Земле, смотрели на звезды и утешали себя в своей изоляции уютной верой, что Вселенной до них дела нет.
К несчастью, они ошибались.
Вдруг, как гром с ясного неба, летним днем в середине двадцать первого века нечто невиданное подобралось к кишащему термитнику земной цивилизации и помешало в нем палкой. В том, что это было проявление мощного сверхразума, настолько же непостижимого человеческому мозгу, как человеческий непостижим лягушачьему, – никто не сомневался. Откуда или из когда эта штука появилась – вопрос другой.
До Сингулярности разработки в области квантовой логики назойливо рекламировались как невероятный прорыв к созданию искусственного компьютерного интеллекта. Они также были полезны при закачивании информации обратно во времени – возможно, как путь для массивного перемещения материи со сверхсветовыми скоростями, хотя это казалось менее важным, чем применения их в компьютерах. Общая теория относительности обнажила тот факт – еще в двадцатом веке, – что и перемещения со сверхсветовой скоростью, и путешествия во времени требуют нарушения принципа причинности – закона о том, что каждому следствию предшествует его причина. Различные защитные механизмы и законы космической цензуры, объясняющие, почему нарушения принципа причинности не ведут к расширяющейся нестабильности во Вселенной, предлагались и отбрасывались – во время Сингулярности выяснилось, что все они неверны.
