– Когда ты просил меня проводить вас вдоль реки, ты говорил, что вам нужно увидеть посланца, – сказал Ян. – Как же теперь понимать твои слова, если его убили в Аукмере! Он что же, пошел домой пешком как ни в чем не бывало?
– Пойти он, конечно, не мог. Ниже по реке от твоего дома есть заброшенное воеводское кладбище. Там в войну хоронили неопознанных убитых и умерших от ран и болезней, в том числе и северян. На это кладбище и отвезли убитого посланца, закопали где-нибудь на окраине в бурьяне. Туда я и просил тебя нас проводить. Понимаю, у тебя сейчас, конечно, много своих забот, но сегодня вечером, когда ты рассказывал о своих родителях, я решил еще раз предложить тебе стать нашим проводником, хотя бы на время. Я могу предложить тебе шанс, которого у тебя в жизни никогда не будет, и для этого нужны лишь твои вера и мужество. Попытайся поверить тому, что я тебе сейчас скажу, – продолжал друид. – Нас учат с детства ремеслам, о которых ты и не слыхивал, да ты уже успел в этом убедиться. Среди них есть и особые искусства, доступные не каждому друиду или волхву. А в их числе есть те, которые используются только в особых случаях или при крайней нужде. Мы здесь, у тебя, – это и есть тот случай крайней нужды, когда ни время, ни обстоятельства не позволяют обойтись привычными средствами. Истинная цель нашего похода – найти посланца и узнать от него все о Пилигриме Камероне, и самое главное – что у него могло быть общего с нашим врагом. Выслушай! – резко остановил друид удивленное восклицание Яна. – Мы, друиды, владеем умением вызывать из страны мертвых, это искусство древнее и небезопасное даже для Посвященных. Нам нужно вызвать Посланца и добиться у него ответа. Конечно, если он еще не ушел далеко… – задумчиво добавил Травник.
Ян потрясенно молчал. Он вдруг понял, что его не обманывает этот странный седой человек, который по возрасту годится ему в старшие братья. Но на такие темы с ним еще никто не говорил ни разу в жизни…
– В уплату за твои труды мы можем спросить о твоих родителях, если, конечно, они там, где ты думаешь. Может быть, удастся узнать, что с ними случилось…
– Кто на земле может сказать об этом? – горестно проговорил Ян.
– На свете, безусловно, кто-то об этом знает, хотя бы те, кто в этом повинен, – ответил Травник. – Но мы спросим не у земных хозяев. Этот Привратник хорошо осведомлен о делах в своей епархии. Мне кажется, что он уже ждет нас. Вот только Камерона он для нас отыскать не сможет, это даже ему неподвластно, потому что друиды – не обычные люди. Их высота глубже, глубина же выше, чем у других, так мне это видится. Ну, что ты на это скажешь, Ян Коростель?
– Думаю, пока я не могу тебе ответить, – тихо сказал Ян.
Травник понимающе кивнул.
– Вы уходите завтра, вот утром я и скажу, – пробормотал Коростель и испытующе взглянул на друида. На душе у него было тяжело, как в воздухе перед темной грозой. – А ты можешь мне ответить на один вопрос, только честно?
– Отвечу, Ян, отвечу честно на любой твой вопрос! – сказал Травник.
– Хорошо!
Ян, казалось, собрался с духом, но почему-то никак не мог высказать то, что накипело в душе, что он ощущал внутренним, каким-то звериным чутьем, о существовании которого у себя он уже начал подзабывать за недолгое время мирной жизни со своим домом и огородом.
– Мне кажется, Травник, я тебе нужен не только как проводник. Ты бы не стал возиться со мной, рассказывать столько всего. Ты узнал у меня все, что хотел, и вы бы уже давно ушли.
Ян твердо смотрел в глаза друиду, удивленно прищурившемуся и даже почесавшему затылок от неожиданного вопроса.
– А ты, оказывается, не так прост, как кажешься на первый взгляд! Ну что ж, отвечу тебе, и думаю, ты меня поймешь.
Травник взял в руку веточку сирени и задумчиво повертел ее в пальцах. Маленькие листья тут же расправились в его руке, словно отогрелись в тепле. Шевельнулась сморщенная кисточка будущих цветов, и зеленый прутик потянулся к лицу друида. Тот погладил его, как гладят пушистого зверька, отпустил ветку и обернулся к Коростелю.
– Ты действительно нужен нам, Ян, и не только как проводник. Тебе оставил свой последний земной дар тот, кто открыл мне этот мир с его истинных сторон, поведал о секретах и тайнах песчинок и водяных капель, научил видеть великое в малом. Он всегда был и останется моим учителем. Он никогда ничего не делал просто так, и этот ржавый ключ на деле может оказаться чем угодно!
Друид поперхнулся и сильно закашлялся. Коростель что есть силы огрел его по спине, и друид благодарно закивал, силясь восстановить дыхание.
– Поверь, он оставил его не просто так, что-то за этим обязательно кроется. Пока я этого не знаю, но мне почему-то очень не хочется отпускать его далеко от себя. Он твой, ведь Камерон оставил его именно тебе, и этого я тоже не могу понять. Знаю лишь одно: мой учитель очень редко ошибался, и к тому же очень может быть, что у него просто не было другого выхода или другого выбора.
Я не знаю пока, кто его убил, но здесь мне по крайней мере все ясно – их нужно найти и покарать. Кто бы они ни были. Если ты сможешь мне в этом помочь, я попытаюсь узнать, что стало с твоими родителями. Откровенно говоря, я не могу понять вот что. Из восточных земель полян в сторону Аукмера есть гораздо более короткие и прямые пути, – как торные, так и потаенные. Что делал Камерон в этих краях, как он очутился у твоего дома на мертвом коне – над этим я весь день ломаю голову.
Друид махнул рукой и стал похож на раздраженного мастерового, у которого работа не клеится с самого утра и не на ком сорвать досаду.
– Да и не единственная это загадка. Он успел тебе сказать, что узнал оружие… И эта его записка…
Они помолчали. Слышно было, как ночной ветер шуршит в кронах деревьев, ходит за забором, пересчитывая плохо приколоченные доски. Завтра обещался трудный день.
Так же молча они вошли в дом, зажгли свечи и оставили ветер снаружи шелестеть и хлопать ставнями. По ночам семена не зреют, и утро, как всегда, должно было все взять на себя.
ГЛАВА 6
ХОЗЯИН КЛАДБИЩА
Не прошло и месяца, как Ян Коростель возвратился с войны, и вот уже вновь собирался покидать родные места. Сбегал в деревню, договорился с соседями приглядеть за огородом и своим неважнецким хозяйством, попрощался с домом. После разговора с Травником Ян долго не мог заснуть, ворочался с боку на бок. Впервые после всей этой истории он почувствовал настоящий страх: не страх смерти или чего-то другого, страшного и неведомого, а темное, бездонное чувство гнетущего ожидания и какой-то обреченности перед будущим. Ян понял для себя непредсказуемость завтрашнего дня, который придет в любом случае, неумолимо и независимо от его бессонницы, и он скользнет в него, так и не готовый принять решение, бессильный, опустошенный необходимостью выбирать одну из миллионов своих возможных жизней. В каждой из них, однако, было место для его дома, огорода, реки, его берега, его неба, которые не нужно выбирать снова, которые есть с ним и так.
