Из-за того, что Кондратьев был репрессирован, его теоретические изыскания оказались на периферии экономической науки, и мощнейший инструмент прогнозирования будущего долгое время оставался невостребованным. А изучать труды Кондратьева стоило бы – ведь он из середины 1920-х годов разглядел и Великую депрессию 1929–1933 годов, и глобальный кризис 1973–1975 годов, и наши сегодняшние проблемы.
* * *
Главным открытием Николая Дмитриевича Кондратьева считаются «большие циклы экономической конъюнктуры» («циклы Кондратьева»). Доклад под таким названием ученый прочитал 6 февраля 1926 года в Институте экономики РАНИОН. В докладе была четко сформулирована гипотеза Кондратьева о существовании «больших циклов» конъюнктуры (под которой он понимал «направление и степень изменения совокупности элементов народо-хозяйственной жизни по сравнению с предшествующим моментом»), обозначены временные периоды первых трех циклов в истории капиталистической экономики, а также высказаны некоторые дополнительные соображения, названные «эмпирическими правильностями».
Кондратьев выделял три цикла:
1-й – 1780–1790 годы, повышение конъюнктуры, 1810–1817 годы, понижение конъюнктуры, 1844–1851;
2-й – 1844–1855 годы, повышение конъюнктуры, 1870–1875 годы, понижение конъюнктуры, 1890–1896 годы;
3-й – 1891–1896 годы, повышение конъюнктуры, 1914–1920 годы, понижение конъюнктуры.
Исследования и выводы Кондратьева основывались на эмпирическом анализе большого числа экономических показателей различных капиталистических стран на довольно длительных промежутках времени, охватывающих 150 лет. Эти показатели: индексы цен, государственные долговые бумаги, номинальная заработная плата, показатели внешнеторгового оборота, добыча угля, золота, производство свинца, чугуна и тому подобное.
Таким образом, Кондратьев показал, что при капитализме экономические рост и спад имеют циклический характер, не зависящий от уровня развития средств производства и количества вовлеченных в экономические отношения государств. Циклы состоят из чередующихся периодов относительно высоких и относительно низких темпов экономического роста. Продолжительность цикла составляет в среднем 50 лет, но с возможным отклонением в 10 лет (от 40 до 60 лет).
Математическая методика исследования, применявшаяся Кондратьевым, была не лишена недостатков и подвергалась справедливой критике со стороны его оппонентов, но все возражения касались лишь точной периодизации циклов, а не их существования.
Ориентируясь на расчеты Кондратьева, мы можем описать те циклы, которые ученый уже не застал:
4-й – с 1945–1947 годы по 1981–1983 годы; 5-й – с 1981–1983 годы по 2018 год; 6-й – с 2018 года по 2060 год.
Для нас наиболее важным здесь является вывод о цикличности глобальных кризисов, которые также случаются раз в 50 лет (плюс-минус 10) и отмечены минимумами конъюнктуры. Исходя из того, что предыдущий кризис начался в 1973 году, можно сделать вывод, что в 2009 году новый кризис только начинается, и нас ждет (как и предвещал министр финансов) много «веселых» дней.
Но не всё так просто, как может показаться. Во-первых, сам Кондратьев не выделял какие-то особые кризисы внутри своих циклов – наоборот, он подчеркивал, что внутри длинных волн конъюнктуры есть короткие циклы капиталистического развития (7 – 11 лет), которые как бы нанизываются на соответствующие фазы и изменяют свою динамику в зависимости от нее: в периоды длительного подъема больше времени приходится на «процветание», а в периоды длительного спада учащаются кризисные годы. Во-вторых, Кондратьев и сторонники его теории заметили, что длинные волны имеют тенденцию к сокращению по мере развития рынков – то есть продолжительность цикла в 50 лет не является жестко заданной некими объективными законами природы, посему теория Кондратьева не может служить в качестве инструмента по «назначению» точных дат грядущих кризисов, а дает нам лишь понимание того, на какой стадии развития экономики (рост или падение) мы в данный момент находимся.
Так вот, мы находимся на «понижательной» фазе, приблизившись к минимуму экономической конъюнктуры. До начала «повышательной» фазы пройдет еще несколько (от пяти до семи) лет, то есть уверенного роста нужно ждать не раньше 2015 года.
Однако это вовсе не означает, что до указанной даты мы будем прозябать в нищете и голоде, а потом всё вдруг зацветет и заколосится – нет, процесс гораздо сложнее и многообразнее.
Ведь Кондратьев в рамках своей теории сделал еще одно важное открытие – он описал, какие изменения в уклад нашей жизни привносят кризисы, происходящие на стыке старой «понижательной» и новой «повышательной» фаз.
* * *
На протяжении исследуемого периода ученый выделил «эмпирические правильности». В частности, он указал, что в самом начале «повышательной» фазы происходит глубокое изменение всей жизни капиталистического общества. Этим изменениям предшествуют значительные научно-технические изобретения и нововведения.
В «повышательной» фазе первого цикла это были развитие текстильной промышленности и производство чугуна, изменившие экономические и социальные условия общества.
В «повышательной» фазе второго цикла началось строительство сети железных дорог, которые позволили освоить новые территории и преобразовать сельское хозяйство.
В «повышательной» фазе третьего цикла произошло широкое внедрение электричества, радио и телефона.
Перспективы нового подъема Кондратьев видел в автомобильной промышленности. Сегодня мы знаем, что он был прав: начиная с середины 1940-х годов автомобили, двигатели внутреннего сгорания и нефтепереработка уверенно захватили все сферы жизни, нефть стала кровью цивилизации, обеспечивая не только транспортные, но энергетические нужды.
Больше того, на наших глазах произошла и научно-техническая революция «повышательной» фазы пятого цикла (1980-е годы): она была отмечена бурным развитием электроники, вычислительной, лазерной и телекоммуникационной техники. Благодаря ей появились предметы быта, без которых мы сегодня уже не представляем себе комфортное существование: мобильные телефоны, персональные компьютеры, информационные сети, системы глобального позиционирования.
Какая революция ждет нас на «повышательной» фазе шестого цикла, начало которой придется на период с 2015 по 2018 годы? Этого пока не знает никто. Ведь, согласно тому же Кондратьеву, новые «прорывные» технологии зародятся (а возможно, уже зародились!) в небольших малоизвестных лабораториях и фирмах – именно маленькие компании за четверть века вырастут в колоссальные международные корпорации, изменив своей продукцией нашу жизнь. Отдельные футурологи говорят, что, возможно, прорыв произойдет в области высокотехнологичной медицины и генной инженерии – там уже накоплен серьезный потенциал для рывка. Если это так, то мы стоим на пороге эры «лекарств от всех болезней», регенерации поврежденных органов и детей «из пробирки». Но может оказаться и так, что прорыв произойдет в другом направлении – например, в сфере энергетики.
