Он критически осмотрел свое забрызганное грязью тучное тельце и решительно заявил:
– Пока я не отчищусь, никуда не пойду.
– И сколько тебе потребно времени? – спросил терпеливый друид.
– Сколько бы ни понадобилось! – сварливо ответила кукла. – Солнце уже припекает, через полчаса я покроюсь сплошной коркой песка и грязи, а этого я никак не могу себе позволить. Можешь идти вперед, я тебя мигом догоню.
– Хорошо, – согласился Лисовин. – Только не сворачивай с тропинки и шевели лапами побыстрей.
– У меня, между прочим, не лапы, а ноги, – заметил Гвинпин. – Не успеешь оглянуться, я тебя уже догоню.
– Береги краску на боках, – на прощание посоветовал друид. Он повернулся и быстро зашагал вдоль тропы, через минуту уже скрывшись между березами. Гвинпин сорвал большой пук травы, выжал воду и принялся тщательно чиститься. Через некоторое время он уже блестел, как свежевыкрашенная игрушка на столе у расторопного ремесленника. Внимательно глядя под ноги, он двинулся по тропинке, осторожно обходя лужи и влажную грязь. Спину изрядно пригревало, и потихонечку настроение его стало подниматься. Гвинпин даже забурчал под нос фривольный мотивчик, который он слышал и запомнил на игрищах в одной деревеньке. Смысла слов кукла, естественно, не понимала и поэтому в скором времени уже распевала песенку во все горло, являя собой весьма странное зрелище в дивном весеннем лесу.
Однако куда более странную и уж совсем неожиданную картину Гвинпин увидел в березовой роще, куда свернула его тропинка. Посреди большой пронизанной светом поляны стояла крепко сколоченная деревянная сцена, ее настил состоял из широких сучковатых досок. В углу сцены возвышалась раздвижная ширма, по бокам которой были перегородки, за которыми обычно скрываются актеры, отыгравшие свои слова. Что за бродячий театрик тут обосновался, откуда он взялся в насквозь промокшем зеленом лесу – все это представлялось Гвинпину большой и увлекательной загадкой. Но еще более его удивило то, что перед сценой было врыто в землю несколько рядов длинных скамеек, очевидно, для зрителей, причем это было сделано давно – столбики скамеек утопали в густой мокрой траве. На лавках чинно сидели зрители, и в самом последнем ряду сидел Лисовин. Гвинпин, не отличавшийся особенной остротой зрения, заковылял поближе и с изумлением обнаружил, что перед сценой расселись все остальные известные ему друиды из отряда Травника, с которыми они уже несколько дней как разминулись. Сам Травник, Книгочей и Снегирь сидели в первом ряду, сбоку Молчун острым ножом с рукоятью из оленьего копытца строгал ореховый прут. Чуть сзади примостились Збышек и Ян по прозвищу Коростель, они оживленно болтали. Все, обернувшись разом, поприветствовали куклу жестами и тихими восклицаниями, а Лисовин молча указал Гвинпину на место рядом с ним.
Ошеломленный Гвин опустился на лавку с разинутым клювом. Сидящие вокруг, казалось, совершенно не ощущали всей искусственности, неестественной наигранности обстановки, никто их с Лисовином не спрашивал, где они пропадали столько времени и откуда тут взялись. Лисовин тоже спокойно смотрел прямо перед собой на сцену. Придя в себя, Гвинпин отчаянно отмахнулся от невесть зачем приставшего к нему огромного слепня и осторожно потряс приятеля за плечо. Лисовин, не оборачиваясь, приложил палец к губам и кивнул, указывая на сцену. Гвинпин повернул голову.
