Редкий случай, но серия Стуколина не разочаровала. Однако в общем ряду попадались и довольно странные авторы. Например, некто Влад Рокотов описывал с претензией на документализм недавнюю Югославскую кампанию. При этом он отпускал направо и налево такие эпитеты в адрес противоборствующих сторон, наклеивал такие ярлыки, что становилась непонятно, кто прав, а кто виноват, – все выглядели одинаковыми уродцами. Впрочем, один положительный персонаж в тексте всё же имелся – собственно, сам главный герой, русский по национальности и биолог по специальности, по ходу сюжета превратившийся в натурального «отморозка», покрошившего чуть ли не всю албанскую Освободительную армию Косова в полном составе, а потом, по возвращении в родные палестины, принявшегося и за соотечественников. Стуколина смущал этот персонаж (до сих пор все научные сотрудники, с которыми ему приходилось иметь дело, не отличались бесстрашием и вряд ли могли составить конкуренцию волкам Хашима Тачи
[88]
), но с другой стороны, Алексей искренне верил, что плох тот роман, где нет Героя с большой буквы, способного сокрушить всех, кто встаёт у него на пути, а потому прощал автору эту очевидную «натяжку». В большей степени Стуколина задевало то, что Рокотов, мягко говоря, мало разбирался в военной технике, которую описывал. Если поначалу Алексей старался не замечать мелких ляпов, допускаемых тут и там, то с какого-то момента они начали его раздражать, потому что вступали в противоречие с сюжетом. Стуколин вообще был любитель выискивать ляпы у зарвавшихся авторов, но никогда не делал трагедии из наличия их в тексте или в фильме – в конце концов, автор может быть сколь угодно выдающимся специалистом в какой-нибудь области, но при этом всегда допустит промашку в другой. Однако когда большинство побед главного героя и других персонажей напрямую зависят от плохого знания автором существующих реалий, при чтении или просмотре возникает инстинктивный протест. Уговаривая самого себя не придавать особого значения нагромождению ляпов, Алексей за три дня одолел первую книгу Рокотова, но на второй сломался, когда к огромному своему удивлению узнал, что мобильный зенитный комплекс С-125, оказывается, вооружён ракетами на жидком топливе.
[89]
После этого он с негодованием захлопнул роман и более к нему не прикасался.
Сегодня он читал другого автора, отрекомендованного издателями в качестве действующего майора ПВО. Этот товарищ своё дело знал, и, несмотря на некоторую шероховатость стиля, поймать его на неточностях технического плана было нереально. Прочитав страниц десять и убедившись, что персонажам пока ничего страшного не грозит, Алексей спрятал книгу под подушку и погасил свет.
Ему снилось, будто он летит на спарке «Су-27УБ», а сзади возится премьер-министр Путин, которого пророчат в Президенты России и который всё никак не может подбросить дров в топку. «Эй ты, живее там! – прикрикнул Стуколин, поправляя сползающую на глаза ушанку. – Скорость падает». «Сейчас, сейчас, – ответил премьер-министр и с грохотом уронил на пол промёрзшее полено. – Тише ты, дурак!»
От удивления Стуколин проснулся, и тут же понял, что услышанные им во сне слова были произнесены на самом деле, в реальности. В каюте, кроме него с Лукашевичем, находились ещё двое. Они стояли над Стуколиным, один из них светил фонариком, а другой – возился с брезентовым мешком.
– Я вам не мешаю? – с юмором поинтересовался Алексей.
Двое замерли. А потом фонарик погас, и ночные визитёры разом набросились на Стуколина. Сопротивлялся тот отчаянно: вырывался, брыкался, матерился – но все его усилия пропали втуне, нападавшие оказались сильнее, и вскоре Алексей был связан по рукам и ногам крепкой верёвкой, рот его был заклеен скотчем, на голову накинут мешок, и Стуколину оставалось только мычать.
Зашевелился разбуженный вознёй Лукашевич. Не отрывая голову от подушки, он взглянул на фосфоресцирующий циферблат своих наручных часов и пробормотал сонно:
– Господи, шесть часов! Вы там все обалдели, что ли?
– Молчи, сухопутный! – оборвал его грубый голос, и ночные визитёры навалились теперь уже на Лукашевича.
Через минуту всё было кончено, и двое неизвестных остановились, тяжело дыша и утирая трудовой пот.
– И чего это я согласился участвовать в этой идиотской затее? – спросил сам себя один из них.
– Ладно тебе, – откликнулся другой. – Раньше надо было думать. А если б отказался, Василий искупал бы тебя вместе с остальными.
Стуколин, слушавший всё это, внутренне похолодел.
«На „Варяге“ заговор! – мелькнула паническая мыслишка. – Перетопят нас в мешках, как котят, захватят крейсер и дёрнут на нём в Америку. Блин, получается, я проспал собственную смерть!»
Он снова замычал и заворочался, но верёвки держали крепко.
– Смотри, вырваться пытается.
– Ха, а ты не пытался бы?
– Страшно ему, наверное…
– Аж жуть. Ладно, кончай трепаться – берём первого и понесли.
Под совместное мычание пленённых пилотов, ночные визитёры подхватили Лукашевича на руки и, покряхтывая, выволокли из каюты.
Когда за ними закрылась дверь, Стуколин попытался собраться с мыслями. Алексею уже не поможешь, но нужно хотя бы попытаться спасти себя и корабль. Он принялся интенсивно изгибаться, но добился только того, что свалился на пол, при этом больно ударившись головой. В этом неудобном положении он пролежал не меньше четверти часа – время Алексей всегда определял довольно точно, и ни стресс, ни чрезвычайные обстоятельства не могли его сбить. Потом дверь снова открылась, и в каюту вошли давешние визитёры.
– Ты посмотри, – услышал Алексей. – Наш Монте-Кристо пытался сбежать.
Второй из визитёров хихикнул:
– Не очень-то у него получилось.
– Ладно, хватит издеваться над человеком – понесли.
Стуколина подхватили на руки и довольно небрежно, прикладывая к углам и косякам, поволокли по длинным коридорам крейсера.
«Ну вот и всё, – подумал Алексей. – Отлетался. Господи, и почему я неверующий и даже помолиться не умею?»
Через некоторое время он понял, что его тащат наверх – на полётную палубу. Это породило надежду. Если заговорщики хотят без шума покончить с личным составом авиагруппы, то им следовало бы воспользоваться каким-нибудь другим путём – полётная палуба просматривается насквозь и контролируется ночной вахтой. Однако похитители, сопя от напряжения и, видимо, не догадываясь о соображениях Алексея, продолжали волочить его наверх.
По тому, как разом стало свежо, Стуколин понял, что они на палубе. К своему удивлению, он услышал громкие голоса и жизнерадостный смех.
«Ёрш твою медь, – подумал он. – А ведь поживём ещё!»
