– Мы не сможем идти быстро. У нас раненый. И дети.
Вот оно что. Артём помнил. А мы – нет. Мы рассуждали, как профессионалы. Отбрасывая второстепенное…
Я прикусила губу. Недавно мы упрекали физика за «виртанутость». А сами оказались ненамного лучше.
Переглянулась с доктором.
Да, это тоже можно назвать игрой. Всё, что делают люди, если только они вкладывают в это свою душу, – можно назвать игрой.
И всё-таки Михалыч солгал. Ведь главное для нас не порция адреналина в крови…
– Артём, нас будет только трое, – голос у меня спокойный. Будто речь о самых заурядных вещах.
– А как же остальные?
– Здесь они в безопасности.
– Да ну? А чего ж мы сами драпаем? Из такого хорошего места.
– На нас охотятся.
– А их что, пощадят?
– Оставим им часть продуктов, боеприпасов, – сказал Грэй. – И ещё это…
Достал из кармана толстую пачку «баксов», разделил пополам:
– Здесь хватит, чтобы выжить. Даже в Москве…
– Если опять начнётся «Чистый город» – это не спасёт, – вздохнул Артём.
– В ближайшие время не начнётся. Я дам пару адресов – они успеют купить хорошие документы.
Физик отвернулся к окну.
– Ты чего, Артём?
– Прав был Влад. Драпать – единственное, что хорошо у нас выходит.
– Мы остановили «зачистку»…
– На пару дней! А что будет потом?
Физик скривился и плюнул:
– Наш Король такой замечательный… Он раздаёт продукты и тёплые вещи… Ясно было, что однажды эта идиллия закончится! Можно было давно всех эвакуировать из Развалин!
– Куда?
– Куда угодно! Только об этом никто не думал. Ведь надо же иметь в Москве хорошую базу для Подполья! Людей, которым терять нечего… В любой момент готовых стать под ружьё…
– Да, – кивнул Грэй. – Только это не вся правда. А лишь часть… Куда вывезти? В лес? В тайгу? У нас нет линии фронта. Артёмчик… Во всей России то же самое. И, поверь, Москва ещё не худшее место…
– Всё равно что-то можно было сделать, – упрямо повторил физик.
Мы молчали.
Доктор неторопливо поднялся, глянул за окно. Опять присел, извлёк из кармана банку «Гиннесса». Но так и не счал открывать:
– Знаешь, Артём… В начале марта, по случаю дня рождения президента, в американском посольстве был приём. Неофициальный. Для узкого круга избранных. …Было много икры, много хорошего вина. Приятная застольная беседа… А когда наступило время десерта, все перешли в другую комнату. И посмотрели фильм… Интересный документальный фильм. Его сняли в Ростове. Лучшими цифровыми камерами. Журналистов туда до сих пор не пускают, но тот фильм снимали не журналисты. И вообще, это было скорее не кино. А отчёт о проделанной работе…
В феврале две гусаковские дивизии вошли в Ростов с севера. Ичкерийская гвардия – с юга… За неделю – всё было кончено.
Работа была проделана большая.
И теперь тульское правительство отчитывалось перед начальством.
Американский посол смотрел на экран и вздыхал: «О, это ужасно…». А когда зажёгся свет, выступил с импровизированной речью. Там были слова: «Мы не одобряем жестокости. Но правительства Московской Федерации и Республики Ичкерия могут и впредь рассчитывать на поддержку Соединённых Штатов. Особенно в деле наведения порядка. Всеми доступными методами».
Грэй замолчал.
– И что было дальше? – выдавил Артём.
– Дальше был десерт.
Лицо физика передёрнулось.
– Зачем? Зачем ты нам это рассказываешь?…
– Чингиз был там. На том приёме. Он даже пожал руку министру внутренних дел и послу Ичкерии. Поздравил их с удачным завершением спецоперации…
– И ушёл?
– Нет. Он ел яблочный пирог и улыбался… Вместе со всеми.
– И ему полез кусок в горло?
– Да. Приём завершился в девять. Но Чингиз поехал не домой, а ко мне. Попросил хороших таблеток. Чтобы забыться… И не наделать глупостей. Так и заснул. На моём диване. Но забыть не смог… Ты знаешь, Артём, – он почти не пьёт. А тогда целых три дня вливал в себя водку. Как лекарство…
– И что?
– Ничего. Оклемался.
Грэй открыл банку. Тёплое пиво брызнуло шипучей пеной. Прямо ему на рукав. Но доктор будто не заметил. И сделал неторопливый длинный глоток. Взглянул куда-то мимо нас, в шершавую бетонную стену:
– Самое обидное – это можно было предотвратить. Если бы мы знали раньше. Подполье не имело отношения к Ростовскому восстанию. Никакого. Всё началось стихийно. А когда мы узнали – было уже поздно…
– Так ничего и не сделали?
– Да, Артём, выглядит паршиво… Подполье – кучка трусов, которые лишь со стороны наблюдают за обречённым восстанием. А Чингиз – хладнокровный делец. Вместо того, чтобы мстить и героически умирать, он поздравляет палачей…
– Он мог бы выкрасть фильм. Забросить в Сеть. И показать всему миру.
– Было только два диска. Один – в личном сейфе Рыжего. Второй привезли американскому послу. Чингиз не стал красть. Он сделал копию. Там же, в посольстве…
Глаза физика округлились.
– Но почему до сих пор?…
– Потому что ещё не время. Потому что нельзя в один день исправить то, что копилось годами… Мы не сможем спасти всех, Артём. Даже если каждый день будем лезть под пули. Надо просто делать своё дело. Неделю за неделей, месяц за месяцем…
– Иногда я перестаю понимать, ради чего… – вздохнул физик.
– Ради победы.
Артём взял у доктора остаток пива. И осушил его. Одним жадным глотком. Подошёл к окну. Уже вечерело. Солнце опустилось за соседнее здание. И ветер почти стих. Верхушки бурьяна во дворе едва шевелились.
– Кажется, во всём городе нет никого, – пробормотал физик, – никого, кроме нас и полицаев. Будто Москва – город мёртвых. Огромный и давно заброшенный… Разве нам больше всех надо? Два с лишним миллиона… Мы ведь и для них стараемся! А они сейчас жрут и пялятся в телевизоры…
– Скорее всего так, – кивнул Грэй. – Но они обычные люди. Их давно к этому приучали. Сидеть у телевизоров, пока рушится страна… Пока у их детей отнимают будущее… Всё началось не три года назад. Намного раньше…
– Так и не проснутся?
– Уже просыпаются. Это звучит жестоко, Артём, но может, хорошо, что к нам пришли с бомбами и ракетами? Было бы куда страшнее, если бы многие сами не заметили, как превратились в кукол. В человеческое сырьё для гигантской безжалостной машины…
– Зачем были нужны ракеты? – пожал плечами физик. – Всё получилось бы и без них.
