– Да, – грустно говорит женщина-девушка, неизвестная-Кэт, – ты знаешь несколько имен, но разве это дает тебе Власть?
– Нет, конечно, нет. – Хранитель вежлив, не более. – Имена – их множество: Хелгин, Хэлль, Хекет, Геката, Кали, иных я не знаю, под тысячью солнц незнакомых миров они звучат по-разному, а три ваших аспекта так не похожи даже в единой сущности. Позвольте, я буду называть вас привычным мне именем? Кали?
– Кэт – сейчас и здесь.
– Как угодно, Госпожа. Остановитесь.
– Нет, Махарадж.
– Я не позволю. – Старик почему-то посмотрел на замершего вне границы Ключника. – Вы уничтожите мир.
– Нет, Махарадж.
– Ведь это не воля богов, всех богов.
– Нет, Махарадж.
– И что, Госпожа?
Кэт непреклонна:
– Нет, Махарадж.
Старик опустил лицо в ладони, вздохнул, поднял глаза и легонько хлопнул.
Тут же, рядом и невыносимо далеко, медленно, вне подернутой дымкой сферы, время начинает течь по-другому, из-за складок местности к пяти странникам устремляются стриженные наголо бойцы в желтых одеяниях. Их движения замедленны, размыты и смазаны, как и движения мгновенно, в том, их измерении разворачивающегося отряда Ключника. А девушка и старик, как в театре, безучастно наблюдают за вспыхнувшей битвой. Послушников в желтом вчетверо больше, чем гостей Города Солнца, но они безоружны и некоторые из них сразу падают – Рахан, не стесняясь, пользуется огнестрельным оружием, да и Брат тоже, но он, кажется, промахивается. А потом линия бойцов преодолевает короткое расстояние, и люди сталкиваются в рукопашной. И в тот же миг становится ясно – уровень подготовки бритоголовых монахов неизмеримо выше скромных сил пятерки. Женщина-тень все так же бесстрастна, но Кэт, реальная, трепетно вздрагивает, когда обманчиво медленно падает Ванко, потом Стерва, затем Брат и мгновением позже Рус. На ногах странным образом остается лишь Ключник. Он быстр, не так ловки и отточенны его движения, но в скорости солдат превосходит нападающих. Последних это не смущает, победа лишь дело времени. Похоже на то.
– А ты не боишься, – женщина чуть грустна, – что сейчас твои люди убивают Калкина – последнего Будду?
Старик внимательно всматривается в стремительные даже сквозь призму времени движения Ключника и качает головой:
– Нет, увы – это скорее пес, из тех, что тебе служат. – Внезапно лицо Хранителя озаряет печать понимания: – Твой возлюбленный! Твой брат! Воплощение Фенрира! Цербер порвал Цепь! О, великие Силы!
А лицо Кэт перечеркивает болезненная гримаса:
– Прости, Хранитель.
– За что?
– Ты еще не чувствуешь… Если бы ты меня не пробудил, они до сих пор плутали бы в неведении. Поверь, я их не звала, они чувствуют мое присутствие и идут.
– Кто, Госпожа?..
Пространство наполняется звенящей напряженностью, как потрескивающая стена могучей плотины за мгновение до того, как лопнут вековые скрепы, отдав мир во власть стихии.
– Стигийские псы.
Из ниоткуда, презрев законы мироздания, с противным скрежетом камня по стеклу возникают черные поджарые тени. Змеиные усмешки на узких мордах, частокол острых клыков, источающих ядовитую слюну, тонкие лапы, широкогрудые тела и извивающиеся петлями хвосты. Свора. Кто сказал, что их сотни? Их семь – просто бестии умеют быть одновременно в нескольких местах. Сейчас они счастливы – после многих годов разлуки вновь обрели свою Хозяйку, но что это, она в опасности? Опечалена? Ничтожные смертные атакуют… атакуют… собрата? Отца?! Псы заканчивают с послушниками быстрее, чем Хранитель успевает смахнуть со лба бисеринку пота. И уже все поле, ущелье Ярлу, Долина Эдельвейсов, устлано желтыми телами в ярких красных мазках. А псы, все семь, идут к Кэт, не обращая внимания на призрачную сферу, идут, ластятся, по-щенячьи виляя хвостами.
– Это конец, Хранитель? – Женщина-девушка печально треплет костяные наросты на головах послушно склонившихся тварей. – Теперь глупо говорить о равновесии? И нет смысла отступать?
– Пожалуй, да… – печально вздыхает Махарадж, – это конец.
– Прости, старик, я не хотела. Такой ценой… Зря ты пытался нас остановить.
Хранитель молчит. Кэт ласково отсылает собак:
– Прочь, и больше не смейте меня искать.
Псы, обиженно скуля, так, что содрогаются горы, медленно тают в пространстве. Уходят. Уходит и Кэт, покидая пределы сферы. У самой границы она замирает и оборачивается:
– Хранитель, если что-то случится с миром, я буду плакать о его судьбе.
Махарадж молчит. Слезы катятся из его глаз. Он плачет о ней.
А Ключник, пошатываясь и не понимая происходящего, смотрит, как из-под мутного непрозрачного купола показывается Кэт, прежняя, задумчивая и грустная. Сфера тает, меняя очертания, пропадает, растворяясь в воздухе, и снова в центре нелепого сооружения из каменных башенок, окруженного невысокой оградой, виден громадный, почти белый валун. А рядом, тяжело прислонившись к камню, стоит, опустив плечи, уставший, жалкий старик.
Хранитель останется здесь навсегда – даже в более поздних преданиях будут встречаться упоминания о странном отшельнике, живущем у белого камня среди разноцветных скал. Будут рассказывать, что старик существует с рождения нового мира, но сам он ни словом не подтвердит и не опровергнет эти предположения – предпочтет оставаться немым.
– Пойдем, – Кэт приблизилась к Ключнику и провела ладонью по часто вздымающейся груди, – они должны быть живы.
Действительно, хоть и бездвижные, соратники Рахана просто были без сознания. Больше всех досталось Русу – несколько переломов и сильно разбитое лицо. Ванко со Стервой пощадили – они без повреждений, а Брат, тот вообще уже пришел в себя. Он точно видел псов в действии и сейчас находился в подавленном состоянии. Как зомби, со стеклянными глазами он приподнял бесчувственное тело Стервы и поплелся за бережно несущим Руса Раханом. Кэт подошла к Ванко и тихонько потрясла его за плечо. Мальчик встряхнулся, словно пробуждаясь от глубокого сна, встал и, держа девушку за руку, последовал за печальной процессией.
Отряд остановился на берегу живописного Аккемского озера в маленькой избе-зимовье. Брат опустил тело Стервы на жесткие тесные нары и на ватных ногах вышел наружу. Там он повернулся лицом к священным пикам Белухи и упал на колени. Через некоторое время из избушки вышли Рахан с Кэт.
– Они пришли в себя, – сообщил Рахан проповеднику, – пусть полежат, монахи били по нервным окончаниям.
Брат не отреагировал – он плакал. Ключник постоял в нерешительности и опустился рядом на жухлую траву, Кэт прошла чуть вперед, к берегу, и повернулась лицом к горе. Молчание затянулось.
– Знаешь, – Брат по-детски всхлипнул, все также глядя в никуда, – историю о месте под названием Мегиддо?
