Я люблю двенадцатый калибр! Ей-богу! Засада выдает неровный залп, но это в узком пространстве проулка меж домами звучит величественно! Это впечатляет! И очень радует то, что Саша не попал по первым, бежавшим за мной, потому его дадан достался серединке шеренги. Взял он низко, получилось по ногам скорее, но один повалился с разбегу, трем досталось слабее, но они тут же скисли – четверо из восьми! Да ему цены нет! Крайний к лоджии горец неожиданно швыряет в стекло свою дубинку и под звон сыплющихся в лоджию стекол пытается туда забраться. Опа, а жена у Сан Саныча бой-баба! Храбрец отлетает от лоджии и шмякается об асфальт затылком так славно, что треск стоит – морда у него расквашена выстрелом из второго ствола «хауды» в упор.
К моему удивлению, обрез выдергивается из-под куртки легко, я даже не зацепился мушкой и рукояткой. Целиться некогда, надо обращать противника в бегство. И я луплю по оппонентам тремя бабахами подряд. Эхо и от Приблуды неплохо звучит. Храбрецы, вереща что-то, несутся обратно – кто может. Я, похоже, промазал всеми тремя патронами, зато Саша успевает высунуться и еще раз бахнуть в спины улепетывающим и одного задевает очень качественно. Тот, кому не повезло, шлепается как подкошенный. Раненые орут со страшной силой – а, это мертвяк нашел себе забаву и сейчас насел на одного из уползающих от него подранков.
Итак, шли ребятки бить меня, а нашли себе полную приключений жизнь. Ну как пожелали, так и получили. Один лежит почти не шевелясь. Другого дерет мертвяк, еще трое со всех сил култыхают к общаге, густо брызгая кровищей. Тот, который получил в морду пластиковую пулю, вяло возит руками по земле… Поспешно заряжаю Приблуду, отстегиваю приклад. Саша выпрыгивает из лоджии и быстро идет к машине – ружье он, видно, матери оставил. Не бежим, но идем скорым шагом. Так, теперь он за руль, а я обратно – мы все выходим из подъезда и двигаем ему навстречу. Он объедет квартал и подберет нас в точке, удаленной от общаги. Это мы обговорили за те двадцать минут тренировки.
Автомобиль трогается, дорога тут пустая, и Саша мигом скрывается из поля зрения. Мне назад, к беженцам.
Чуть не спотыкаюсь об Оганова. Он пришел в себя и, как может, долбит по голове сбитого вторым Сашиным выстрелом парня куском асфальта. Руки слушаются плохо, удары получаются слабые. Тогда он бросает ком асфальта и, со стоном переместившись чуть дальше, подбирает брошенную полуметровую арматурину. Дальше мне становится тошно – он, наваливаясь всем весом, впихивает конец арматурины в глазницу недобитого азербайджанца. Получается не очень ловко, парень лежит ничком, а Оганов после избиения чуть жив…
– Брось его! Они сейчас вернутся, – пытаюсь схватить мстителя за шкирку и тащить за собой, в конце концов, в «логане» большой салон. Он неожиданно ловко отмахивается арматурой и тяпает мне по голени. Уй, больно-то как! Отскакиваю, а он опять начинает пихать в расковырянную уже глазницу железяку. Да ну тебя к черту, мстительный дурень!
Он поднимает голову, и я удивляюсь яростной ненависти на окровавленной бледно-смуглой физиономии.
– Нэ мэшай, ему мозыг надо праткнут! Аны тут своей кровьу захлэбнутса!
Озираюсь – за многими окнами бледные человеческие лица. Все смотрят. Никто не вышел.
Ладно, не до твоих тут речей – сейчас парни из махалли перегруппируются, соберут толпень человек в пятьдесят, да еще оружных, и мне не уйти. И остальным тоже. А нам как раз надо уйти. Не корчили бы из себя горные орлы властителей вселенной, все были бы целы и живы. На фига вот это было? На фига? Гордость чесалась?
Две женщины, парень и куча почему-то багажа уже у подъезда. Не было же кучи, всего-то пара сумок… и еще пара сумок… и мой рюкзак! И вот она – куча. И коробка этого компутерщика тут же! Ладно, отходим, отходим быстрее. Ружье у Дарьи Ивановны. Обрез? Обрез с собой. Насколько позволяет весь этот бродячий цирк, двигаемся к точке рандеву. Медленно-то как! Что-то изменилось – не могу понять что… А! Пуделек не гавкает. Последнее время это было фоном для всей жизни – визгливый лай. Теперь эта мелочь семенит рядом, пытается что-то нюхать, но поводок тянет неотвратимо. Черт, времени столько прошло, а мы еще и до половины дома не добрались. Быстрее! Быстрее!
