Не рискуя приближаться, Бинк остановил гравис. Я – тоже.
– Вы чего? – не понял Китс.
– Да так, – буркнул Лубенчиков, – Если эта фиговина гробанётся – отсюда будет лучший вид…
Доктор засмеялся. Спрыгнул со «стрекозы» и двинулся вперёд:
– Они простояли века с начала освоения Ретана! И ещё тысячи лет – до этого!
Китс с нежностью похлопал по чёрной, уходившей вверх колонне:
– Они останутся такими, даже когда нас не будет…
– Предтечи умели строить, – хмыкнул Бинк. Но с места не двинулся.
– Не бойтесь, – поманил Китс, – Дотроньтесь и почувствуйте…
Лубенчиков опередил всех. Подбежал, коснулся опоры и испуганно отдёрнул руку:
– Тёплая.
– Всегда, – кивнул доктор, – Даже в морозы! Это удивительно – одна и та же температура. Колебания – меньше одной миллионной доли градуса!
– Уникальная штука, – согласился Васька, – В политеховскую бы общагу такие радиаторы!
– …Я полжизни их изучал, – вздохнул Китс, – А до меня это делали ещё человек пять. Весь этот холм просвечен сканнерами вдоль и поперёк. Во всех известных современной науке диапазонах.
– Здорово! Значит, теперь вы…
– Я написал диссертацию, десяток монографий и сотню статей. Но так и не приблизился к разгадке.
– Жаль, – вздохнул Васька, – Столько лет впустую…
– Ошибаетесь, – Китс улыбнулся, – В ходе исследований мы разработали совершенно новую модель археологического сканнера. И сделали пару важных открытий. Они не тянут на сенсацию. Но в настоящей науке сенсации бывают редко…
Доктор сказал чистую правду. Уж я-то знал.
Только реальное чудо было перед нами. И над нами. Запрокинув голову, я рассматривал матовую поверхность гигантского шара. До неё метров двадцать – высота земного семиэтажного здания.
– Китс, как вы думаете – что там внутри?
– Это никому не известно. Шары не поддаются исследованию. Можно только строить гипотезы.
– И у вас они есть?
– У меня? Не больше, чем догадки. Я не люблю беспочвенных спекуляций…
– А хоть какая-то зацепка?
– Мой юный друг… Чтобы ознакомиться со всей литературой на эту тему понадобится не один год. Только я думаю, оно того не стоит…
– Это правда, – кивнул Бинк, – Я тоже увлекался. Когда был моложе… Писанина для куцелопов. Любимая тема желтой прессы…
– Слушайте, – спохватился Лубенчиков, – Я не понимаю…
В волнении, он обежал вокруг колонны. Глянул по сторонам, опять вверх.
– Что? – забеспоился Бинк.
– Если эти Шары так… так знамениты – почему Ретан до сих пор не купается в деньгах?! Туристы, киношники… Это ж золотое дно!!!
– Ага, – ухмыльнулся Бинк, – И первый, кого осенило – такой гений как ты.
– Ну, я не совсем…
– Совсем не! Артефакты Предтеч есть на девяти планетах. И Ретан – самая удалённая от галактических трасс. С самыми неустойчивыми гипер-потоками. Чтобы увидеть Шары – туристам незачем переться за тридевять миров. Вполне можно слетать на Ги-Лахр-4. Или на Этрил-2…
– Я не согласен, – вмешался доктор, – Многие ретанские артефакты уникальны. Пусть и не так зрелищны… Кстати, наши Шары – раза в три крупнее. Нам не хватает инфрастуктуры, сервиса. Но это поправимо. И если обеспечить приток инвестиций…
Мы с Бинком сочувственно переглянулись. А Илга не слушала. Она опустила веки и замерла, положив обе ладони на чёрную колонну.
Китс притих.
Тишина. Только шорох дождевых капель. Ветер в кронах деревьев…
Лубенчиков медленно ходит кругами. Наконец, у него лопается терпение:
– Илга, ну ты чего?
Я толкнул его и показал кулак.
Принцесса шевельнулась. Её ресницы дрогнули. Глаза задумчиво посмотрели на нас. И куда-то сквозь нас.
Я шагнул к ней:
– Илга… Ты что-то чувствуешь?
Она улыбнулась.
– Со мной говорят… Но пока я не понимаю слов.
Дождь усиливался. Выбираться из под Шара не хотелось.
– Может сделаем привал? – спросил я.
– Ага. Очень подходящее место, – сморщился Бинк, – Нас за километр видно…
Хоббит вернулся к своей «стрекозе». Сел за руль. Выразительно кашлянул.
– Погодите… – сказала Илга, – Ещё пару минут…
– Вы раньше имели дело с артефактами? – уточнил Китс.
Принцесса не ответила. Её ладони опять покоились на чёрном столбе.
Васька шепнул доктору:
– Она у нас вообще… того, – повертел рукой у виска, – Умная…
Бинк нетерпеливо ёрзал, косился на часы.
Тут что-то произошло. Я и сам не знаю что… Какое-то неясное чувство заставило нас поднять головы.
И оцепенеть.
Матовая поверхность Шара превратилась в зеркальную. Где-то там, далеко вверху, были мы – неразличимо крохотные фигурки. Спустя секунду, отражение изменилось. Выгнулось, дрогнуло… И фигурки стали расти. Через несколько секунд, мы уже отчётливо видели наши растерянные лица – увеличенные до гигантских размеров.
– Ой… – сказал Васька.
Такие привычные физиономии маячили над нами. Но казалось – кто-то чужой, как сквозь занавес, рассматривает нас оценивающим взглядом.
– А чтоб ему… – пробормотал Бинк. И пальцем потянулся к красной кнопке грависа. Но так и не решился её нажать.
Единственный, кто был спокоен – доктор. Безмятежная улыбка проступила на его лице:
– Удивительно… Это удивительно…
Казалось, Китс – по-настоящему счастлив.
Несколько мгновений мы стояли, затаив дыхание.
А потом всё исчезло.
Шар над нами опять был чёрно-матовым.
Илга вздрогнула, отдёрнула ладони от колонны. И ни слова не говоря, шагнула к гравису Бинка. Начала ощупывать задний обтекатель.
– Что такое? – как в полусне выдавил хоббит.
– Это самое… – сказала она и ударила по обтекателю рукояткой «глушака». На гранитную площадку отвалился маленький тёмный комочек. Я успел разглядеть нечто вроде небольшого насекомого. В следующий миг, Илга припечатала его каблуком. Слабо хрустнуло. Тёмный комочек выскользнул из под илгиной подошвы и попытался взлететь. Мы с Васькой не дали.
Вторая находка была под сиденьем моего грависа. Такой же летающий «жук». Совместными усилиями мы размазали его по камню.
– Дьявол… – хрипло буркнул хоббит, – Надеюсь, это всё?
– Да, – кивнула Илга, – Теперь, да.
