– Что тебе надо, смертный? – зорз, наконец, заговорил. При этом его губы почти не шевелились, и казалось, что он чревовещает.
Коростель не ответил, напряженно глядя на руки Старика. Длинные пальцы зорза были сплетены между собой, и только безымянный палец на правой руке тихо и нервно подрагивал.
– Чего тебе нужно, человек? – повторил Старик. В голосе его не было ни одной нотки нетерпения, просто сторожевой пес задал вопрос и не получил ответа, поэтому нужно спросить еще раз. Может быть, в последний.
Ян поднял голову.
– Пятеро птенцов в гнезде у сороки-белобоки, – озорно прошептал Коростель, не отводя взора от холодных глаз зорза. – Четверо наелись и спать улеглись, а пятый прыгает – оттого что сикать хочет!
– Ты что, больной? – поднял брови Старик. – Шутки мне тут шутить будешь?
– Он не больной, – раздался свистящий голос у него за спиной. – Он просто сумасшедший.
Позади Старика стоял другой зорз. «Колдун» – вспомнил Коростель. «По-моему, так его звали».
Колдун тоже его знал. Он властным жестом отстранил Старика и шагнул к Яну.
– У тебя хорошая память, одинокий хуторянин. У меня – тоже. Однажды мы воспользовались твоим гостеприимством. Теперь – твоя очередь. Ты пришел к Птицелову?
– Может быть, – согласился Коростель. – У вас в плену – мой друг. Я должен его увидеть. Все остальное – потом.
– Откуда ты знаешь, что у нас – тот, о ком ты говоришь? – высокомерно спросил Старик.
– Я видел сон, – ответил Ян Коростель и неожиданно увидел в глазах зорза мелькнувший страх. Была – не была, решил он, нужно идти напролом. А потом буду думать, правильно ли это было. И он пошел вперед, не зная, что будет, если зорзы не уступят ему дорогу.
Они расступились. Старик – с оторопью, Колдун – с удивлением. Удивлением кошки, к которой пришла в гости мышь и выговаривает ей за домашний беспорядок. А Ян уже шел вперед, интуитивно сворачивая и ожидая, что сейчас его остановят, вернут. А, может, просто вонзят в спину что-нибудь острое, что уже и ядом не нужно смазывать – яд был словно растворен здесь в воздухе, и, может быть, поэтому ему с каждой минутой становилось труднее дышать. Это сон, твердил себе Коростель, это всего только сон, и задохнувшись здесь, я буду жить наяву, где-то там – на поверхности слов. Потому что все, чем он вооружен сейчас, – это только слова, одни лишь слова, и только. Но перед ним открылась дверь, и он пошел на свет.
Роль освещения тут играли тусклые пятна свечей и масляного фонаря, цедящего свет вполсилы над большим железным столом. Смотреть на него Коростель заставить себя не смог, понимая, что там может лежать. Впрочем, в комнате царила спасительная полутьма, но было достаточно светло, чтобы Ян увидел Снегиря. Связанный друид сидел на стуле, прислонившись спиной к стене напротив дверей, в которых замер Ян.
– Вот твой друг, Ян Коростель, – сказал стоящий позади Колдун и с силой толкнул его плечом. Ян влетел в комнату и, с трудом удержавшись на ногах, чуть не сшиб стоящие рядом со стулом Снегиря на высокой резной деревянной подставке песочные часы. Старик быстро вошел в комнату и встал сбоку от Казимира, как часовой возле походного котла с кашей. Колдун занял свое место в дверях, превратившись в статую равнодушия со скрещенными руками и полуприкрытыми глазами. Он больше ничего не сказал, и тогда Ян оглянулся на зорза, быстро подбежал к Снегирю и опустился перед ним на колени.
– Казимир! – тихо окликнул он друида. Снегирь никак не отреагировал на его голос, лишь только плотнее сжал губы и свистяще вздохнул.
– Казимир! – настойчивее зашипел Ян. – Очнись, Снегирь!
– Я слышу тебя, кто бы ты ни был, – последовал ответ. Губы друида еле шевелились, глаза же были по-прежнему прикрыты.
– Это я, Коростель, – позвал его Ян. Снегирь слегка пожевал губами, и Ян увидел, что все губы друида в темных следах от укусов.
– Это я, Янек, – вновь повторил Коростель, и Снегирь вдруг улыбнулся краешками губ.
– Вряд ли, – лаконично отозвался он.
– Почему? – удивился Ян, краем глаза украдкой следя за зорзами. Старик был неподвижен, Колдун – тоже. Они ждали, что он скажет друиду. Может, таково было указание Птицелова?
– Потому что ты не можешь здесь быть, – проговорил Снегирь и открыл глаза. Несколько мгновений он смотрел на Коростеля, потом вновь усмехнулся и покачал головой. – Просто не можешь, вот и все. Уходи.
– Но мне тоже это кажется! – Ян в отчаянии вцепился друиду в ногу. Старик издал тихий сдавленный звук, но не сдвинулся с места. – Понимаешь, Снегирь, мне кажется, что ты мне сейчас снишься.
– Тогда скорей просыпайся и чеши отсюда, – презрительно проговорил пленный друид.
Ян непонятно почему обрадовался его голосу – в нем было столько непреклонности и неприятия очередной колдовской штучки его мучителей, что Коростель даже засомневался – а сон ли это?
– Может быть, это и сон, друид, – неожиданно заговорил Колдун, – но это действительно твой приятель. У нас нет никакого желания устраивать вам тут трогательные свидания, поэтому выслушай хорошенько, бедолага, что тебе наговорит этот парень, и намотай на ус. Или что там у тебя еще осталось целого?
И он несколько раз противно хохотнул, так что Коростелю захотелось вбить ему в глотку весь его смех вместе с зубами и языком. Но он взял себя в руки и вновь тронул колено Снегиря.
– Снегирь! Ты, пожалуйста, не думай сейчас, отчего да как, а просто выслушай меня. Выслушай – и поверь. Мы на острове – Травник, Март, Эгле и я. Мы пришли за тобой, и мы знаем, чего хотят от тебя зорзы. Я не знаю, как я тут оказался, может быть, я сплю и вижу тебя во сне, и ты тоже, но ведь это ничего не меняет, верно?
Снегирь с минуту молчал. Потом задумчиво проговорил:
– Ничего не меняет, это точно. Ведь, я полагаю, устроить штурм и выкурить отсюда этих нелюдей вы не можете, верно?
– Мы не знаем, где вход сюда, – Коростель оглянулся на Колдуна, но тот только саркастически улыбался. – Но мы отыскали вход в другое место… И нашли там Патрика.
– Я знаю, – губы Снегиря плотно сжались. – И мы еще посчитаемся. Только это будет уже не во сне.
– Ты все сказал, смертный? – Старик впервые выказал нетерпение.
– Еще нет, – поспешно ответил Коростель. – Казимир! Слушай меня внимательно и постарайся понять, что я тебе скажу. Что я хочу тебе сказать, – повторил Ян с легким нажимом на слово «хочу». Помедлив, Снегирь кивнул в знак согласия.
– Можешь говорить громче, Ян, я тоже не против тебя послушать, – раздался от дверей негромкий ироничный голос, и в комнату вошел Птицелов. Он кивнул Коростелю как старому знакомому и посоветовал:
– Возьми стул, парень, в ногах, как говорится, правды нет.
Ян окинул взглядом комнату и схватил стоящую рядом табуретку, всю заляпанную разноцветными пятнами красок. Все это время Снегирь внимательно наблюдал за Коростелем и несколько раз украдкой попытался дотянуться ущипнуть себя за ляжку связанной рукой.
