– Он сказал «произнеси правильно», – усмехнулся Шедув. – Не «наш», потому что он – паромщик – один. Понимаешь?
– Как же тогда, – душа была само недоумение, – как сказать правильно?
– Руби его! – крикнул Колдун воину, который стоял к старичонке ближе всех. Приказание не заставило себя ждать, но в тот миг, когда рослый чудин выхватил из ножен меч и размахнулся, из руки Шедува с коротким свистом вылетела маленькая стальная звездочка. Сюрикэн врезался воину точно в переносицу и, войдя между глаз наполовину, вышиб из пробитой головы фонтанчик ярко-красной крови. Злополучный философ в это время как раз говорил:
– Получается, не «ваш», а «твой»… Я твой?
Он укоризненно развел руками.
– Так выходит? Но ведь это невежливо! Мы с вами, почтеннейший, пока еще едва знакомы!
Что намеревался еще сообщить паромщику старичонка, так никто и не узнал. Стоящий рядом с убитым чудином невысокий сотник не сплоховал: быстро размахнувшись коротким копьем с широким плоским наконечником, он пронзил болтливую душу насквозь, и она, издав жалобный вскрик, моментально превратилась в облачко пара. Резкий порыв ветра подхватил ее, швырнул вверх, как котенка, и, кувыркая, помчал над рекой, туда, где темнела линия противоположного берега. Видимо, здесь ветра дули только в одну сторону, или так уж бедняге было предначертано.
Короткий рев, прыжок, слегка прогнувшиеся доски – и вот уже рядом с Шедувом и Книгочеем стоял паромщик. Он покосился на защитников причала и обнажил клыки, демонстрируя то ли улыбку, то ли ярость.
– Он произнес заветное слово – «ятвой», – рыкнул он. – После этого время на моем пароме всегда начинает новый виток.
Гар с хрустом потянулся, обвел ряды воинов холодным хищным взглядом и демонстративно, по-собачьи почесался ногой, выказав невероятную гибкость членов и не меньшее презрение к противнику.
– Зачем вы здесь, люди и смертные? – спросил Гар, проницательно выделив в толпе зорзов. – Вы уже напали на меня, а Привратники этого не простят. Хотите драться?
– Можно и без драки, – предложил Колдун. – Если ты перевезешь нас на тот берег! Мы хорошо заплатим. К тому же, ты сможешь нас забрать на обратном пути, и тогда твоя плата утроится.
– И, кстати, мы теперь будем здесь бывать часто, – заметил Лекарь, скользнув по Книгочею ненавидящим взглядом. – В твоих интересах, чтобы мы пользовались только твоей лодочкой, перевозчик.
– Людей на тот берег перевозить нельзя, – покачал головой Гар, обводя ряды воинов и зорзов недобрым взглядом. – Это строжайше запретили Привратники. Здесь перевозят только души. К тому же, – паромщик прищурился, – среди вас есть нелюди.
– Да ты ведь и сам из их числа, волчье сердце, – покладисто промолвил Колдун, чуть ли не подмигнув Гару. Тот в ответ только презрительно фыркнул и выразительно зевнул, обнажив два ряда мощных зубов.
– Я тут хозяин, – сухо сказал псоглав. – Думаю, что этим все сказано. А нелюди – все равно смертные, поэтому убирайтесь, пока я не вспомнил, что вы пытались наложить на меня чары.
– Мы все здесь смертные, – кротко заметил Птицелов. До этого момента он молча стоял в толпе воинов, цепко оглядывая особенности устройства парома.
– Это верно, – согласился Гар. – Вот только некоторые – больше других. Так что можете убираться туда, откуда пришли – сюда вернуться еще успеете.
– Ну, смотри, собачий сын, – мстительно проговорил Лекарь. – Твоя башка будет торчать на мачте твоего занюханного парома вместо флага, это уж будь уверен.
– Не раньше твоей, сын шакала, – зарычал паромщик. – Теперь я точно повезу тебя на тот берег, только на середине реки я не премину сбросить твою паршивую душу в огонь.
– Ты будешь биться вместе с нами, Гар? – улыбнулся Книгочей.
– Я буду биться сам за себя, – уточнил псоглав. – Если я перевезу хоть одного здравствующего на тот берег, меня прибьют Привратники и выгонят отсюда взашей. А где я еще найду себе такую тепленькую службу?
Он хохотнул, видя, как сбоку из воды выбился шальной клочок огня и тут же погас. Затем наклонился к обоим приятелям и сказал, доверительно понизив голос:
– Когда я выкупал тут место, я только за этот паром отдал четверть души!
Книгочей не выдержал и расхохотался, а Шедув тут же отбил мечом брошенный в него снизу длинный дротик.
И они встали рядом на шатком причале – отпущенник, друид и псоглав. Затем посмотрели друг на друга – и сделали шаг вперед. А за ними на волнах мерно покачивался паром, стоящий четверть широкой души.
Первую волну нападавших защитники парома отразили без потерь. На песке осталось лежать несколько раненых и убитых чудинов и ильмов, причем добрую половину записал на свой счет псоглав. Понаблюдав за Книгочеем в деле, Гар неодобрительно хмыкнул и забрал у него железный штырь. Взамен он всучил друиду отобранный у одного из мечников длинный и тяжелый клинок, хорошо сбалансированный и с удобной рукоятью. Замена пошла на пользу: друид успешно сдержал натиск двух свирепого вида воинов, наседавших на него разъяренными волками, а псоглав, вооруженный теперь внушительных размеров стальным жезлом, держал на почтительном расстоянии целую толпу копейщиков, с самого начала обломав три или четыре древка и столько же ног и рук.
Тем временем ветер и холод усиливались, превращаясь в настоящий вихрь. Он отчаянно сек лица и руки мелкими осколками какой-то изморози, уж очень похожей на лед. Над рекой медленно струились клубы морозного тумана, но вдоль поверхности воды нет-нет, да и пробегали легкие язычки пламени. Несколько лучников опустили ставшие теперь бесполезными их смертоносные дальнобойные орудия – тетива луков безнадежно намокла, и луки больше не натягивались.
Воины – мечники и копейщики – расступились, и к причалу подошли трое зорзов. Защитники причала слаженно шагнули назад, держа паром у себя за спиной, и теперь он стал к ним уже гораздо ближе. Трое зорзов легко вскочили на край причала и остановились, выбирая соперников. Затем один стремительно шагнул в сторону, другой занял его место, третий сместился чуть назад. Выбор был сделан.
Лекарь готовился к бою с Книгочеем. Маг и друид стояли друг против друга; две пары твердых рук и два холодных сердца; необъяснимая, с точки зрения друида, ненависть и ответная осторожность – все это сейчас должно было схлестнуться не на живот, а на смерть. Патрик по-прежнему крепко держал в обеих руках тяжелый северный меч, у Лекаря же в руке был короткий светлый жезл, от которого друид не ждал ничего хорошего.
Против Шедува должен был сражаться Старик. Но отпущенник был уверен, что Старик сам вызвался биться в центре, потому что слева стоял его хозяин – Птицелов.
Против Птицелова оказался паромщик. Собакоголовый воитель догадывался, что ему достался самый опасный и, главное, непредсказуемый противник. Он пристально разглядывал Птицелова, который был спокоен и, как всегда, чуточку расслаблен. На губах зорза застыла улыбка капризного разочарования, а руки Птицелова были пусты.
