Заперла дверь, отыскала ящик с водкой. Мессалина, говорят, любила поплескаться в ванне с козьим молоком. Пускай римлянка на том свете лопнет от зависти!
Я откупорила несколько бутылок «Кремлёвской» и следующие пять минут принимала самый дорогостоящий душ в моей жизни. Ссадины и едва затянувшуюся рану на ноге обожгло, но в остальном – полный порядок. Запах от меня такой, что алкаши провожали бы меня на улице, словно коты бочку с валерьянкой.
Напоследок сняла «ночники» и умылась. Теперь я в том состоянии, чтоб угодить на обложку какого-нибудь «Пентхауза». Бандиты будут радостно потрясены. Первые несколько мгновений. Потом им будет всё равно. Когда в голове дырка, уже не до девиц с обложки.
Глава 6
Особого плана у меня не было. Для начала – побеседовать с «кладовщиком». Выяснить сколько человек в местной «бригаде». И где эти милые люди хранят оружие.
Только задушевного разговора не получилось. То есть вообще никакого разговора. Я слишком сильно приложила мужика по голове. Крепко связанный лямками собственного комбинезона, он безвольно распластался на полу и в ответ на все мои знаки внимания лишь нечленораздельно мычал.
Обидно.
Не помогли ни «ласковые» пинки под рёбра, ни даже вылитое ему сначала на голову, а затем и внутрь изрядное количество водки… Не знаю, может, водки было мало. А может, у «кладовщика» за долгие годы выработался иммунитет.
В конце концов терпение у меня лопнуло, и сгоряча я едва его не пристрелила. Вовремя сдержалась. Пожалела патронов.
Заткнула ему рот его же грязной майкой и перетащила подальше от входа.
Рано или поздно они его хватятся. Желательно, чтобы к этому времени я была где-нибудь далеко.
Осторожно приоткрыла дверь и выглянула. В ярко освещённом коридоре ни души. «Ходят по Хитровке воры да воровки…» – донёсся откуда-то слева усиленный мощными колонками хрипловатый баритон. Поворачивать налево явно не стоит.
Я выскользнула из-за двери, прихватив, кроме пистолета, бутылку «Кремлёвской» и связку ключей. Чего-то мне здорово недоставало. Не сразу сообразила чего. Потом поняла – карманов.
Внезапность пока на моей стороне, но надолго её не хватит. Хорошим вариантом было бы найти электрощиток. Если у бандитов и есть «ночники», то наверняка не у многих.
Или попробовать устроить короткое замыкание?
Миновав несколько запертых дверей, я прошмыгнула по коридору до поворота. За поворотом щитка тоже не было. Была ещё одна дверь и негромкие голоса.
– Очко!
– Тудыть её налево…
– Ещё разок?
– Ага, нашёл фраера с тобой играть. Я уже и так «пустой».
– Давай не на деньги. На интерес.
– Какой ещё интерес?
– На соплячку.
Невидимый собеседник хмыкнул.
– Джон говорил её не трогать.
– А что, от неё убудет, что ли?
– Не знаю… А если она Джону пожалуется?
– Не пожалуется. Она – хорошая девочка. Правда?
Чей-то третий звонкий голосок разразился в ответ многоэтажной матерной бранью.
Картёжники не прерывали и дослушали до конца.
– Образованная, – констатировал один с заметным удовольствием.
– Да… Кому только это счастье достанется.
– Кому, кому… Торговцам органами. Или в питерский бордель. Думаю, если мы попользуемся – ни те, ни другие возражать не станут…
Тонкий голосок немедленно отозвался и в самых ясных выражениях обрисовал уголовникам ожидающее их безрадостное будущее.
– А если мы дружку твоему уши отрежем? – дослушав, с холодком спросил один.
– Пускай говорит, пускай… – засмеялся второй, перетасовывая колоду. – Для меня это как музыка.
Я толкнула дверную ручку. Было не заперто.
Сидевший ко мне лицом бандит поднял голову от карт и выронил изо рта нераскуренную сигарету. Его пистолет лежал рядом на столе, но схватить оружие он даже не пытался. Всё-таки он не был готов к тому, что увидел.
– Лови, – подмигнула я и швырнула застывшему картёжнику бутылку «Кремлёвской». Он поймал. Спустя секунду ГШ сухо щёлкнул в моей руке, и бутылка выскользнула-таки на пол. А в теле бандита образовались дополнительные, не предусмотренные физиологией дырки.
И всё из-за второго. Он оказался более прытким, да ещё и подал напарнику дурной пример. Впрочем, нажать спусковой крючок не успели ни тот, ни другой.
С одной стороны, это приятно, поскольку пистолеты у них без глушителей, а лишний шум явно ни к чему. Плохо, что я так и не успела задать им ни единого вопроса.
Как сказал бы Иван, с мужчинами у меня этой ночью не заладилось. Спустя пару секунд общения обязательно кого-нибудь убиваю. Или «вырубаю» до непригодного состояния. Если так пойдёт дальше, рискую вообще остаться без личной жизни.
«Надо же… если такие мысли приходят – значит, я действительно оклемалась после «Матрикса»…»
Хотя одиночество мне пока не грозило. Вдоль противоположной стены тянулась труба центрального отопления.
К трубе наручниками была пристёгнута девчушка лет тринадцати-четырнадцати. У другой стены находился паренёк примерно того же возраста. С мальчишкой обошлись пожёстче – руки у него были скованы за спиной, и во рту торчал кляп.
Оба тощие, в драной одежде… На детей богатых родителей эта пара явно не походила.
Самое странное, девчушка смотрела на меня без особой симпатии. Словно я не двух её мучителей застрелила, а прервала дружескую вечеринку. Да ещё и имела наглость заявиться в таком непристойном виде.
– Тебя ведь не баба Дарья прислала? – хмуро поинтересовалась пленница.
– Да нет, я сама по себе… Просто гуляла рядом.
Понятия не имею, о ком она спрашивает.
Девчушка скривилась и мрачно кивнула:
– Так я и знала. Баба Дарья никогда не прислала бы такую отмороженную.
Ни капли благодарности. Пожалуй, я поторопилась. Стоило бы выждать, пока один из бандюков проиграет её в карты.
Мальчуган настроен куда благожелательнее. Говорить из-за кляпа он не мог, зато буквально пожирал меня глазами. Более скромная девушка на моём месте давно бы приняла ярко-помидорный оттенок.
– Может, всё-таки освободишь нас? – нетерпеливо прищурилась пленница.
Ага, разбежалась. Как раз насчёт этого у меня большие сомнения. Лишние проблемы сейчас ни к чему.
Это только в старых книжках и фильмах негодяи держат в плену невинных детей. И обязательно расплачиваются за жестокость. Но я-то знаю, иногда детишки не лучше своих мучителей… Для некоторых пырнуть человека – всё равно, что чиркнуть спичкой. Московские улицы – суровый воспитатель. Слабые и беззащитные здесь не выживают.
