В последние недели ее жизнь напоминала фильм ужасов. Даже сама мысль, что кто-то хочет ее убить, казалась порождением болезненного воображения.
— Нет! Должно же быть хоть какое-то объяснение тому, что случилось со мной. Кто-то, вероятно, хотел запугать меня, превратить мою жизнь в ад.
Но она не знала никого, у кого были бы на это причины. Жаклин не осознавала, что говорит во весь голос, всхлипывая от подступивших вдруг рыданий.
— Что, что случилось?! — с тревогой в голосе воскликнул Роналд, появляясь на пороге ее номера.
— Ничего. Я просто размышляла вслух. Со мной все в порядке.
Ее глаза были припухшими и покрасневшими. Роналд подошел к ней и нежным движением убрал мокрую прядь волос с ее лица.
— Теперь тебе лучше?
Она посмотрела на него, словно не узнавая, затем кивнула. Он нехотя отпустил руку и немного отступил.
Жаклин пришлось преодолеть себя, чтобы не кинуться к нему и не прижаться к его груди. Из-за неприятностей, свалившихся на нее, она как-то забыла о Роналде. Вернее, не о нем, а о тех отношениях, которые у них начали складываться. Сейчас ей казалось, что она без ума от него. Что влюблена в этого человека, которого знает с детства.
Возможно ли такое? Видимо, да. Раз ей так неудержимо хочется приникнуть к этому сильному мужскому телу и почувствовать, как он крепко обнимет ее в ответ.
Неужели ее жизнь становится похожей на плохое кино? И не только потому, что кто-то угрожает ей, но и потому, что она потеряла голову из-за мужчины, которому глубоко безразлична. Она была в этом уверена, и никакой Винс Николс не мог убедить ее в обратном.
Она тут же представила заголовки в газетах: «Жаклин, или Рассказ о женщине, безнадежно влюбленной, в то время как над ее жизнью нависла смертельная опасность».
— Чему ты улыбаешься? — спросил Роналд, заметив странное выражение на ее лице.
— Мне кажется, что я нахожусь как бы здесь и не здесь. Словно существую одновременно в двух параллельных мирах.
— На мой взгляд, это чушь, Жаклин. Но ты можешь так считать, это твое право.
Она вздохнула.
— Да, это мое право. Поэтому я ничего и не сказала маме и папе. Иначе — я уверена — они или примчались бы сюда немедленно, или заставили бы меня вернуться в Нью-Йорк. — Или попросили бы тебя мне помочь.
Последнее она произнесла мысленно: он и так уже был здесь.
— Тебе не следует отказываться от поддержки близких. Нет нужды все взваливать на свои плечи. В трудную минуту гораздо лучше не оставаться в одиночестве — можно наделать разных глупостей.
— Спасибо за то, что лишний раз напомнил мне о моей глупости!
— Не ершись! Подумай лучше о том, что случилось: заведено дело на неизвестного злоумышленника, который несколько недель назад угрожал тебе, поджег твой дом. Взорвал твою машину. Если бы у тебя была хоть капля здравого смысла, ты должна была бы уехать из города давно, когда все это только началось. А после того, как ты получила анонимное письмо с угрозами, нужно было немедленно обратиться в полицию.
— Но письма с угрозами хоть раз в жизни получают все. Даже сценаристы и продюсеры. И никто из них не бежит сломя голову в полицию после этого. Ты что, и их считаешь лишенными здравого смысла?
— Черт побери, Джекки! Они меня не волнуют. Опасность грозит не им, а тебе.
— Хорошо, пусть так. Но и полиция до вчерашнего дня не считала, что опасность грозит лично мне.
Роналд недоуменно уставился на нее.
— Опомнись, Джекки! Ведь твою машину взорвали!
Неужели он считает ее законченной дурой и полагает, что она не обратилась бы в полицию, действительно почувствовав угрозу для своей жизни? Зачем он затевает весь этот никчемный разговор?
Даже если она откажется отвечать на его вопросы, он сейчас не уйдет из ее спальни. И, честно говоря, ей этого и самой не хотелось. Но ей необходимо было поделиться с кем-нибудь своим горем, а не выслушивать нотации. Поэтому Жаклин решила рассказать все без утайки.
— Машины принадлежали главному спонсору сериала «Радости страсти». И все актеры имели точно такую же модель и такого же цвета. Так что мнение о том, что хотели взорвать именно мой автомобиль, может оказаться ошибочным.
— Так, давай дальше, — потребовал он.
Усевшись на кровать и подтянув колени к подбородку, она повиновалась.
— На протяжении нескольких лет сериал «Радости страсти» забрасывал письмами какой-то моралист. Положение ухудшилось, когда моя героиня стала любовницей слепого отца своего лучшего друга. Тогда он назвал сериал откровенно аморальным.
— Откровенно аморальным? — изумленно переспросил Роналд.
— Послушай, никто не говорит, что мы должны были получить «Оскара» за него, но это был добротный сериал, каких десятки. Мне он нравился, да и зрителям тоже.
— Но, видимо, не всем.
— Вот это-то мне и непонятно! Зачем смотреть программу, которая тебя чем-то раздражает? Просто переключил канал, и все!
Он устремил на нее внимательный взгляд.
— Видишь ли, есть люди, которым важно нечто другое, а не то, хороший или плохой фильм идет по телевизору.
— Что же тогда? — прошептала она, чувствуя, как начинает волноваться.
— Им необходимо иметь что-то, с чем надо бороться.
— Но я думала…
— Что ты думала? — почти раздраженно переспросил он ее.
— Ну, ни для кого не секрет, что некоторые программы телевидения по своему интеллектуальному уровню ниже всякой критики.
— В свою очередь могу сказать, что также считаю твой сериал недостойным любого думающего человека.
— Так ты смотрел его?
— Я слышал о нем из рекламы и от Джины. Она его смотрит.
— Да, — заметила Жаклин с иронией, — тогда твое мнение вряд ли ошибочное…
— Послушай, — прервал он. — Давай не будем сейчас спорить о художественных достоинствах сериала. Тем более что ты уже не снимаешься.
— Только потому, что студия не заключила со мной контракт!
Увидев его искреннее удивление, Жаклин пожалела о том, что проговорилась.
— Ты хочешь сказать: они вышвырнули тебя?
— Меня не вышвырнули. Просто не продлили контракт.
— Но почему?
— Не знаю. Может быть, они просто хотели…
Он поднял ее подбородок и взглянул прямо в глаза.
— Почему, Джекки?
— Ты всегда хочешь все знать. Ну ладно. Это случилось потому, что кое-кому стало трудно работать со мной…
— Вполне могу в это поверить, — пробормотал он.
— Послушай, Роналд… — начала она.