Уже легче – помойка нас закрыла. Оборачиваюсь – проезд вдоль дома пустой. Там, где мы устроили засаду, сыплются стекла, орут и стреляют. Но орут невоинственно, скорее испуганно. Вообще-то по тактике они бы должны группу с другой стороны дома отправить – в обход, нам в тыл… Тут радуюсь, что мы уже за помойкой – из-за угла дома выкатывается группа голов в пятнадцать сторонников лозунга «Кито нэ с намы – тот пад намы!» и шустрым галопом несется туда, откуда мы явились только что.
Успеваю перехватить у Дарьи Ивановны ружье – нас не заметили – Аллах в помочь! Бегите, ребята, вы еще успеете захватить мир! Удачи, Брейны и Пинки
[9]
, старайтесь! С такими боевыми навыками, гопота деревенская, вы тут много наворочаете.
Наша вторая спутница на грани обморока. Парень тоже чуть жив. Ну да, настоящий компьютерщик. В «Линейке» небось паладин или героический эльф, рубит врагов в капусту направо-налево, а тут веселуха куда как веселее… Кровь-то, наверное, вживую впервые видел. Но рассиживаться нам некогда – сейчас «иерои» возьмут штурмом пустую квартиру и рассыплются по окрестностям. Двигаем дальше, но пройти далеко не успеваем – Саша, сверкая свежеободранным боком «логана», осаживает железного коня рядом. Погрузка и посадка носит такой же истерический характер, как и загрузка продуктов ночью, но только это уже крупногабаритно. В итоге багажник забит под завязку, а пассажиров на заднем сиденье не видно под горой вещей. Трогаемся задом, потом Саша не без изящества разворачивается на пятачке, и, пропрыгав по ямам внутриквартальных дорожек, выскакиваем на Дунайский. Почти выскакиваем, потому что тут нам на капот кидается та самая «мисс Совершенство», но уже с квадратными от ужаса глазами. Машина суется носом – тормозит Саша от души. Деваха явно утратила способность изъясняться членораздельно, от ее высокомерия и следа не осталось. Как и от курточки. Тычет пальцами в сторону ближайшего подъезда и дергает дверцу с моей стороны. А, вон в чем дело – зомбак. У, да не один, еще двое сзади. И шустрые, заразы. Бегом бегут. Ничего не остается, как открыть дверцу и получить на коленки эту дуреху. Саша неодобрительно смотрит на помятый капот. Птичка-невеличка толстожопая. Однако едем. В центр машин идет мало. А вот из центра прут потоком. Это особенно заметно на путепроводе. Но нам как раз практически в центр. Руки перестают трястись, но заряжать магазин, как собирался, невозможно. Девка вроде б и не высокая, не крупная, а придавила серьезно. И колотит ее…
Прошу Сашу ехать помедленнее – нам торопиться некуда, а посмотреть, что творится, – очень важно. Признаки все больше не то что плохие – омерзительные. Сразу видно не меньше десятка дымных столбов. В городе пожары, и их некому тушить. Милиция на улицах есть, но ведет она себя как-то странно. В двух местах попадаются патрули сопляков, на которых форма сидит как на корове седло, – военнослужащие срочной службы из «голубой дивизии». Никакого оружия не вижу, зато у них есть противогазные сумки и дубинки. И совершенно растерянный вид. Прэлэстно! На перекрестке с улицей Орджоникидзе, косо завалившись рылом с мостовой, стоит патрульная девятка с настежь распахнутыми дверцами – никого рядом. Не помню, чтобы менты вот так бросали машины. Зато есть зомби. Не так чтоб много, но глаз их уже выхватывает быстро – и количество их ужасает. Здесь, в Московском районе новостройки, места много, можно удрать. А вот если в старом городе их столько же, то совсем худо. Чем ближе к центру, тем больше зомбаков! И мне кажется, они двигаются вместе с нами в центр города. Людей мало, куда меньше, чем мертвецов. Автомобили только напоминают мирное время, да и то постоянно попадаются мятые и брошенные тачки, которые грубо спихнуты с дороги. И на дороге то и дело битое стекло, желтые и красные куски поворотников и стопов и очень характерные участки – с пластиковым крошевом и слоем грязи, который ссыпается с брюха машины при ударе. Аварий было много, и дорогу никто не убирал.
