Камера скользит между пустыми кварталами Развалин, заглядывает в подвалы… Мерзкие оплывшие физиономии, забрызганные блевотиной лохмотья, крупным планом – исколотые вены.
– Сегодня я подписал указ. Органы правопорядка железной рукой защитят демократию и законность…
Крепкие, холёные полицаи в бронежилетах и шлемах. Вертолёты, транспортёры, танки «Чейни».
Торжественные аккорды гимна. Музыка Глинки, слова Евтушенко…
На экранчике возник журналист. Известная на всю Федерацию «говорящая голова», любимец Рыжего. Тряхнул холёной бородкой, оптимистически закатил глаза:
– Слава богу, мы живём в демократическом обществе. Сегодняшнее выступление президента – лучшее тому доказательство. Власть понимает народную боль и тревогу. И не отделывается пустыми обещаниями. Уже сейчас министр внутренних дел объявил о начале операции «Чистый город»…
Дальше пошла реклама, и Грэй выключил «мыльницу». Глянул на нас с Артёмом:
– Ясно?
– Что?
– Зачистка будет. Большая зачистка Развалин.
– Из-за нас?
– Может быть. А может, только хороший повод.
– Откуда столько убитых? – повторил Артём.
– Вероятно, кому-то была нужна круглая статистика, – пожал плечами доктор. – Для большей наглядности…
Какое-то время сидели молча. Только Артём шептал беззвучно. Потом спросил:
– И всё это… повесят на Подполье?
– Уже повесили. Ты же слышал.
Физик вздохнул. Я знала, о чём он думает.
Телевидение – штука жестокая… Может, и не каждый доверяет «Вестям». Но ведь найдутся и такие…
У здешних обитателей Развалин тоже хватает причин для ненависти. Потерянный склад, убитые товарищи… А теперь ещё – зачистка… Пускай не мы – убийцы, но именно мы стронули лавину…
Правительство Гусакова и раньше затевало «охоты». Иногда целые районы Москвы «чистили»… Но сейчас всё куда серьёзнее. Похоже, проблему бездомных собираются решить раз и навсегда.
Кольцо оцепления будут стягивать как удавку…
Это значит, что большинство местных – уже приговорены. Кому-то повезёт получить пулю, другие будут медленно загибаться от голода и болезней в фильтрационных и трудовых лагерях… Ускользнуть не удастся. Скоро они сами это поймут…
Развалины уже никого не укроют.
– Пора отсюда выбираться, – сказала я.
Грэй вывел на экран схему Москвы:
– Юго-западнее, рядом с ВДНХ, есть ещё одна туннельная шахта. У самой границы жилых кварталов. Но теперь туда не проскочишь…
– А если через метро? – предложил Артём.
– Метро они перережут в первую очередь.
– Мы в западне…
– Пока – в достаточно большой. И в ней есть дыры…
– Например?
– Туннель, по которому мы пришли…
Физик широко раскрыл глаза:
– Но ведь они выйдут прямиком на нас… От «объекта семь». А может, они уже там!
– Не думаю, – потёр висок Грэй. – Собаки не возьмут след. Им придётся проверять все коммуникации в радиусе десяти километров. Это долго. Даже если загнать под землю половину «охранки». А ведь внутри – есть ещё и сюрпризы… Так что минимум часов шесть в нашем распоряжении.
– Шесть часов? – пробормотал Артём. – А если кто-то другой возьмёт след?
Доктор смотрел на меня. Наверное, ждал, что я успокою физика.
– Если они придут, я их почувствую. Единственное, в чём можно не сомневаться.
Грэя ответ устроил.
– Возвращаемся назад. Уходим через подземную сеть в направлении Сокольников. Там пережидаем.
– В жилом районе?
– Именно. Главные силы полиции стянуты к Развалинам, так что в остальной Москве будет спокойнее.
Я окинула товарищей критическим взглядом. Камуфляж и бронежилеты у них – натовского образца, с голубыми ооновскими нашивками. Только у меня – под новеньким бронежилетом старая российская форма. Хорошо хоть без нашивок.
Если не нарвёмся на патруль – может и получиться. Город так наводнён людьми в униформе, что ещё трое вряд ли привлекут интерес обывателей. Правда, вид у нас достаточно замызганный. Подземные блуждания не прошли даром. Но в конце концов, такой вид и положено сейчас иметь реальным «чистильщикам».
– Всё хорошо, – заёрзал Артём. – Только как с местными?… Они-то нас пропустят?
– Если ещё не убили, может, и пропустят.
Грэй встал, отряхнул штаны. Уверенно перебросил лямки рюкзака через плечо и двинулся вниз по лестнице. Мы – следом.
Небо над Москвой пока было безмятежным. Ни «вертушек», ни «шпионов»… Только щедрое июньское солнце. И в небе, и в осколках стекла под ногами…
А седой по-прежнему маячил в окне. В той же небрежной позе. И казался равнодушным. Словно мог просидеть так хоть целый год.
Доктор ещё издали помахал рукой:
– Мы ведь не познакомились… Я – Грэй.
«Командир» легко спрыгнул с подоконника:
– Лейтенант Ерёмин, Российская армия, – шагнул навстречу и добавил: – Можно просто Влад.
Они пожали друг другу руки.
Я смогла разглядеть седого вблизи. И обнаружила ранее ускользавшее от внимания. На выгоревших погонах его куртки действительно имелось что-то вроде пары зелёных звёздочек. Лейтенант. Уже три года не существующей армии. Не существующего государства.
Доктор поймал мой взгляд и грустно улыбнулся.
Мы вошли в дом и наконец увидели остальных. «Армия» Влада состояла из семи человек. В обтрёпанной, драной одежде. Разного возраста: от пенсионного до школьного. На некоторых – устарелые, громоздкие бронежилеты. Из оружия – только потёртые «калаши».
Телевизионщики «Вестей» не приняли бы этот пёстрый отряд даже в массовку.
– Здесь все твои люди?
– Не все, – уклончиво отозвался лейтенант.
– Надо поговорить. – Грэй кивнул на двери в другую комнату.
Разоружать нас не стали. Кроме Влада, ещё один крепкий парень с тяжеловатой челюстью последовал за мной и доктором. Физику, несмотря на его отчаянные взгляды, пришлось остаться с местной компанией. Ничего с ним не случится за эти несколько минут.
Ближайшая комната показалась лейтенанту неподходящей. Пройдя через коридор и лестничную площадку, мы оказались в соседней квартире. Здесь тоже дежурил местный. «Командир» выразительно махнул рукой, и человек с автоматом удалился без лишних вопросов.
Лейтенант сел на ящик. Грэй аналогично расположился напротив. Второй переговорщик замер у входа. Мне сесть не предлагали. Тем более, что кроме пары ящиков – другой мебели не было.
