Его пронесли шагов двадцать, бросили на палубу, сорвали мешок и скотч. От яркого света, ударившего в глаза, – солнце в этих местах встаёт рано – Алексей на секунду зажмурился. А когда открыл, то обнаружил, что палуба переполнена народом – казалось, сюда собрались все члены команды «Варяга» от старших офицеров до рядовых матросов. На самой палубе из брезента была сооружена огромная ванна, заполненная океанской водой. И в этой ванной уже пребывали пилоты авиагруппы в полном составе. Нельзя сказать, чтобы у них был особо жизнерадостный вид, но и явного протеста они не выказывали.
«Да это же Праздник Нептуна! – догадался Стуколин. – Экватор! Как же мы проморгали?»
К Стуколину подошли два моряка, одетые довольно причудливо – в намотанные на голое тело зелёные тряпки, с ластами на ногах. Моряки споро развязали Стуколина и под всеобщий свист и улюлюканье забросили в ванну к остальным. Алексей погрузился с головой, но сразу вынырнул, отплёвываясь.
– С добрым утром, – сказал Лукашевич, оказавшийся рядом.
– Вот сволочи, – охарактеризовал происходящее Стуколин. – А я уж решил, что на «Варяге» мятеж.
– Не один ты, – усмехнулся Лукашевич. – Серёга своих «тритонов» знаешь как отделал.
К друзьям подгрёб Золотарёв. Лицо его слева украшала свежая ссадина, губы распухли, но вид он имел самодовольный.
– Эх вы, доходяги! – сказал он. – С какими-то субтильными мореманами справиться не сумели.
– Но результат-то один, – заметил уязвлённый Стуколин.
– Я сюда, значит, по доброй воле влез! Не то что вы. Почувствуй разницу!
– Так, – Стуколин огляделся вокруг. – Костю вижу… Барнавели тоже тут… и писатель… А где наши спецназовцы?
– К ним просто так не войдёшь, – пояснил Золотарёв. – У них круглосуточный пост. И оружия – полный рундук. Если захотят участвовать, сами выползут.
Тут моряки, одетые тритонами, расступились, и к ванне приблизилось «чудо гороховое» – Нептун. Из нормальной одежды на нём были только тельняшка и трусы до колен, остальное – распущенные и выдержанные в зелёной краске бинты, изображающие водоросли, борода из мочалки, корона из латуни – были заготовлены специально к празднику. Узнать его под этим нарядом было довольно затруднительно.
– Что за шум? – спросил Нептун густым басом. – Что за переполох в царстве моём?
– Поймали нарушителей, ваше величество, – доложил один из тритонов, в котором Стуколин опознал Мстислава Губанова. – Экватор пересекают, а даров не преподносят.
– Как так? – Нептун нахмурил брови. – Непорядок.
– Вот и мы думаем, что непорядок.
– Что же вы, путешественники? – Нептун снова повернулся к сидящим в ванне пилотам авиагруппы. – Законы морские не цените? Меня, царя всех морей и океанов, водоёмов больших и малых, не уважаете? А как утоплю?
– Рэкетир, блин, – тут же обозвался Золотарёв.
– Кто это сказал?!
Тритоны засуетились, выволокли Сергея из воды и бросили его на колени перед Нептуном.
– Кто таков? – грозно осведомился морской царь. – Почему непочтителен?
– Капитан Золотарёв, – представился Сергей. – Сроду был непочтителен к дутым авторитетам.
– Ах ты, охламон! – рассердился Нептун. – Кого ты «дутым» назвал? – и под одобрительные возгласы тритонов начал охаживать Золотарёва палкой, играющей роль трезубца.
– Ай, ай! – запричитал Сергей визгливым голосом. – Больше не буду, ваше величество!
– То-то же, – удовлетворился Нептун. – Ну сказывай, капитан, на каких кораблях ходил, по каким морям или океанам?
– По воздушному океану, ваше величество! – Золотарёв в карман за словом не полез.
– Это где такой? Почему не знаю?
– Знаете, ваше величество. У вас над головой.
Нептун, задрав голову, посмотрел в небо.
– А, так ты подданный моего японского кореша Камикадзе? – обрадовался Нептун. – У вас, мне утопленники рассказывали, какая-то заварушка с Дядюшкой Сэмом была – чем дело-то кончилось?
– Без бородатого анекдота шагу ступить не могут, – булькнул сидящий в ванне Кадман.
Его тоже вытащили из постели, и был он совсем голый и синий от холода. Без одежды «акула пера» производила довольно непрезентабельное впечатление, отличаясь от остальных худосочностью и слаборазвитой мускулатурой. Но самоуверенности у него при этом не убавлялось.
– Проиграли мы, ваше величество, – отвечал Золотарёв. – Вчистую.
– Что ж вы, соколы? Посрамили, получается, кореша моего?
– Так ведь слуги Дядюшки Сэма тоже под ним ходят, ваше величество…
Закончить импровизированный спектакль Нептуну и Золотарёву не удалось. На палубе появился вице-адмирал Долгопрудный. В своём парадном мундире, резким контрастом выделяющемся на фоне тельняшек и зелёных тряпок, в кои были наряжены тритоны, он выглядел белой вороной – очень внушительной белой вороной, надо сказать! Подойдя к Нептуну, Георгий Семёнович окинул его юмористическим взглядом. «Тритоны» притихли, но морской царь ничуть не испугался.
– А это ещё что за франт? – осведомился он. – Вырядился, как на параде. Слушай, франт, я тебя знаю?
Долгопрудный широко улыбнулся и вдруг легко, словно не убелённый сединами адмирал, а юноша с первого курса мореходки, встал на одно колено. Снял фуражку и сказал:
– Здравия желаю, царь-батюшка. Прости нас, окаянных, что нарушили твой покой. Не гневись и не шторми.
Нептун удовлетворённо кивнул:
– Вот как говорить с морским царём надо! – сказал он, обращаясь к сидящей в брезентовой ванне компании. – Учитесь, молодёжь!
– Корабль наш называется «Варяг», – докладывал Георгий Семёнович. – Идём под флагом старинным «андреевским», курсом в Антарктиду. На борту много пушек имеем, чтобы врага устрашить и честь флота своего отстоять.
– Шиза какая-то, – пробормотал Кадман. – Они хоть сами слышат, чего несут? Стилизовать под старину, господа, тоже надо уметь!
– Тише ты, – шикнули на него.
– Я – капитан «Варяга», – говорил Долгопрудный, – и под моим началом находится полторы тысячи разбойников. Пропусти нас с миром, царь-батюшка, дай попутного ветра и низкой волны…
– Дары будут? – деловито поинтересовался Нептун.
– Конечно же, царь-батюшка. И вино, и сдоба для тебя приготовлены. А это лично от меня.
К огромному удивлению присутствующих, Долгопрудный снял с запястья часы и протянул их Нептуну. Морской царь, по всему, растерялся пуще других, и тогда вице-адмирал, привстав, наклонился к нему и шепнул:
– Бери, Василий, не смущайся. Не забудь только потом в кильватер бросить.
– Достойный подарок, – заявил Василий Рушников (а это был именно он – скорый на всякие выдумки командир ЗРК «Кинжал»), взял часы и надел их на руку. – Принимается!
