Танк продолжал ползти вперёд. Я натянула снятые с мертвеца перчатки. Поправила на голове шлем контроля. Экранчики внешних камер создавали иллюзию, будто смотришь сквозь броню. Пульт управления и свои руки в перчатках я тоже видела. Вся-то разница, что в «симуляторе» рычаги виртуальные, а здесь – настоящие.
Вовремя взяла контроль. Чуть не раздавила одного из рейнджеров. Правый поворот. Теперь – назад? Подобрать Катю и Мака и дёру отсюда, пока не догадались.
Нет, тихо уйти вряд ли получится… Уйдём с шумом. И сначала кое-что ещё…
Я направила «Чейни» к тому самому окошку, через которое «разговаривал» «Калашников». Движок у танка был мощный, всего за пару десятков метров я набрала приличную скорость.
Удар!
Если бы я не вцепилась в поручни – вылетела бы из кресла. Дальше пошло легче. Куски бетона осыпались, словно хрупкое кондитерское лакомство, обнажая прутья арматуры. Танк въехал в пролом до половины. Часть башни с развёрнутой назад 20-миллиметровой спаренной пушкой осталась снаружи.
Через внешние камеры я увидела Слепня. Он отполз к дальней стене и продолжал стрелять. Пули стучали по броне и застревали в её квадратных «бородавках».
Автомат заглох, и трясущимися руками он стал менять магазин.
Я открыла люк в днище и заорала:
– Это я, слышишь! Лезь сюда!
Он непонимающе вытаращился. Явно узнал мой голос.
– Здесь люк, внизу! Лезь, не «тормози», философ!
Рейнджеры зашевелились и начали выбираться из укрытий. Пока они ни о чём не догадывались. Ждали, когда «Чейни» подастся назад, освобождая для них проход в стене. Несколько газовых гранат внутрь, короткая атака, и операция будет завершена.
Я выждала, пока «юсовцы» приблизятся, и щёлкнула тумблером, выдвигая пушку над башенкой. Теперь стрелять можно почти в упор.
Даже тогда до них не дошло.
– Плиз, мув бэк, – послышалось у меня в наушниках. Просили сдать назад. Сдам, обязательно сдам… Я нажала гашетку. Автоматическая пушка разразилась длинной очередью.
Рейнджеры отлетали, как резиновые куклы, и оставались лежать. Нелепые, изломанные, выброшенные на свалку куклы… Одинаковые в своих костюмах, они напоминали пластмассовых трансформеров, которыми так увлекался мой братишка… Внешне костюмы почти не страдали. Может, калибра маловато, чтобы пробить усиленную армопластовую броню? Не знаю, что было внутри… Никогда не стреляла в людей из пушки.
Целиться – легко. Красный кружок на экране шлема передвигается вслед за моим взглядом. И туда же летят снаряды. Я помню это чувство ещё по «симулятору» – будто сливаешься о машиной в одно смертоносное целое. Сильный удар, вспышка… Поворачиваю голову. Ага, в крайнем окне… Второго выстрела гранатомётчик не успевает сделать. Очередь проламывает стену, отбрасывает тело в глубь дома…
Где Слепень? Этак я по ним весь боекомплект высажу, пока буду его ждать.
– Таня! – доносится откуда-то снизу – Помоги…
Оборачиваюсь, сдвигая обзорные экранчики. Голова «философа» с грязными седыми патлами торчит в люке. Лицо у него даже не бледное, а скорее землистое.
Беру его за плечи и почти протаскиваю длинное неуклюжее тело через люк, когда «Чейни» опять содрогается от взрыва.
Вот настырные… Не дают и минутки покоя.
Торопливо поправляю окуляры и «вдалбливаю» рейнджеров в землю.
Новая неприятность. Из-за угла наконец-то выползает второй танк. Нет, ждать продолжения я не собираюсь. Здесь должна быть рукоятка сброса тарана…
Где?
Второй «Чейни» пятится назад, медленно поворачивая башенку. Он, кажется, не очень спешит на выручку америкосам… Я слышу в наушниках ругань на английском и русском.
Есть! Поворот красной рукоятки и лёгкий толчок… Таран сброшен. А теперь ходу отсюда, ходу!
Мотор взрыкивает так, что даже звукоизоляция не помогает. И словно легковушка, несётся к проходу между домами.
Слева и справа вспухают красные цветки взрывов. Вертолёты вернулись. Я вскидываю голову – у пушек «Чейни» высокий угол. И посылаю в тёмное, по-акульи обтекаемое тело длинную очередь.
Какие-то искры вылетают из вертолётного корпуса. Нервы у пилота сдают – «гурон» резко сворачивает, цепляет винтами за стену многоэтажки. Исчезает из виду. Через мгновение доносится грохот. Остальные вертолёты барражируют где-то за домами, не рискуя приближаться. Правильно, «гуроны» – это не боевые «команчи» и не предназначены для борьбы с танками. Даже с такими облегчёнными, как этот.
Но если появится кто-то более серьёзный, шансы мои сильно упадут.
Теперь Катя и Мак… Да вот же они в окне первого этажа! Машут рукой. Молодцы, сообразили, что полицейские танки просто так с ума не сходят.
Автоматные очереди… Рейнджеры тоже заметили детей.
Я подвожу «Чейни» вплотную к дому, чтобы прикрыть их броней. Катя первая прыгает через подоконник. И тут два «шпиона» выныривают откуда-то из пустоты. Словно громадные шершни. Стволы пулемётов, как жала… Пули долбят землю и стены рядом с девчонкой.
Натужно взвизгивает пушечный привод, я жму гашетку… Очереди уходят мимо. «Шпионы» кружатся слишком низко, почти рядом с башней и ловко уходят с линии огня. Маленькие, юркие убийцы…
На лбу у меня выступает пот. От мысли, что я так и не смогу поймать их в прицел.
Рядом хлопает одиночный выстрел. «Шпион», нелепо кувыркнувшись в воздухе, падает. Второй – резко набирает высоту. Ещё несколько висят над дальними крышами, не рискуя приближаться. В окне показывается довольный Мак со снайперским карабином. Тем самым.
Не время праздновать, глупый… Катя понимает это не хуже меня и хватает паренька за шкирку, вытаскивая наружу.
Дети ползут под корпус «Чейни». А рейнджеры, прекратив стрельбу, хотят подобраться ближе.
Один из «гуронов» тоже наглеет. Проносится надо мной, выпуская реактивные снаряды. Он так спешит скрыться за домами, что даже не особо успевает прицелиться. Взрывы раскалывают фасад ближайшего здания. А может, причина – в системе опознания «свой-чужой»? Если так – их снаряды просто отказываются бить по моему танку.
И всё равно нравится мне здесь всё меньше. Словно ужу на горячей сковородке. Индикатор боекомплекта – около отметки «30%».
Ну наконец! И Катя и Мак внутри. Ходу отсюда, ходу!
На прощание – короткая очередь из пушки, и янки снова залегают в укрытиях. А мы уже вовсю несёмся через пустырь, и «Чейни» подпрыгивает на выбоинах, словно сорвавшаяся с цепи дворняга.
«Гуроны» спохватываются и лупят вслед из всего оружия. Фонтаны земли и бетонной крошки вздымаются справа и слева, впереди…
Дома за пустырём уже совсем близко, когда танк вздрагивает, будто от удара гигантской кувалдой… В ушах звенит… Но «Чейни» продолжает двигаться, и мы живы. Значит, броня выдержала…
