Какие-то реальные шансы на выживание в будущем имеют лишь белые анклавы на границах черного «материка».
Другим усложняющим фактором будет расстановка сил в федеральном правительстве, в котором преобладают северяне; правительство сначала поддержит власть черной верхушки, обеспечивающей голоса избирателей, но весьма возможно, что в какой-то момент оно будет захвачено революционерами того или иного рода. Как и на Юго-западе, федеральное правительство окажется перед дилеммой массированного и неограниченного применения тяжелого оружия против собственных граждан или предоставления независимости южным черным.
Гражданская война II на Юге широко распространится из-за тесного расового соседства, которое лишь отчасти уменьшит исход белых в анклавы. Она также будет крайне жестокой из-за взаимной ненависти и отвращения, так глубоко коренящихся в истории Юга. В отличие от мексиканских нелегалов на Юго-Западе, все чернокожие — граждане, которые имеют право голоса, и у них есть единое руководство, которое законно и постепенно уже захватывает власть, так что партизанского этапа гражданской войны II не будет, по крайней мере, первоначально. Фактически, первые партизанские и/или террористические формирования, которые появятся на Юге, почти наверняка создадут белые. Военная доблесть, традиционные ценности, патриотизм, религиозный фундаментализм, приверженность культурным нормам и недоверие к центральной власти издавна отличают культуру белых южан. Точно также многие белые южане склонны реагировать на события в очень личной и непосредственной манере, черта, которая ставит янки в тупик. Все это черты воинской культуры, мало чем отличающейся от традиций афганцев или апачей, и эта воинская культура белых южан окажет большое воздействие на развертывание второй гражданской войны на Юге.
[27]
Юг был оккупирован, начиная с первой гражданской войны, оккупирован, по крайней мере, психологически, и угроза федерального вмешательства была единственной причиной, удержавшей Юг от всеобщей расовой войны в шестидесятых годах. Если угроза федерального вмешательства по какой-либо причине исчезнет, то на Юге может разразиться геноцидная война. Белые и черные на юге существуют в состоянии, подобном отношениям между племенами тутси и хуту в Руанде. Они живут вперемешку, конкурируют экономически, политически и психологически, и у них нет никакой общей истории за исключением взаимной ненависти и отвращения.
Черные захватывают политическую власть на Юге, и белые южане оказываются перед жестокой реальностью, что партизанская война — их единственный реальный ответ на законно обставленное политическое/военное давление черных в форме объединения черных политиков и черной полиции, нацеленное на произвол в отношении белых и захват их собственности под прикрытием закона, которое делает жизнь белых совершенно невыносимой.
И все это будет проделываться совместно федеральным правительством, федеральной полицией, федеральной судебной властью и федеральными вооруженными силами.
В итоге события на Юге, вероятно, развернутся по следующему сценарию:
1: Черные законно захватят политическую власть, по крайней мере, на Глубоком Юге.
2: Белые побегут в анклавы на территории Юга, а многие вообще уедут оттуда.
3: Коррумпированная черная верхушка-полностью разорит районы, находящиеся под ее контролем, что, возможно, приведет к перевороту со стороны черных экстремистов-революционеров.
4: Завяжутся боевые действия между черными и ополчениями оставшихся белых анклавов, в которых большинство белых будет убито, если их не спасет федеральное правительство.
5: Конечным результатом этих событий будет образование на Глубоком Юге независимого государства черных, столица которого, вероятно, окажется в Атланте.
Правила Мао для длительной революции в сельских районах для Юга не слишком подходят, потому что черные получат власть законно, а у белых есть возможность бежать.
Скорее, что более вероятно, события на Юге развернутся по югославской модели, где массовые столкновения начались буквально на следующий день после полного краха центральной власти.
Этот крах власти может принять форму свержения черной верхушки черными радикалами, или попытки федерального правительства вернуть себе власть, или же внезапных вспышек геноцида белых черными и черных белыми. В любом случае, после захвата сохранившихся белых анклавов в новом государстве черных, а также при ликвидации черных анклавов на территории белых рядом с границами этой новой черной страны, жертвы будут огромными.
Сценарий
«Белое большинство / черное меньшинство»
А что произойдет, если вторая гражданская война начнется всерьез, а черные не будут составлять большинства на Юге?
Черные, конечно, проиграют, но что они потеряют, и с чем останутся? По этому сценарию с черным меньшинством события в основном развернутся, как и при сценарии с черным большинством, но до начала гражданской войны II черные захватят не более чем, скажем, трех правительств штатов, а, возможно, и ни одного.
Вместо окруженных белых анклавов этнической чистке подвергнутся окруженные черные анклавы. По-прежнему сохранится вероятность того, что белые предоставят черным родину: долину Миссисипи с Мемфисом как границей на севере и цепочку из кусков земли — «Черный пояс» до Вашингтона в округе Колумбия на севере.
Другая возможность в случае победы белых — отнесение черных к другой (потусторонней) категории — полностью совместима с западным понятием тотальной войны. От такого решения кровь стынет в жилах, но нам не следует уклоняться от ее рассмотрения, потому что вторая гражданская война может ввергнуть всех нас в эту пропасть. Для понимания такой возможности, нам придется немного отвлечься и заново продумать наше представление о войне….
«Война — это продолжение политики другими средствами».
Карл фон Клаузевиц, прусский генерал и западный военный философ
Призрак Карла фон Клаузевица,
[28]
по-прежнему, как кошмар преследует и профессиональных военных, и государственных деятелей, потому что ни один нравственный человек среди них так и не ответил на подразумеваемую пруссаком аксиому и даже открыто не признал то, на что осмелился указать Клаузевиц. Прусский аристократ навечно снял понятие войны с небесных высот морали, куда помещали ее предшественники Клаузевица. Если бы он ложно объявил, что война облагораживает, то вошел бы в историю в компании с менее значительными людьми вроде Ницше. Если бы он осудил войну как безнравственное дело, то был бы сразу же отвергнут. В своей книге «О войне» («Vom Kriege») Клаузевиц заявил, что войны — это предприятия, которые должны приносить пользу «государству», сущность, выражаемая как своего рода светская троица правящих кругов, народа и вооруженных сил — что это «государство» имеет интересы, которые иногда наиболее удобно продвигаются «другими средствами» войны, а иногда нет. Клаузевиц понизил войну до бесстрастного статуса своего рода инструмента плотника, применяемого не чаще, чем это достаточно целесообразно. Государственные деятели и генералы при принятии решения о начале войны больше не должны были тревожить Бога, этику, мораль, честь и тому подобные доиндустриальные, преддарвинистские скучные понятия. Люди теперь сразу же стали и мерой всех вещей, и объектом собственной количественной оценки.