Из-за перегородки вышла кукла, такая же деревянная, как Гвиннеус, только человеческого обличья. Она была одета в расфуфыренный костюмчик с оборками, манжетами и большими круглыми пуговицами. Лицо куклы было выкрашено в белый цвет и имело печальное выражение. Голос ее, однако, был бодрый и энергичный, только более тонок по сравнению с Гвином; руки, ноги и голова вертелись на шарнирах, и при этом двигалась кукла весьма ловко. С собой она вынесла некое подобие дудочки, только больше, массивнее, и выкрашена она была в непривычный для подобных инструментов черный цвет. Кукла сильно дунула в отверстие, как это делают заядлые и опытные курильщики, прочищая любимую трубку. У этой гигантской дуды было слегка выщербленное, точно обкусанное, кольцо на кончике. Кукла на секунду задумалась, артистически закатила глаза и извлекла из дуды высокий и протяжный звук. Друиды молча и внимательно наблюдали за ней. Гвинпин озадаченно поерзал на лавке, переводя взгляд со сцены на друидов и обратно. Он по-прежнему совершенно не понимал смысла всего происходящего, и никто не хотел ему ничего объяснять. Он попытался ущипнуть себя за круглый бок, но крылышко бессильно скользнуло по гладкой поверхности деревянного бедра, к тому же он запоздало вспомнил, что, наверное, абсолютно не чувствует боли. Чертыхнувшись про себя, он опять уставился на сцену, внутренне морщась от заунывной мелодии, которую выводил грустный клоун.
Между тем кукла завершила музыкальные упражнения, отложила массивную дудочку и медленно обвела лукавым взором друидов. Затем быстро, на цыпочках, с деревянным дроботом кукла перебежала на край сцены и угодливо склонилась перед зрителями, одновременно сделав рукой изящный приглашающий жест. Побалансировав некоторое время на барьерчике, окаймляющем помост, кукла открыла неожиданно огромный рот с размалеванными алой краской губами. Перед своей музыкальной увертюрой клоун что-то лопотал на непонятном языке тонким дискантом, теперь же он заговорил удивительно глубоким и сочным басом, невесть откуда взявшимся в этом хилом тельце.
– Прошу простить, почтеннейшая публика, за маленькую задержку нашего представления, артисты наряжались, музыканты настраивались, да и где, если подумать, нынче начинают вовремя?! Вы, кстати, тоже хороши, могли и предупредить хотя бы за неделю, мы бы тогда хоть пару раз перелистнули репертуар, заглянули, так сказать, в текст. Но что уж теперь говорить, не ровен час, опять хлынет этот проклятый дождь, а он смывает нам весь грим. Устраивайтесь поудобнее, лавки уже просохли, и мы покажем вам наше скромное представление.
Кукла с чувством высморкалась за перегородку, повернулась, выдержав приличествующую моменту паузу. Затем шаркнула ножкой и трагическим голосом произнесла:
– Сейчас вы увидите старинную легенду северных народов об отце-короле и его двух незадачливых сыновьях, старшем и младшем. Сии достославные рыцари жили в прошлые времена, и о деяниях их ныне известно от морских скальдов, что и поныне путешествуют по холодным гремящим морям под парусами, и попутные ветра всегда дуют им в спину.
– А злодеи и колдуны найдутся? – громко выкрикнул Молчун, и Гвинпин от неожиданности так и подскочил на своей лавке. Молчун, немой, чокнутый, тихо помешанный Молчун заговорил, и никто из друидов даже бровью не повел, будто все это так и должно быть. Видимо, предстоит увидеть еще немало удивительных вещей, решил Гвин, и это странное представление – еще только начало. Гвинпин на всякий случай отодвинулся от слегка задремавшего Лисовина и приготовился смотреть во все глаза, все слушать и все запоминать.
Раздался мелодичный серебристый звон колокольцев, и на сцену из-за ширмы вышла высокая кукла в короне и мантии, изображающая, по всей видимости, короля. Она обвела всех присутствующих величественным взором и холодно взглянула на клоуна. Тот скрестил руки, отвесил зрителям торопливый поклон и семенящей походкой выбежал за перегородку. Впрочем, через минуту его физиономия опять появилась в отверстии ширмы, так как на нем, как оказалось, лежало нелегкое бремя повествователя.
